Иван Медведев - Король моря
Шли дни. Солнце всплывало утром на востоке и тонуло вечером на западе. И только вокруг двух кораблей ничего не менялось. Вода и вода. И днём, и ночью. Голод сводил с ума. Наиболее отчаявшиеся сговорились убить толстого капитана «Молодой лебеди» и съесть его, если в ближайшие дни не появится берег.
– Держу пари, что у вас разболелись бы животы, – смеялся Сван, когда позже ему рассказали об этом.
Наконец, спустя пятьдесят дней, на всю жизнь запомнившихся морякам, показались горы Гуама.
– Земля!
Некоторые разбойники, привыкшие испытывать только два чувства – жадность и жестокость, – украдкой плакали.
Остров Гуам, открытый великим Магелланом, лежал на главной тихоокеанской морской дороге и служил своеобразной «гостиницей» для экипажей кораблей всех стран, несмотря на то, что принадлежал Испании. Гарнизон далёкой колонии предпочитал не ссориться, а торговать с иностранными моряками и не задавать лишних вопросов.
Свана принял сам губернатор. Испанец был настолько любезен и предупредителен, что у английского капитана сначала это даже вызвало подозрения: уж не заманивают ли их в ловушку сладкими речами? Однако скоро всё выяснилось: местные племена чаморро подняли восстание, а присутствие дружественного европейского корабля могло охладить пыл воинственных туземцев.
– Недавно здесь побывал капитан Итон, – сказал губернатор, скосив взгляд на палец, где поблёскивал подарок Итона – золотой перстень с бриллиантом. – Очень достойный джентльмен.
– Мы тоже не останемся в долгу, – заверил его Сван.
Испанец вздохнул, развёл руками. Запасы провианта у него подходили к концу, и особенно помочь исхудавшим англичанам он не мог, но дал дельный совет: на острове Минданао в Южных Филиппинах, что в двадцати днях пути от Гуама, Сван найдёт и получит всё необходимое.
Минданао находился под властью местного султана. Англичан, как возможных союзников в борьбе против наседавших испанцев и голландцев, встретили тепло и радушно, приглашали в дома, щедро угощали, предлагали женщин.
– Англичане – хорошо, – улыбались хозяева. – Испанцы и голландцы – плохо. – Они кривили лицо, плевались и брезгливо встряхивали руками. Сам Сван жил при дворе султана, где в его честь каждую ночь устраивали празднества с танцами полуобнажённых красавиц. Во время обильной трапезы слух пирата услаждали два лучших придворных музыканта. Всё это льстило его тщеславию. Капитан почти не появлялся на корабле и избегал всяких разговоров о продолжении плавания.
Роскошь востока засасывала. Сван нежился в её ласковых объятиях и внимал вкрадчивым нашёптываниям султана: пусть отважный мореплаватель и храбрый воин остаётся у него; султан сделает англичанина большим военачальником; он будет жить в лучших домах султаната, возьмёт себе столько жён, сколько пожелает, будет богат и почитаем.
Сван колебался. Возвращаться в Англию нельзя. Ему никто не поверит, что он стал пиратом, будучи поставлен перед выбором: жизнь или смерть. На кораблях росло недовольство капитаном. Прорвало команду, когда один из канониров во время уборки в капитанской каюте нашёл список с именами тех моряков, которых Сван собирался наказать при удобном случае. Возмущённые флибустьеры объявили, что больше не намерены служить под командой такого человека, и избрали капитаном Джона Рида.
Новый капитан послал Дампира во дворец.
– Скажи Свану: пусть немедленно возвращается. Завтра утром уходим в море.
Но Сван уже сделал свой выбор. На Минданао с ним остались ещё сорок пиратов, которым местные жёны показались ничем не хуже оставшихся дома. Через несколько лет до Дампира дошли слухи, что Сван и его люди были перебиты во вспыхнувшей на острове междоусобице.
Смена власти не принесла на пиратские корабли мир и согласие. Ссоры продолжались. К Дампиру относились особенно враждебно, помня о его дружеских отношениях со Сваном. В коротких промежутках относительного спокойствия флибустьеры грабили китайские и малайские джонки, но большую часть времени проводили на якоре у различных островов, пропивая добычу. Грязный запущенный корабль превратился в буйный кабак. Каждый день вспыхивали драки. Теплилась надежда встретить богатый манильский галион, но и она скоро погасла, не оставив после себя ничего, кроме дыма от перегоревших надежд.
Решили уйти в индийский океан, но не Малаккским проливом, где можно было напороться на английские или голландские военные корабли, а проскользнуть южнее – мимо Тимора и знаменитых Островов Пряностей.
Нептун ввёл коррективы в намерения пиратов. Встреченный в пути тайфун отогнал корабли далеко на юг. Когда небо освободилось от туч, и улёгся ветер, показалась жёлтая земля, покрытая редким низкорослым кустарником.
– Это, наверное, Новая Голландия9, – сказал Рид. – Пристанем, наберём свежей воды.
«Молодая лебедь» и барк капитана Тита оказались первыми английскими судами, побывавшими у берегов Австралии. Познакомились пираты и с местными аборигенами. «Это самые жалкие люди на свете» – написал потом в своей книге Дампир. Австралийцы не имели домов, одежды, не вели никакого хозяйства. Занимались в основном собиранием ракушек. Они даже не изобрели лука со стрелами. Не имея понятия о европейских ценностях, отказались за монеты и кусочки железа натаскать воду на корабли.
Покинув пятый континент, пираты вошли в Индийский океан.
– Мы прошли два океана. Не может быть, чтобы нам не повезло в третьем, – подбадривали себя флибустьеры.
Ссоры, драки на корабле продолжались. У Никобарских островов Дампир решил расстаться с не в меру агрессивной компанией. С ним спустились в шлюпку четыре малайца и два матроса. В последний момент Безил Рингроуз бросил в отчалившую лодку топор. На следующий день Дампир обменял его на большое каноэ и решил с товарищами добраться на нём до султаната Аче на Суматре.
Трудный переход по океану ещё больше осложнил страшный шторм. Он налетел внезапно к вечеру и сразу рванул с огромной силой, не оставив смельчакам времени пристать к берегу и переждать непогоду.
Молнии дротиками летали над беснующимся морем. В кромешной тьме ливень заливал лёгкое судно. Казалось, один океан обрушился на другой. Каноэ могло перевернуться в любой момент. Позже Дампир признался в своей книге: «…мужество, которое я до сих пор сохранял, теперь покинуло меня. Я видел приближение смерти и почти не имел надежды избежать её». Только чудо спасло морского бродягу. Это пятидневное путешествие оказалось самым опасным и тяжёлым для него из всех когда-либо им предпринятых, как прошлых, так и будущих.
Последние испытания подорвали силы Дампира. Ступив на землю Суматры, он свалился в горячке. Попутчики пирата – малайцы – сжалились над больным и устроили его у уместных жителей.
