Крис Вудинг - Водопады возмездия
Наверное, очень скоро она уйдет на север, к манам, но сначала попробует спасти своих спутников.
Это неразумно. Но люди подчас совершают немало безрассудных поступков.
Перед тем как отправиться дальше, ей нужно сделать кое-что еще. Притворившись «трупом» в лазарете, она пребывала в полном сознании. И слышала важный разговор пиратов Дракен.
Джез перевела корабль в режим зависания и склонилась над картами. Ей очень хотелось быть ловкой. Она воспринимала это как решительную пробу сил. Уточнив направление, она неторопливо пролетела еще с полкилометра и снова остановилась. Наконец включила днищевые фары. Засыпанную тонким, как мельчайшая пыль, пеплом равнину залил ослепительный свет. Она улыбнулась.
Отлично, Джез. Ты молодчина!
Прямо под кораблем, на том самом месте, где ее оставили, стояла Бесс.
Глава 34
История Малвери – Хуже, чем судороги – Фрея ведут на виселицу
Мортенграс, наследственный замок герцога Грефен Лапинского, белел среди деревьев, как непогребенные кости. Он возвышался над покрытыми густыми лесами прибрежными холмами на западной оконечности Варденвуда. Замок словно постоянно наблюдал за сияющими голубыми водами морской впадины Ордик. За высокими стенами помещались посадочная площадка, ухоженные сады и величественный особняк. В крепости скрывалось еще с полдюжины строений, в том числе мастерские, казармы местных ополченцев и тюрьма. В последние мирные годы ее редко использовали. Однако когда Триника Дракен доставила сюда шестерых особо опасных преступников, здание, конечно, пригодилось.
Крейк находился в одной камере с Малвери и Сило. Он ждал. Ему не оставалось ничего другого. Финал приближается, на его шее захлестнется петля.
Оштукатуренные стены небольшого помещения были выкрашены светло-кремовой краской. Всю обстановку составляли жесткие топчаны. Высоко, под самым потолком, помещалось зарешеченное окошко, сквозь которое проникал солоноватый морской воздух. Здесь, на южном побережье Лапина, даже в середине зимы было тепло. Путь наружу преграждала массивная деревянная дверь, окованная железом. Вверху имелся глазок для наблюдения, а внизу – оконце с тяжелой заслонкой. Через него заключенным просовывали миски с едой.
Надзиратель оказался болтливым. Он с удовольствием оповещал подопечных обо всех подробностях их неизбежной кончины. Они узнали, что герцог Грефен находится на важном совещании. Он вернется, как только освободится и найдет судью. «Чтобы вынести справедливый и обоснованный приговор», – ухмыльнулся надзиратель. Эти слова он произнес слишком уж выразительно. Вероятно, хотел продемонстрировать свою образованность.
– Но вы не тревожьтесь – еще поживете. Большой спешки не будет. О том, что вы здесь, ни одна душа не ведает. Спасения не ждите.
Кроме тюремщика возле камеры стояли двое часовых, но их голосов заключенные почти не слышали. Они дежурили здесь день и ночь. «Чтобы вы глупостей не натворили», – заявил надзиратель и взглянул на Крейка. Конечно, его предупредили, что Грайзер – демонист. Но золотой зуб не помог бы – трое ему просто не под силу. А чудесная отмычка валялась где-то в трюме «Кэтти Джей».
Ситуация оказалась безвыходна.
Грайзер погрузился в пустоту. Это ощущение навалилось на него в тот самый миг, когда катер оторвался от земли и устремился к «Делириум Триггер». И новость о том, что «Кэтти Джей» скрылась, не принесла ему облегчения. Ведь рядом с ним не было Бесс.
Он думал о крохотном свистке, спрятанном в каюте корабля. Только он – если в него подует демонист, вселивший туда пленного духа, – сможет вывести ее из забытья. Крейк никогда больше не поднесет его к губам. Наверное, это и к лучшему.
Ему вообще не следовало пытаться спасти племянницу. Пытаясь исправить одно преступление, он вообще все испортил. А теперь она, не живая и не мертвая, навечно брошена в пустыне.
Спит ли она или бодрствует? Заперта ли она навсегда в железной скорлупе посреди бескрайней пустыни, не способная пошевелиться или вскрикнуть? Много ли осталось в ней от прекрасного ребенка, которого он погубил? У него не было ответов. Поведением она больше походила на преданную собаку, чем на маленькую девочку. Скоропалительная и непродуманная пересадка изменила ее сознание. Новая Бесс обрела очевидную склонность к вспышкам ярости, неосторожности и порой жестокому, звериному насилию.
Нужно было оставить ее умирать в святилище. Но Крейк не смог бы жить, имея на себе такое бремя. И он сотворил из нее чудовище. И тем самым превратил в монстра и себя самого.
Приглушенный вопль Фрея заставил всех троих подскочить. Голос доносился из пыточной. Она находилась по соседству с камерой, в которой держали капитана, Пинна и Харкинса.
– Снова взялись за него, – вздохнул доктор. – Бедняга.
– Зачем он упорствует? – сказал, поежившись, демонист. – Какая разница, подпишет он признание или нет? В любом случае нас казнят.
Малвери ухмыльнулся из-под седых моржовых усов.
– А если он наслаждается положением вечного неудачника?
Сило широко улыбнулся. Крейк не понял юмора. Вдруг Малвери обнял его ручищей за плечи.
– Выше голову, парень! С тех самых пор, как нас захватила Дракен, у тебя такой вид, будто ты наложил в штаны. Так и сидишь.
Крейк изумленно взглянул на него.
– Я полагал, что страх смерти испытывает каждый человек. Но в последнее время мне стало казаться, что из всей нашей команды ему подвержен только я один.
– Ну… не сомневайся, Харкинс от ужаса пластом лежит, – ответил, подмигнув, Малвери. – Хотя, с другой стороны, у него душа в пятки уходит от всего на свете. А летает он знаешь почему? Считает, что так лихой пули избежит.
– Но… я… разве у вас нет сожалений? Обманутых надежд? Не в чем раскаиваться? И что-нибудь подобное. – Крейк неожиданно для себя рассердился. Как удается собравшимся на «Кэтти Джей» бродягам жить только сегодняшним днем, совершенно не думая ни о будущем, ни о прошлом.
– Раскаиваться? Конечно, есть. Этого добра у меня столько накопилось, что ты, дружище, не поверишь, – протянул Малвери. – Я ведь говорил тебе, что когда-то обитал в Теске и лечил людей? Я был врачом – хорошим и потому богатым. Правда, малость раздобрел и к бутылке, пожалуй, излишне пристрастился. Однажды ко мне заявился посыльный из хирургической больницы. Туда привезли моего друга. В тяжелом состоянии. Диагноз – острый аппендицит. Дело было ранним утром, а я даже не ложился. Пропьянствовал целую ночь.
Крейк заметил, что из голоса доктора исчезли обычные беззаботные интонации. И понял, что собеседник ведет речь о крайне серьезных вещах. Однако Малвери продолжал рассказ, изо всех сил стараясь говорить непринужденно.
