Майкл (Майк) Даймонд Резник - Доктор и стрелок
Он отошел к задней части фургона и вытащил из кузова небольшой остроконечный прибор.
– Это еще что? – спросил Холидей.
– Обыкновенный свисток, – ответил Эдисон. – То есть не совсем обыкновенный, он издает звук гораздо более высокочастотный, нежели собачий свисток. Я не стал его сегодня использовать, потому что он показался… м-м… бесполезным после того, как большая модель такого генератора звука потерпела неудачу. Впрочем, на орла подействует.
– Дуть в него будешь?
Эдисон улыбнулся и покачал головой.
– Просто нажму кнопочку… вот здесь.
Стоило ему нажать кнопку, как орел обернулся пожилым индейцем – вскрикнув, тот замертво рухнул наземь.
– Какого черта… – пробормотал Бантлайн.
Холидей подошел к трупу и ногой перевернул его на спину.
– Это не Римский Нос, – сказал он. – На нем нет тотемов южных шайенов.
– Его зовут Исатаи, – произнес знакомый голос, и все трое, обернувшись, увидели Джеронимо. – Белоглазым он знаком как Белый Орел, шаман команчей. Можешь, – обернулся Гоятлай к Холидею, – исполнять свою часть договора. Когда последние следы станции и путей исчезнут из долины, я выполню свою.
– Так значит, станцию заколдовал не Римский Нос, – сказал Холидей, глядя вместе с друзьями на труп Белого Орла. Потом он обернулся к Джеронимо, но того уже и след простыл.
– А что… Джеронимо и правда был здесь? – пробормотал Бантлайн.
– Следы от мокасин видишь? – ответил Эдисон, указав на землю. – Они не воображаемые.
– Ну хорошо, – произнес Холидей, – время снова браться за работу.
– Согласен, – ответил Эдисон.
– Эй, Рэймонд! – позвал дантист.
Билетер выглянул из-за двери.
– Уходи оттуда. Плакала твоя станция.
– Вы ведь ее даже поцарапать не можете.
– Это в прошлом. Кое-что изменилось.
– Что именно? – насторожился Рэймонд.
Холидей указал на труп шамана.
– Защита пропала.
Когда Рэймонд покинул вокзал, Эдисон включил «Деконструктор», и минуты за две здание превратилось в груду обломков.
– Можно было бы расплавить рельсы, но вряд ли Джеронимо сочтет уговор исполненным, если мы оставим их тут, даже безнадежно сломанными, – произнес Эдисон. – Вернемся в город, вызовем рабочих и перенаправим пути в обход долины.
– Сколько, по-твоему, это займет? – спросил Холидей.
– Я пришлю две бригады: одна будет строить обходной путь, вторая приберется здесь. С работой они быстро управятся, – пообещал изобретатель. – Джеронимо может вернуться с проверкой дня через два-три, самое большее через четыре. Зависит от того, как скоро прибудут работники. Раз уж я сумел победить шамана и его магию, правительство все оплатит.
В Линкольне Эдисон телеграфировал прорабам; был уже вечер, и Холидей, возвращаясь в отель, считал минуты до того момента, когда Кид снова станет обычным – уязвимым – парнишкой.
21
Проснулся Холидей, как всегда, без капли воодушевления, вылез из кровати и, одевшись, спустился в вестибюль. Вышел на улицу, прищурился на ослепительно яркое солнце. Подумал, что неплохо бы позавтракать и заглянул в бумажник: не найдя ничего мельче десятидолларовой купюры, отправился в банк – разменять десятку, чтобы были деньги на обед, бритье и чаевые.
– Добро пожаловать, доктор Холидей, – поздоровался с ним бородатый кассир. – Не правда ли, чудесный денек?
– Если не считать солнечного света и свежего воздуха, – ответил Холидей.
Кассир рассмеялся.
– Чем могу служить, сэр?
Холидей протянул ему десятку.
– Разменяйте, пожалуйста: на пятицентовики, гривенники, четвертаки и золотые доллары.
– В каком соотношении?
– Как вам удобнее. Иначе за ужином придется позволить Шарлотте оставить чаевые.
– Шарлотте, сэр?
– Миссис Брэнсон.
– Боюсь, сэр, – покачал головой кассир, – я этой дамы не знаю.
– Она должна была к вам обратиться, – сказал Холидей. – Шарлотта приехала уладить дела покойного брата.
– Мне жаль, сэр, ни с какой миссис Брэнсон мы дел не имели.
– Еще бы, – поморщился Холидей, – это же фамилия ее мужа. Я не знаю, кто она была в девичестве.
Он в деталях описал ее внешность, однако кассир и тогда ничем не помог.
– Нет, сэр. Я уверен, что запомнил бы ее. Женщины у нас не так часто занимаются делами.
