Кёрк Монро - Перо фламинго
В отряде находился Читта, который окончательно связал свою судьбу с семинолами, сжился с новыми своими товарищами и пользовался репутацией жестокого и мстительного человека.
Преследователи мчались во всю прыть, но, пожалуй, бежали бы они еще быстрее, если бы знали, что беглецы прошли тот же путь всего четверть часа назад. К тому же продвигались беглецы сравнительно медленно, так как им приходилось поддерживать, а иногда нести на руках того, кого они пытались спасти.
Сначала Ренэ был так возбужден, что не чувствовал боли в распухших лодыжках, но вскоре ноги отказались ему служить. Когда он и три его спасителя добежали до того места, где ждали их остальные воины, мальчик со стоном опустился на землю и заявил, что дальше идти не может.
Некогда было обмениваться впечатлениями, и Я-чи-ла-не приказал, не мешкая, продолжать путь. Два рослых воина поддерживали Ренэ, Я-чи-ла-не и Э-чи замыкали шествие, а Хас-се старался быть подле своего друга, которого вели во главе маленькой колонны.
Прошла гроза, небо очистилось от туч, и яркая луна освещала путь беглецам. Теперь им легче было пробираться по узкой тропинке, но Я-чи-ла-не не забывал, что та же луна светит и преследователям. Часто он оглядывался и торопил своих воинов.
Дойдя до конца тропы, они увидели маленькую лагуну, где были спрятаны их каноэ. Здесь все вздохнули свободнее: опасность, по-видимому, миновала, и можно было торжествовать победу. Однако Я-чи-ла-не не позволил своим спутникам отдохнуть. Осторожно усадили они Ренэ в первое каноэ; с ним сели два самых сильных и выносливых воина. Затем разместились в каноэ и все остальные. На берегу остались только Я-чи-ла-не, Хас-се и Э-чи. Последний указал место, где были спрятаны каноэ семинолов, и втроем они начали прорубать в них дно, чтобы сделать не пригодными для плавания. Некоторые каноэ были спущены на воду, их они оттолкнули подальше от берега, перерезав предварительно причалы.
Работа приближалась к концу. Я-чи-ла-не, Хас-се и Э-чи пробивали дно в последнем каноэ, как вдруг неподалеку раздались злобные крики. Враги подходили. Нужно было бежать.
При лунном свете семинолы увидели сверкающие весла каноэ, выплывавшие из лагуны, но не сразу заметили троих людей, которые замешкались на берегу, приводя в негодное состояние их лодки. Когда эти трое вскочили в единственное неповрежденное каноэ и оттолкнулись от берега, семинолы завопили от радости и бросились к своим каноэ. Они надеялись догнать и захватить в плен трех беглецов, отставших от своих спутников.
Когда они убедились, что каноэ их продырявлены и не могут держаться на воде, они схватились за луки и стали стрелять в отставших. Много стрел упало в воду, несколько ударилось о борт лодки, не причинив вреда тем, кто в ней сидел, и только одна попала в цель.
Громко вскрикнув, Хас-се выпустил из рук весло и опустился на дно каноэ.
Спутники его не смели остановить каноэ и броситься на помощь раненому. Гребли они, пока не догнали своего отряда, находившегося за пределами выстрелов.
Прошло несколько часов.
Солнце ярко освещало зеленый мыс, врезавшийся в реку. На траве, в тени векового дуба, лежал умирающий Хас-се. Подле него, держа его за руку, сидел Ренэ Дево и воспаленными глазами смотрел на своего друга. Горе его было так велико, что плакать он не мог.
— О, Хас-се, Хас-се! — говорил он. — Ради меня ты пожертвовал жизнью, я один виновен в том, что случилось!
— Не горюй, Та-ла-ло-ко! Смелый воин не боится смерти и всегда готов ее встретить.
— Но у тебя вся жизнь была впереди. А как будут горевать все те, кого ты любишь!
— Да, жалко мне тех, кто будет меня оплакивать. И о них я хочу говорить с тобой, пока силы меня не оставили. Та-ла-ло-ко, исполнишь ли ты мою просьбу?
Сжав руку друга, он заговорил чуть слышно, так как слабел с каждой минутой:
— Та-ла-ло-ко, твои соплеменники погибли, а мое племя теряет сына. Займи мое место. Будь сыном моему отцу, будь братом сестре моей Нэтле!
Он умолк и с трудом перевел дыхание.
— С радостью исполню я твою просьбу и постараюсь заменить сына и брата тем, кто тебе так дорог, — не задумываясь, ответил Ренэ.
Хас-се пытался еще что-то сказать, но голос его оборвался, кровь хлынула из раны, и воины, окружавшие умирающего, думали, что настал конец. Но снова Хас-се открыл глаза и слабым голосом спросил:
— Будешь ли ты носить перо фламинго?
— Да, да, Хас-се! — воскликнул Ренэ.
Умер Хас-се, когда солнце скрылось за горами и заревом заката окрасилось небо. Воины осторожно подняли умершего, положили его на дно каноэ и продолжали путь в страну Алачуа.
Хас-се так и не узнал, кто нанес ему смертельную рану. Но когда воины осмотрели стрелу, увидели они на древке грубо вырезанное изображение змеи. Это была метка Читты. Так отомстил он своему сопернику, который много месяцев назад победил его на состязании.
Печально было возвращение Я-чи-ла-не и его отряда в деревню Алачуа.
В глубоком молчании воины вышли из каноэ, бережно подняли тело Хас-се и внесли его в хижину Микко.
Похоронили они его, по обычаю своего племени, в могиле из толстых древесных стволов, сложенных так, что дикие звери не могли ее разрушить. Подле него положили оружие и самые ценные его вещи.
Когда закончены были погребальные обряды, старый вождь взял за руку Ренэ и сказал дрожащим голосом, но так, чтобы все его слышали:
— Одного сына я потерял, другого нашел. Хас-се ушел от меня, но Та-ла-ло-ко занял его место.
Так принят был Ренэ в среду индейцев. Никогда не расставался он с пером фламинго. Вскоре стал он метким стрелком и прекрасным охотником, а индейцы посвятили его в тайны лесной жизни. Ренэ, в свою очередь, делился с ними теми знаниями, какие привез из Старого Света.
Время от времени долетали слухи о зверствах испанцев и о жестоком обращении их с туземцами той страны, которой они завладели.
Слухи эти пугали индейцев, и племя, принявшее в свою среду Ренэ, решило не возвращаться в родные края, а навсегда остаться в стране Алачуа.
Прошло много месяцев с тех пор, как Ренэ поселился с индейцами племени алачуа. Однажды во главе небольшого отряда воинов отправился он на охоту. Охотились они на аллигаторов и забрели к великим болотам Окифеноки.
Как-то они расположились на привал и, сидя у костра, закурили свои каменные трубки, а один из старых охотников стал рассказывать древние предания племени. Вдруг все вздрогнули и вскочили: где-то вспыхнул огонь, и раздался оглушительный треск. Донесся он из маленькой рощи, находившейся неподалеку.
«Разорвалось огнестрельное оружие», — подумал Ренэ.
