Отто Гофман - Лазутчик
— Ничего такого, о чем стоило бы говорить, молодой человек. Эти лешие сохраняют зловещее спокойствие, и как я ни старался, но не мог открыть их следов.
— А я только что намеревался идти отыскивать вас и посоветоваться, не лучше ли будет нам тотчас же отплыть к озеру, — сказал Эдуард.
— Затем-то я и поспешил к вам, — ответил Питер, — чтобы сделать то же предложение, потому что если мы останемся здесь до ночи, то вся шайка нагрянет сюда, как коршуны на добычу. Э, — прибавил он, увидев маленькое укрепление, — это мне очень нравится: отличный уголок для женщин и при случае может служить и для нашей защиты.
— Я сердечно рад, — ответил Эдуард, крепко пожимая руку Питера, — что вы намерены продлить еще свое пребывание у нас. Как долго можем мы рассчитывать на вашу помощь и совет?
— Я хочу спуститься с вами к озеру, а может быть, и дальше, если встретится что-нибудь опасное.
Затем все мужчины держали военный совет и решили, что лодка покинет свое убежище и что нужно употребить все силы, чтобы достигнуть озера до наступления ночи.
Мабель Дункан, услышав, что им не угрожает теперь большая опасность, попросила отложить на несколько минут отъезд, чтобы приготовить всему обществу горячий завтрак, а разведчик тем временем пошел еще раз осмотреть остров, дабы вполне убедиться, что им не угрожает никакое нападение.
Глава четвертая
Питер Брасси еще раз сошел с лодки и направился берегом вниз по реке. Дойдя до конца острова, он повернул назад, уже по другой стороне, внимательно осматривая все встречавшееся на пути, а также и противоположный берег реки. Он почти уже достиг противоположной оконечности маленького островка, не заметив ничего особенного, как вдруг ему бросилось в глаза старое, дуплистое дерево, плывшее по течению прямо на остров, так что в скором времени оно должно было или пристать к кустам, росшим на берегу, или же проплыть на очень небольшом от них расстоянии.
Нет сомнения, что старое, сломанное дерево, плывущее по течению само по себе, не может возбудить никакого подозрения, потому что обыкновенно в дождливое время множество таких стволов несется по реке; но разведчик был человек, уже много лет боровшийся с дикими и привыкший к их различным хитростям. У него вошло в привычку относиться недоверчиво ко всему окружающему и тем самым предотвращать опасность, а потому и плывшее мимо него дерево показалось ему подозрительно, и он не оставил его без внимания, хотя и не мог объяснить себе, какого рода опасность могла угрожать ему.
— Кто знает, — ворчал он про себя, спрятавшись за густой куст и устремив пытливый взор на дерево, — кто знает, не скрывается ли под этим старым стволом индеец, который плывет сюда с целью разведать о наших силах, чтобы донести потом обо всем подробно своим раскрашенным чертям? А может быть, вместо одного в густых ветвях дерева скрывается полдюжины их? Я слишком хорошо знаю проделки этих негодяев, и если они думают надуть старого Питера, то жестоко ошибаются. Должно быть, мне придется пустить пулю в это дерево!
Тут разведчик притаился и спокойно выжидал в продолжение нескольких минут.
Между тем дерево, подплыв, остановилось в нескольких футах от острова. Питер не заметил ничего особенного, кроме пучка сухих ветвей, которые, казалось, сами собой застряли между крепкими сучьями дерева. Он уже решил было, что потерял напрасно время, как вдруг сухие прутья зашевелились, и из них вылезла голова индейца, осторожно озиравшегося по сторонам.
«Погоди, старый приятель, я пошлю тебе кое-что на память», — подумал Питер со злой улыбкой, тщательно прицелился и выстрелил.
«Пф!..» Вспыхнул порох на полке, но выстрела не последовало, а громкий удар курка открыл индейцу близкого врага. Он мгновенно нырнул в воду, схватился за один из нижних сучьев, стараясь из всех сил придать дереву другое направление, чтобы оттолкнуть его от берега и таким образом избежать угрожавшей ему опасности. Но дерево оказалось чересчур тяжелое; силы одного человека не могли заставить его так быстро изменить направление, и потому, несмотря на все усилия индейца, один конец ствола уперся в берег, и все дерево стало поворачиваться к нему, так как и течением его сильно прибивало к берегу. Индеец, Видя, что все его старания напрасны и что опасность неизбежна, выпустил из рук сук, поплыл под водой к восточному берегу и вынырнул между нависшими густыми кустами, чтобы перевести дыхание.
Здесь он был на минуту в безопасности, не рискуя быть замеченным Питером, который в это время, подбежав к дереву, ожидал появления врага на поверхности воды.
Заняв этот пост, он насыпал свежего пороха на полку, не переставая зорко следить за деревом; но так как индеец не показывался слишком долго, то разведчик, начиная отгадывать истину и боясь, чтобы враг не ушел от него, принялся слишком неосторожно и торопливо осматривать все кусты.
Скрывшись в кустах, как было уже раньше сказано, дикарь мог видеть каждое движение Питера, который мало-помалу приближался к нему. Глаза хитрого индейца сверкнули огнем мести при виде одного бледнолицего и при мысли о возможности выскочить из своего убежища и тотчас же покончить с ним. «Ах! Если он выйдет победителем из этой битвы, если ему удастся добыть скальп белого, какую зависть возбудит он в своих товарищах!» Одну секунду он, казалось, совсем поддался этой мысли и уже готовился сделать прыжок, но успел вовремя остановиться, заметив, что ненавистный белый был вооружен винтовкой и ножом, тогда как у него был только нож и томагавк. Превосходство вооруженного врага заставило осторожного дикаря снова спрятаться и ждать более удобной минуты.
Разведчик, неутомимо отыскивая индейца, шел прямо на него. Дикарь без шума нырнул в воду и оставался там до тех пор, пока белый, осмотрев кусты, пошел дальше. Мысль, что ненавистный враг ускользнул, убежал от него, до того разозлила Брасси, что он безрассудно предался своему гневу. Он неосторожно раздвигал и осматривал все кусты на берегу и при этом бранился такими непозволительными словами, которые не были бы особенно приятны для слуха образованного человека; но брань не производила никакого впечатления на того, кому предназначалась, так как индеец ни слова не знал по-английски. По тону разведчика он тотчас смекнул, что этот последний страшно рассержен, что сильно обрадовало его и подало надежду легко справиться с противником.
— Только высунься, только покажись, красное чудовище! — вскричал Питер. — Ты и все твое отродье можете только ползать и пресмыкаться, как ехидны, при приближении человека. Но если я увижу хотя только на секунду твое размалеванное лицо и если это проклятое ружье не изменит мне, то ты будешь помнить Питера-Дьявола. Проклятое пресмыкающееся чудовище!
