Петер Герхард - Пираты Новой Испании. 1575–1742
Бухта Де-Сантьяго-де-Матанчел (ныне Матанчен) – открытый залив, защищенный от преобладающих в этих краях северо-западных ветров и находящийся восточнее порта Сан-Блас, который начал развиваться несколько позднее. Она иногда использовалась в роли прибежища первыми морскими исследовательскими экспедициями и ловцами жемчуга, и какое-то время манильские галеоны заходили туда для пополнения запасов питьевой воды. В течение первой половины XVIII столетия Матанчел был главным морским портом Нуэва-Галисии и местом, куда наведывались иезуитские миссионеры из Нижней Калифорнии с целью пополнения запасов продовольствия. Раз в год судно иезуитской миссии из Лорето брало курс на Матанчел и возвращалось обратно с грузом продовольствия, почтой и миссионерами.
Дорога, ведущая от Гвадалахары, соединяла ее с портом, который находился в 115 лигах. На берегу имелось маленькое поселение, где преимущественно проживали государственные чиновники, ловцы жемчуга и стивидоры – чиновники, ведающие погрузкой и выгрузкой судов в портах. Будучи покинутым большую часть года, порт Матанчел оживал лишь на короткий период прибытия судна иезуитской миссии. В 1768 году находящийся там с визитом генерал Жоз де Гальве приказал построить новый город в Сан-Бласе, тремя милями западнее Матанчела, и расквартировать там гарнизон. Следствием этого шага явилось то, что Матанчел вскоре исчез со всех карт.
Недалеко от устья самой большой реки Центральной Мексики, Рио-Гранде-де-Сантьяго, находился порт Сан-Педро. Но его значимость принижалась наличием отмели в устье реки и огромным количеством насекомых, кишащих в близлежащих лесах. Однако Сан-Педро иногда использовался ловцами жемчуга и исследователями, направляющимися в Нижнюю Калифорнию. Небольшой город Сентикпак был заселен испанцами в 1530-х годах, затем покинут ими и заселен снова в середине XVII столетия.
Одним из первых мест, которое развивалось и использовалось испанцами в качестве тихоокеанского порта, была Чамела. Изначально испанское поселение под таким названием основано Нунье де Гюзманом в 1532 году и, вероятнее всего, было расположено на правом берегу реки Балуартэ приблизительно в 5 милях от ее устья. Даже в сезоны засухи в реке было достаточно воды для того, чтобы позволить маленьким судам пересечь отмель и пристать в Чамеле. Кортес использовал это место в качестве пункта пополнения продовольственных запасов во время своей экспедиции в Нижнюю Калифорнию в 1535 году, после чего, по всей вероятности, поселение было покинуто людьми. Оно было вновь заселено испанцами при Франсиско де Ибарре в 1564 году. Чамела была портом приписки ловцов жемчуга, которые в конце XVI – начале XVII столетия часто посещали берега Калифорнийского залива в нижней части полуострова. Сван, который подошел к этим местам в 1686 году, нашел их покинутыми, но устье реки все еще продолжали использовать в качестве пункта морского сообщения с городом Росарио, расположенным в 15 милях в глубь материка, в котором находились и разрабатывались серебряные рудники.
Несмотря на естественные преимущества в качестве якорной стоянки судов, испанцы использовали Сан-Хуан-де-Масатлан недостаточно активно. Вероятно, ловцы жемчуга и морские экспедиции, направляющиеся на исследование побережий, простирающихся севернее, отдавали предпочтение Чамеле и Матанчелу, поскольку они находились ближе к Мехико. До конца XVIII столетия в порту Масатлан не было никаких поселений. Однако в Сан-Себастьяне (ныне Конкордия), в поселении, основанном в 1567 году и находившемся на расстоянии 26 миль от побережья в глубь материка, был расквартирован военный гарнизон. Еще один гарнизон, известный под именем Пресидио-де-Масатлан, находился недалеко от городка, известного в наши дни под именем Вилла-Юнион. В течение большей части колониального периода часть личного состава последнего гарнизона постоянно находилась в порту Масатлан, с тем чтобы вести наблюдение за врагами и испанскими судами, нуждающимися в пополнении запасов продовольствия.
Имеющая форму зуба нижняя часть Калифорнийского полуострова, вплоть до конца XVII столетия остававшаяся не заселенной испанцами, заканчивается выступом, именуемым мысом Сан-Лукас, прямо за которым находится хорошо защищенная бухта, известная под одноименным названием, а также именуемая Сан-Бернабе, или, как ее называл Кавендиш, Агуада-Сегера. До 1730 года, когда недалеко от нынешнего города Сан-Хосе-дель-Кабо обосновалась иезуитская миссия, мыс Сан-Лукас иногда посещался исследовательскими экспедициями и ловцами жемчуга, и почти каждый год после 1565 года мимо него, в пределах видимости, возвращаясь с Востока, проплывали манильские галеоны. Пиратские эскадры использовали это идеальное место для ожидания подхода манильских судов – здесь не возникали проблемы с пополнением запасов продовольствия и питьевой воды, а также было достаточно удобных мест для кренгования судов, но инверсные ветра зачастую осложняли подход к мысу с юга.
Недалеко от берега было много необитаемых островов, которые редко посещались испанцами, но широко использовались приватирами и пиратами для кренгования своих судов, пополнения запасов продовольствия и питьевой воды, а также в качестве плацдарма для грабительских набегов на материк и захвата судов. Группа островов Лас-Трес-Мариас достаточно часто навещалась пиратами в период с 1686-го по 1721 год. Мы уже упомянули о значимости острова Коиба для пиратской братии. Несмотря на то что остров Табога и архипелаг Жемчужных островов были заняты испанцами, пираты активно использовали их в своих целях, так же как и Кокосовый остров, находящийся в 300 милях от побережья Коста-Рики.
Судоходство
Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что в период с 1575-го по 1745 год морская торговля на западном побережье Мексики и Центральной Америки происходила по двум основным торговым маршрутам. Первым был маршрут из Акапулько на восток, а второй пролегал между Мексикой и Перу. Кроме того, существовали маршруты, по которым осуществлялась и торговля в локальных масштабах. Этот путь пролегал от Мексики до Центральной Америки, далее от Центральной Америки до Панамы и от Панамы до Перу и обратно. К северу от Гуатулько, если не считать судов, занимавшихся ловлей жемчуга, и одного корабля, ежегодно перевозившего продовольствие из Матанчела в Лорето (после 1697 года), практически не наблюдалось передвижения судов, занимающихся локальными торговыми операциями. С вражеской точки зрения наилучшим трофеем были, безусловно, манильские галеоны.
Эти суда были особенно уязвимы во время своего обратного вояжа, поскольку на пути в Акапулько держались в непосредственной близости от берегов Калифорнии, но груз их в основном состоял из товаров, а на борту было лишь незначительное количество наличных денег. Галеоны же, следующие в направлении Манилы, везли огромное количество наличных денег, в основном серебряных монет, и из Акапулько выходили прямо в океан и на 12° или 13° северной широты ложились на западный курс. Еще одним соблазнительным, с точки зрения пиратов, трофеем были суда, перевозившие перуанское серебро в Панаму, но они были относительно хорошо защищены. Иногда перуанское серебро перевозилось и в Центральную Америку или Мексику. И наконец, в этих водах промышляло довольно большое количество ловцов жемчуга, и, если удача улыбалась пиратам, они могли захватить и ценный жемчужный улов.
