Лизелотта Вельскопф-Генрих - Токей Ито
Грозовая Тучка опять смежила веки и терпеливо ждала, пока ее разбудят. Никому не следовало знать, что она уже проснулась.
И наступивший день тоже прошел спокойно. Грозовая Тучка и Ящерка опять сидели около Унчиды, а она говорила о том, как они с наступлением ночи двинутся в путь.
День угасал. Солнце закатилось, дрозды запели свою вечернюю песню, но в лагере не чувствовалось еще никакого оживления. Паслись как обычно лошади, рыскали вокруг собаки. Большая серая собака облизывала своих щенят. Грозовая Тучка уже присмотрела черненького, и Уинона обещала дать его ей, если позволит Токей Ито. Девочка вздыхала и гладила собаку. Засверкали первые звездочки. Подул ветерок.
Унчида поднялась со своего места. Это послужило сигналом. Не было сказано ни слова. Женщины, девочки подняли легкие лодки и длинной чередой двинулись к долине чуть вверх по течению. Другие вместе с детьми повели лошадей.
Девочки взяли двух драгунских коней и без помощи взрослых вскарабкались на них. Лошади послушно пошли в длинной цепочке по логу. Копыта шлепали по лужам, оставшимся после талой воды.
В пойме вода была еще высоко, но текла уже не так быстро. Женщины спустили лодки, погрузили в них поклажу и поплыли, огибая выступавшие из воды островки. Грозовая Тучка и Ящерка различили еще в темноте группу воинов и среди них Четанзапу на добытом в бою сивом коне. Часть воинов оставалась пока наверху, на краю прерии. Они были готовы встретить врага.
Грозовая Тучка и Ящерка были в конце цепочки. Но за ними вернулась назад через реку Уинона. Чапа — Курчавый и Сын Антилопы помогли ей, плывя рядом с лодкой.
Грозовая Тучка еще раз посмотрела на покинутый ими высокий южный берег. Там можно было различить последних воинов, которые вслед за другими спустились вниз, в долину, к реке. Но один-единственный оставался. Он виднелся черным силуэтом на фоне неба.
Под легкими движениями весел Уиноны лодка скользила дальше и дальше. И все дальше отодвигался оставленный берег. Фигурка одинокого воина пропала в темноте.
Токей Ито остался один.
Дух бизона
Мальчики Медведицы и разведчик Ихазапа не сидели сложа руки после высадки на берегу. Прежде всего они сняли кожаную обтяжку с ивового остова лодки, чтобы использовать ее вместо одеяла. Укрывшись ею, они переждали ливень. Трудные переходы последних дней измучили мальчиков, и Ихазапа велел им спать до конца ночи: он сам охранял их сон.
Когда наступил рассвет, они немного поели и двинулись на север, к границе, к лесным горам. Тяжелого медвежонка понес Ихазапа. Ивовый каркас лодки был больше не нужен, и они оставили его. Но кожаное полотнище, из которого можно было соорудить небольшую палатку, мальчики взяли с собой.
Ихазапа недаром многие годы был разведчиком рода Медведицы. Он скорым шагом привел мальчиков напрямик через луга к высоте, с которой перед ними раскрывались неоглядные дали. Вне поля их зрения остались только свои, оставшиеся на том берегу. Внутренность изогнутого, как рог, лога была скрыта от их взора.
Пригревало утреннее солнце, над цветами кружились пчелы. Ихазапа приложил ухо к земле и подал мальчикам знак сделать то же самое.
— Конный отряд! — прошептал Часке. — Скачут рысью.
Все трое стали всматриваться в даль. Слух у них был очень чуткий, и вокруг было тихо, поэтому услышали они приближающихся всадников значительно раньше, чем увидели появившийся между зелеными холмами отряд. Это был небольшой дозор драгун.
Драгуны въехали на холм, чтобы получше осмотреть местность, и дакоты увидели, как они с помощью полевого бинокля стали разглядывать противоположный берег реки. Двое, очевидно офицеры, оживленно жестикулировали. К ним подошел человек в кожаной одежде и стал в чем-то горячо убеждать их. Ясное солнечное утро позволило индейцам различить многие подробности. Они поняли даже кое-что по движению рук человека в кожаном платье, потому что тот сопровождал свои слова языком жестов. Дакоты заключили, что речь шла о роде Медведицы. Человек в кожаном костюме пытался объяснить Длинным Ножам, что род Медведицы еще должен быть на том берегу и что нужно подождать, пока спадет вода, захватить их при переправе через реку и направить обратно в резервацию.
Драгуны, кажется, так и не решили, что же им делать. Они спешились, рассеялись на траве и приступили к завтраку. Человек, одетый в кожу, остался на вершине вести наблюдение.
— Как же нам быть?
— Убить этих Длинных Ножей мы не сможем, — со вздохом ответил Часке, — их слишком много.
— Нельзя, чтобы они остались здесь и ждали, — решительно заявил Хапеда. — Надо применить хитрость.
— И ты знаешь такую хитрость?
— Да! — Осунувшееся лицо Хапеды просияло.
— Так давай обсудим твою хитрость.
Хапеда потрогал свою перевязанную голову, пощупал исхудалые руки, дотронулся до висков, потом до ввалившихся от недоедания и переутомления щек.
— Похож я на умирающего от голода и усталости? — спросил он.
— В глазах уайтчичунов — да, — заверил Ихазапа.
— Тогда подойдет. Я побегу к Длинным Ножам и попрошу у них есть. Они станут спрашивать, откуда я пришел, а я скажу им, что все люди рода Медведицы утонули во время переправы. Если только… — Хапеда запнулся.
— Что — «если только»? — с тревогой спросил Часке. — В чем ты еще засомневался?
— У Длинных Ножей есть и «длинный глаз», — Хапеда имел в виду бинокль, — не видят ли они им сквозь холм?
— Нет, — успокоил Ихазапа, — не видят.
Хапеда отправился в путь. Он пополз вниз по склону холма. На луговине он встал на ноги и, соблюдая всяческие предосторожности, побежал вверх по течению реки. Отмерив порядочное, на его взгляд, расстояние, он опустился на землю. Ему надо было оставить следы ночлега, будто бы здесь он провел ночь. Затем он поднялся и некоторое время побродил по холмам и лишь тогда забрался на возвышенность по соседству с отрядом и разлегся на ее гребне. Увидев, что человек в кожаном платье обнаружил его, Хапеда поднялся во весь рост и помахал ему рукой. Мужчина в коже подал знак, что он может подойти.
Солдаты расположились бивуаком, они ели, курили, болтали. Когда появился мальчик-индеец, разговоры смолкли и все с любопытством уставились на него. Человек в коже, вероятно скаут, сразу же обратился к мальчику:
— Откуда ты пришел?
Хапеда понял его знаки. Он еще в резервации с помощью Чапы освоил этот своеобразный язык пограничья.
— С той стороны, — ответил он.
— Но как же ты переправился, неужели через такую реку?
— Через такую реку, — заверил мальчик. — Все остальные утонули. — На лице его появилось выражение глубокой печали.