– Есть в городе еще банки? Может, ее брат хранил деньги в другом месте?
Кассир кивнул.
– Сейчас выйдете через главную дверь, свернете налево, и через квартал на той стороне улицы будет еще банк, рядом с магазином тканей, – он достал небольшую брошюру. – Могу дать имя их кассира, если хотите.
– Нет, – покачал головой Холидей, – я просто хотел убить время за беседой, – собрав монеты, он ссыпал их в карман. – Спасибо за помощь.
– Это моя работа, сэр.
– Вы даже не представляете, – мрачно улыбнулся Холидей, – как мало это значит для большинства людей.
Он вышел из банка и, свернув налево, отправился на поиски ресторана. Следуя по деревянному настилу, миновал казино, бордель, мясную лавку, три магазина и наконец, дойдя до угла, пересек улицу. В следующем квартале заглянул в оживленный ресторанчик. Хотел уже войти, но обернулся и через улицу заметил банк.
Подумав немного и поспорив мысленно с самим собой, Холидей все же перешел немощеную улицу и вошел в банк.
– Да, сэр? – произнес клерк. – Могу я вам помочь?
– Хочу спросить: к вам сегодня не заглядывала миссис Брэнсон?
– Миссис Брэнсон? Сдается мне, я с этой дамой не знаком, сэр.
– Шарлотта Брэнсон, – уточнил Холидей. – Она улаживает дела покойного брата.
– Тогда я точно не знаком с ней.
– Значит, я ошибся, – сказал дантист и развернулся к выходу. – Простите, что побеспокоил.
– Не стоит извинений, – ответил ему вслед клерк.
Хмурясь, Холидей пересек улицу и вошел в ресторан. Он пытался осмыслить полученные сведения. Может, он не так понял Шарлотту? Невнимательно ее слушал? Может, она не обращалась в банки по делам брата?
Он мотнул головой. Глупости какие. Если ее брат остался должен, и если остались должны ему, Шарлотте пришлось бы обратиться в банк. «Хотя она могла пойти сразу к управляющему, – решил Холидей, – минуя каких-то там клерков. Вот почему ее нигде не помнят».
Он заказал кофе и яйца. Неплохо было бы выпить виски, но Холидей хотел обмозговать все на свежую голову. В конце концов, он не так уж и много времени провел наедине с Шарлоттой и почти не касался ее, разве что брал под руку. Если она солгала и приехала в Линкольн к любовнику, то лучше это выяснить сразу, пока не завязались отношения.
Молча позавтракав, Холидей отправился по местам, в которые, по идее, могла обратиться Шарлотта, однако в пробирной конторе ее тоже не знали. В дощатом здании, служившем местной мэрией, не нашлось записей о том, чтобы какая-нибудь ферма, ранчо или прииск в последние семь месяцев сменили хозяина. Заглянув в редакцию газеты, Холидей просмотрел некрологи за прошедший год: умерло семнадцать человек, в том числе трое фермеров. Никаких Шарлотт среди наследниц не упоминалось.
Значит, все-таки любовник. Его можно найти, обойдя все отели – которых в городе, кроме «Гранда», имелось шесть штук – и расспросив портье. Знаменитому Доку Холидею никто не откажет. Однако… что дальше? Пристрелить любовника Шарлотты? Сказать ей, чтобы она с ним больше не виделась?
Холидей тяжело вздохнул. Ему все равно недолго осталось. Годик-другой еще можно будет потерпеть Кейт Элдер. Больше ему не прожить. Ссоры, драки – это есть, зато форму не потеряешь. К тому же Кейт никогда не откажет в близости. В прошлом они успели расстаться три – нет, четыре – раза и все равно вместе. Им даже прощения друг у друга просить не надо. Кейт или Холидей объявляется в один прекрасный день после разлуки, и все продолжается, без взаимных упреков, как ни в чем не бывало.
И все же было противно, что Шарлотта солгала. Сказала бы, что приехала к другу, и Холидей сразу бы догадался, в чем дело, не чувствовал себя обманутым и преданным.
Надо выпить, решил Холидей и направился в ближайший салун. Там он прошел к людному бару. В углу стояло одинокое пианино, над которым висело огромное зеркало – футов двадцать длиной, – и вход было видно прекрасно. Вряд ли у Холидея в Линкольне нашлись бы враги, однако спокойнее, когда видишь, кто входит в салун и выходит из него.
– Бутылку и стакан, – сказал он бармену, проходя мимо клиентов к свободному месту у стойки.
– Можно мне к вам присоединиться? – спросил высокий крепкий мужчина: темные волосы, пышные усы, пронзительный взгляд серых глаз; на груди к жилету приколота блестящая звезда; у каждого бедра в кобуре по револьверу.
