Карл Май - Завещание Инки
— Да, я все обдумал, взвесил и принял решение, — спокойно ответил тот.
— Понимаю. В твоей жизни только что произошли чрезвычайно важные события, тебя охватили эмоции. Но о решениях, которые принимается под властью эмоций, люди, как правило, потом сожалеют. Ты представляешь, какая жизнь тебя ждет если ты откажешься от отцовского наследства?
— Его завещание лежит у меня на груди, возле самого сердца.
Они разговаривали явно на разных языках. Но Отец-Ягуар не успокаивался:
— Неужели ты выпустишь на волю подземный огонь, который пожрет сокровища?
— Да, я сделаю это.
— Безумец! Извини, но я чувствую, что в таком случае мой долг объяснить тебе одну простую вещь: ты можешь благодаря этим сокровищам сделать много хорошего для других людей, осчастливить их! Да, ты имеешь право отказаться от наследства, но лишить других людей возможности воспользоваться ими — нет.
— Но сокровища принадлежат мне, а не им, поэтому я могу делать с ними все, что захочу. Я уничтожу их, потому что тем людям, о которых вы говорите, я собираюсь отдать нечто большее и лучшее.
— Нет, нет, это все-таки чистое безумие. Я отказываюсь подчиняться такому решению! Более того, я буду ему сопротивляться!
Последняя фраза прозвучала угрожающе. Аука взял в руки свою золотую булаву, поднял ее вверх и произнес:
— Сеньор, я уважаю и люблю вас, но в данном случае значение имеет только моя воля, и ничья больше! А если вы будете ей сопротивляться, как говорите, то сначала вам придется попытаться отобрать у меня этот символ власти в честном поединке.
Хаммер гордо вскинул голову, кровь ударила ему в лицо. Он хотел уже было дать зарвавшемуся юнцу язвительный ответ, чтобы поставить его на место, но вместо этого произнес почему-то вполне дружелюбным тоном:
— Я не то хотел сказать, мой юный Инка. Твое решение можно признать поистине мужественным и достойным восхищения при условии, что тебе известно, что такое деньги, какой силой и властью в обществе они могут обладать. Но я, честно говоря, сомневаюсь, что это тебе известно. Впрочем, этот наш спор не имеет пока никакого значения в данном случае, потому что ты еще не сделал того, о чем говоришь.
— Я сделаю все, о чем говорю! Вот сейчас пойду и зажгу огонь в штольне.
— Да, и тем самым выдашь наше присутствие в ущелье, а убийце своего отца позволишь уйти безнаказанным.
Аука несколько мгновений смотрел на него молча, а потом ответил:
— Вы правы, сеньор, надо подождать. Ущелье Смерти — очень подходящее место для того, чтобы покончить с негодяями, так что не будем до поры до времени нарушать их планов.
— Вот и хорошо! — кивнул Хаммер обрадованно. — Но нам непременно надо узнать точно, когда они появятся здесь. Хорошо бы провести разведку. Не хочешь этим заняться?
— Хочу, — ответил Аука. Он был польщен таким доверием, ему и в голову не пришло, что Отец-Ягуар просто-напросто хочет отослать его подальше от ущелья, чтобы он не смог исполнить свое опрометчивое, как казалось немцу, намерение. А дело обстояло именно так, впрочем, как станет ясно из дальнейших событий, разведка в тот момент была далеко не бесполезной.
Но Отец-Ягуар, обрадовавшись, что его хитрость не раскусили, продолжил:
— Ты должен отправляться на разведку немедленно и, имей в виду, пешком, верхом тут не везде проедешь, а на своих двоих проберешься куда угодно.
— Я готов, сеньор, идти в разведку прямо сейчас.
— Прекрасно! Итак, сначала ты вернешься в Салину-делъ-Кондор, куда гамбусино наверняка уже добрался, и, если это так, он непременно там заночует.
— А что делать, если его там еще нет?
— Тогда тебе придется дождаться его там. Есть там одна пещера с двумя входами-выходами. Она лежит прямо на пути с Гуанакоталя, где он нанимал индейцев мойо. Это очень удобное для ночевки местечко. Ни один путешественник, если у него имеется хоть капля здравого смысла, не минует эту пещеру. Так что искать его следует в ней или возле нее.
— Я знаю, где находится эта пещера, — вмешался в их разговор Ансиано, — и хочу помочь моему господину. Вы позволите мне это сделать, сеньор?
— Весьма охотно! — ответил Хаммер. — Ум хорошо, а два, как известно, — лучше! И четыре глаза видят больше, чем два.
— А где. мы с вами встретимся потом?
— Вы вернетесь сюда же под утро. Ночью я навещу своих парней, а утром мы все здесь будем ждать твоего донесения.
Отец-Ягуар описал Ансиано самый короткий путь, по которому можно было вернуться из ущелья Смерти в Салину-дель-Кондор, и они разошлись в разные стороны: инки начали спускаться в долину, а немцы, прихватив с собой также двух мулов, оставшихся без всадников, двинулись в направлении лагеря экспедиции.
А теперь вернемся к событиям, описанным в предыдущей главе, но посмотрим на них уже как бы в другом ракурсе. Итак, Аука и Ансиано обнаружили бездыханные тела пеона и двух аррьерос возле пещеры. Подождав немного и не дождавшись появления на месте преступления убийц, они пришли к выводу, что те уже покинули пещеру. Плохо было то, что бандиты костра, по причине недостатка древесины, не разводили, а в кромешной ночи определить, в какую сторону они направились, было делом невозможным. Разведчики стали тогда напряженно вслушиваться в тишину, но это тоже ничего им не дало, и они решили вернуться.
Когда Аука сообщил Отцу-Ягуару о том, что за зловещую находку обнаружили возле пещеры, тот глубоко задумался, сопоставляя и перебирая добытые разведчиками факты, которых было немало и в то же время для выяснения полной картины происшедшего явно недоставало. Итак, им теперь было известно, что троих человек негодяи лишили жизни, а троих оставили в живых. Кто были двое мужчин очень небольшого роста в красных пончо — догадаться было нетрудно: другую такую пару вряд ли найдешь на всем белом свете, но вот кто был третий, которого взяли в плен вместе с ними — непонятно. И наконец, самая важная загадка, оставшаяся не разгаданной — это то, принадлежали ли индейцы мойо, нанятые гамбусино, к дружественным инкам кланам или нет. На всякий случай Отец-Ягуар выставил в нескольких местах вокруг лагеря наблюдательные посты из своих людей.
Едва рассвело, в ущелье въехали гамбусино, эспада, восемь индейцев и трое их пленников. Было хорошо заметно, что гамбусино пребывал в состоянии лихорадочного возбуждения. Алчность — вот что его подстегивало. Индейцы не успели еще снять поклажу со спин мулов, как он уже начал отдавать все новые и новые приказы касательно того, что им следует делать дальше. Сам он собирался спуститься в ущелье немедленно после того, как уйдут индейцы, а пленников взять с собой, поскольку они как заложники в данном случае представляли тоже кое-какую ценность для него, а доверить их индейцам он не мог. Ноги пленников на время спуска он оставил свободными, а на дне ущелья снова связал. После этого они с эспадой отправились на поиски входа в сокровищницу инков.
