Джеймс Купер - Долина Виш-Тон-Виш
— Не настолько мне безразлична твоя жизнь, чтобы иногда не посмотреть в эту сторону, дерзкая девчонка. Что бы ты об этом ни думала, но какие вопли поднялись бы в маслобойнях и на молочных фермах, если бы вампаноа проникли на вырубку и не было бы никого, чтобы вовремя поднять тревогу.
— Верно, Ибен, твой страх перед мальчиком в блокгаузе должен быть силен для такого мужчины, как ты, иначе ты не стерег бы дома так внимательно, — съязвила Фейс со смехом, ибо с присущей ее полу сообразительностью она почувствовала свое постепенное превосходство в разговоре. — Ты забыл, что с нами бравые солдаты из старой Англии, чтобы индейцы не причинили нам вреда. Но вот сюда идет храбрый солдат самолично. Хорошо, если он будет на часах, а не то эта ночь может подставить нас под томагавки во сне!
— Ты говоришь об оружии дикарей! — сказал посланец короля, снова подобравшийся поближе с явным желанием принять участие в разговоре, который, пока он следил за ним издали, казалось, стал интереснее. — Я полагаю, что в этот месяц весомая опасность со стороны индейцев миновала.
— В этот месяц да, — заметил с явным намеком Ибен, тихо посвистывая и холодно обводя взглядом грузное тело чужака. — Но следующая четверть месяца может доставить весомое доказательство опасности со стороны индейцев, случись порядочная стычка с ними.
— А что общего у луны с вторжением дикарей? Разве среди них есть такие, кто изучает тайны звезд?58
— Они изучают черную магию и прочее ведьмовство больше, чем что-либо еще. Нелегко уму человека вообразить ужасы, которые они придумывают, когда Провидение дарует им успех в набеге.
— Но ведь ты говорил о луне! Каким образом луна связана с их кровавыми заговорами?
— Сейчас полнолуние и коротка та часть ночи, когда глаз часового не разглядит краснокожего в вырубке, но совсем другой разговор, когда в этих лесах на час или два снова наступит непроглядная тьма. Вскоре перемена фазы, и потому нам надлежит быть начеку.
— Значит, ты в самом деле считаешь, что снаружи залегли индейцы, выжидая подходящий момент? — спросил офицер с таким подчеркнутым интересом, который заставил даже наполовину умиротворенную Фейс бросить лукавый взгляд на своего приятеля, хотя тот все еще имел основание не доверять своенравному выражению, мелькавшему в уголках ее глаз и грозившему в любой момент опровергнуть мрачные предзнаменования.
— Дикари могут залечь в лесу на расстоянии целого дня пути. Но они слишком хорошо знают, какую цель выискивает мушкет белого человека, чтобы спать в пределах его досягаемости. Индеец привык есть и спать, когда располагает временем для отдыха, и поститься и убивать, когда настал час резни.
— И каково же, по-твоему, расстояние до ближайшего поселения на реке Коннектикут? — спросил собеседник с таким намеренно безразличным видом, который позволял легко угадать внутреннюю работу его ума.
— Где-то часов двадцать привели бы проворного всадника к крайним домам, если сократить время на еду и отдых. Однако умный человек не станет тратить время на это, пока его голова надежно пристроена внутри одного из зданий вроде того блокгауза либо пока между ним и лесом не встанет, по крайней мере, основательный ряд дубовых частоколов.
— А нет ли проезжей тропы, чтобы путникам не надо было проезжать лесом в темное время суток?
— Я такой не знаю. Тому, кто покидает Виш-Тон-Виш ради городов в низовье реки, изголовьем послужит земля либо придется скакать без передышки, пока животное в состоянии его нести.
— Мы, по правде говоря, испытали это на себе по пути сюда. Ты полагаешь, друг, что дикари сейчас на отдыхе и ждут наступающей четверти луны?
— По моему разумению, раньше они не появятся, — заявил Ибен Дадли, постаравшись тщательно скрыть всякое обоснование своего мнения, если таковое у него было, в глубине своих мыслей.
— И в какое же время суток обычно предпочитают садиться в седло, если дела призывают кого-то в низовые поселения? — Мы никогда не мешкаем приурочить свой отъезд ко времени, когда солнце касается высокой сосны, что стоит вон на той вершине холма. Большой опыт научил нас, что это самый надежный час: стрелка часов не точнее, чем то дерево.
— Мне нравится эта ночь, — сказал солдат, оглядываясь вокруг с видом человека, внезапно пораженного многообещающей картиной погоды. — Тьма больше не висит над лесом, и, похоже, сейчас подходящий момент подвести к завершению дело, ради которого нас прислали.
Сказав это и, видимо, полагая, что в достаточной степени утаил мотивы своего решения, назойливый драгун с видом невозмутимого и ко всему привычного солдата двинулся к домам, делая в то же время знаки приблизиться одному из спутников, следившему за ним на расстоянии.
— Теперь ты веришь, глупый Дадли, что четырех пальцев твоей неуклюжей руки сполна хватает, чтобы посчитать все то, что ты называешь моими разговорами наедине? — сказала Фейс, когда решила, что ничье ухо, кроме того, к кому она обращается, не может уловить ее слова, и в то же время весело смеясь, согнувшись под коровой, хотя все еще не без досады, которой она не могла полностью подавить.
— Разве я говорил неправду? Таких, как я, не нужно учить, как добраться до того, кто честно занимается ремеслом охотника за людьми. Я говорил, что все живущие в этих краях умеют быть благоразумными.
— Разумеется, ничего другого. Но правда становится такой сильнодействующей в твоих руках, что ее надо принимать вроде горького целебного напитка: с закрытыми глазами и малыми порциями. Тот, кто пьет его слишком резво, может и задохнуться. Я удивляюсь, как человек, так бдительно заботящийся о посторонних, столь неосмотрителен насчет тех, кого его отрядили охранять.
— Я не знаю, что ты имеешь в виду, Фейс. Когда это опасность угрожала долине, а мой мушкет не был на взводе?
— Доброе ружье более верно долгу, чем его хозяин. Может, ты имеешь законное право спать на посту, ибо мы, девушки, не знаем, что нравится капитану в таких делах. Но было бы удоб-нее, хоть и не по-солдатски, оставить оружие возле задних ворот, а самому пойти в комнаты, если уж тебе нужно стоять на часах и спать в одно и то же время.
Дадли выглядел таким смущенным, каким только мог быть человек с его характером и необузданным темпераментом, хотя упорно отказывался понять намек своей обиженной собеседницы.
— Ты не зря вела разговоры с заморским солдатом, раз так умно рассуждаешь о часовых и оружии.
— Он и вправду многому научил меня в этом деле.
— Гм! И каков же итог его уроков?
— А таков, что тот, кто спит возле задних ворот, не должен ни смело болтать о врагах, ни ждать, что девушки шибко ему поверят.
