Полин Джонсон - Затерянный остров и другие истории
Еще раз повторите, сэр, я вышвырну вас вон.
Нет! Краснокожего вовек я псом не назову.
Между тем многолетняя напряженная жизнь публичного чтеца, долгие сотни миль бездорожья, бесконечные переезды, бесчисленные выступления подорвали здоровье поэтессы. Самой Полин Джонсон казалось, что она просто сильно утомлена; однако речь шла уже о необратимой, тяжкой болезни. Вот так и случилось, что в 1909 году Полин осела в городе Ванкувере, на побережье Тихого океана, где климат, по утверждению врачей, был для нее наиболее благоприятным.
Поселившись здесь, в краю, полюбившемся ей по предыдущим поездкам, она начинает заниматься прозой. Писательница возобновляет свое знакомство с Джо Капилано и создает ряд новелл на материале услышанных от него легенд. Через год вождь умер, но поразительное по органичности соавторство уже состоялось: в большую литературу вошел самобытный и прекрасный мир легенд тихоокеанских индейцев. Полин не побоялась соединить простую речь вождя с романтической манерой повествования. «В результате, — пишет критик Ван Стеен, — возникла группа новелл поразительного очарования, вызывающая неподдельный интерес. Опубликованные под названием „Легенды Ванкувера“, они являются, быть может, самым весомым вкладом Джонсон в канадскую литературу».
Истории, обработанные Полин, принадлежат почти исключительно к так называемому жанру «местных легенд»— они объясняют происхождение того или иного названия, какой-либо природной вехи. Все легенды тесно привязаны к окрестностям Ванкувера — города и острова, носящего одно и то же имя. Начиная с «Двух Сестер» (апрель 1910 года), новеллы стали выходить в местных периодических изданиях. Желая помочь Полин, ее друзья собрали и выпустили сборник из пятнадцати легенд под общим названием «Легенды Ванкувера». Сейчас трудно сказать, в какой мере последовательность расположения легенд в сборнике учитывала волю автора. Например, знакомство с Джо Капилано описывается в «Серой Арке», помещенной ближе к концу сборника, тогда как первые из новелл уже основаны на рассказах вождя. Но это не нарушает единства целого, и обаятельный образ вождя объединяет весь сборник, хотя и не каждое предание вложено в его уста.
Под впечатлением встреч со своим любимым другом-сказителем Полин записывает:
«…Довольно сильный характер, удивительный и чудесный сказитель. Но упрашивать его было бесполезно. Нужно было просто, набравшись терпения, ждать. Часто, зайдя проведать меня, он проводил некоторое время и уходил, не проронив ни слова. Но я никогда не торопила его, хотя он прекрасно знал, как люблю я слушать его истории. И раньше или позже мое терпение вознаграждалось. Внезапно он произносил:» Тебе было бы интересно услышать об этом «, — и тут следовал удивительный рассказ, исполненный поразительной, дикой поэтичности — тот вид фольклора, который вскоре совсем исчезнет, потому что индейцы забывают его».
Мир «Легенд» воскрешен рукой романтика и овеян двойной экзотикой — выразительность индейских культур Тихоокеанского побережья увидена глазами ирокезки. К тому же о легендах прибрежных индейцев написано не так уж много, потому что глубоко проникнуть в тайный мир их причудливых преданий и повседневности, постигнуть вдохновение их сказителей и сделать его привлекательным для миллионов читателей долгое время было задачей невыполнимой.
Легенды, пересказанные (а может, чуть домысленные) Полин, привязаны не только к определенной местности, но и ко времени: многие из них являются откликами на отношения индейцев и белых, хотя тут же присутствуют И более древние мотивы. Поразительно, пожалуй, то, что, несмотря на недостатки повествовательной манеры — повышенную эмоциональность и некоторую идеализацию доевропейского прошлого, писательнице удалось ввести индейский духовный мир в литературу Канады. И это было сделано в те годы, когда правительство накладывало запреты на любые проявления индейской культуры, а все индейское осмеивалось, изолировалось от сферы национальной литературы. Качество борца, свойственное Полин, не изменило ей и здесь. Пленительный мир легенд, созданный ею, невозможно спутать с творением другого писателя. Это, по существу, удачный образец своего рода краеведческой литературы. Такая литература, в ее лучших вариантах, всегда высоко ценилась русским читателем — будь то «Уральские сказы» П. Бажова, поморские предания, пересказанные Б. Шергиным, или «Сказки зверолова» В. Бианки. Английская Бухта, Затерянная Лагуна, Остров Мертвого Тела, скала Сиваш и другие уголки Стэнли-Парка и его окрестностей — все эти места пристально исследованы и «пережиты» писательницей; ее весло действительно рассекало эти воды, а нога ступала по непроходимым, а порой и опасным для женщины тропам и кручам. Поэтому на «Легендах» лежит подкупающая печать знания очевидца, почти участника описываемых событий. Но значение «Легенд» Полин Джонсон еще и в другом: они помогают понять, каким образом индейцам удалось выстоять, приспособиться к крайне неблагоприятным условиям, чуждому для них жизненному укладу и идеологии. В этом отношении особенно интересна легенда о «Затерянном Острове». «Храбрость и сила не умирают. Они живут вечно для детей и внуков», — повторяет Полин вслед за вождем-сказителем и подтверждает это собственной мужественной судьбой.
Важно учесть, что Полин писала на пороге века, когда уже разрастались острые споры об истоках канадской литературы, ее национальном содержании, и молодая писательница внесла убедительный практический вклад в их разрешение. За полстолетие до начала массового движения современных индейцев за гражданские права и развитие их литературы самоотверженные усилия Полин, «затерянного островка» посреди моря недоброжелательного молчания, и ее защита индейской культуры приобретают особое значение. В ее творчестве удивительно органично слились две культуры — ирокезская и племен Побережья, а та и другая — с европейской, утверждая великую и простую истину: все народные культуры — братья, и братьями должны оставаться их носители при жизни и посмертно, Мечта о мирном соседстве белых и индейцев, о равноправии их культур и, шире, о всеобщем мире между народами проходит через все творчество Полин Джонсон; и кажется, что она выдает ирокезские корни Текайонваке, впитавшей миротворческие традиции легендарного Гайаваты.
Болезнь Полин усиливалась. Нетрудно представить себе сломленного физически, разочарованного, лишенного средств человека, угасающего посреди поразительных красот Тихоокеанского побережья, так ярко описанных ею. Но Полин и не думает сдаваться. Она продолжает писать стихи, задумывает цикл баллад на основе легенд, поведанных Джо Капилано (из них была закончена лишь одна, «Баллада о Яаде»1). Она пишет и прозу; но оба последующих сборника, «Шагганаппи» и «Мокасинных дел мастер», вышли уже после ее смерти, в 1913 году. Это собрание разных новелл, не всегда равноценных по художественному уровню. Некоторые из них можно причислить к лучшим произведениям Полин Джонсон. Сборник «Шагганаппи» непосредственно адресован детям. Лучшие из вошедших в него рассказов включены в эту книгу. Мысль, высказанная в них, проста: дети белых и краснокожих естественно образуют то братство, которому должны научиться их родители. Особенно последовательно эта идея выражена в рассказе «Ночь в гостях у Северного Орла», в котором белому мальчику удается повидать повседневный мир индейца как бы изнутри. Конечно, неисчислимые стада и пастбища Северного Орла, великолепие убранства его палаток — типи, — скажем прямо, нехарактерная черта для жизни индейцев, тем более начала века. В этой новелле важно другое — утверждение человеческого достоинства, умение воспринять духовную красоту человека, а для этого вовсе не нужно «говорить громко» или повелительно.
