Майкл Поуп - Королевский корсар
Мрачная атмосфера рассеивалась бы долго, когда бы не Уильям Кидд. Трубка убитого боцмана отлетела как раз к его мешку и тлеющим жаром прожгла парусину.
В унылой тишине раздался истошный вопль.
Мешок немедленно развязали.
Когда на свет появилась рыжая всклокоченная голова Кидда, все начали смеяться.
Бухта выглядела привлекательно. Широкая полоса почти белого песка, шеренга невысоких холмов, поросших густой тропической растительностью, небольшой пресноводный водопад на сиреневой щеке отвесной скалы, нависшей почти над самым пляжем.
Самое главное — берег выглядел абсолютно необжитым, песчаная оторочка бухты была девственно чистой, над холмами не поднималось ни единого дымка. Значит, это место не посещается мореходами и поблизости нет местных дикарей.
«Бретонец» очень медленно, промеривая лагом каждый фут, полз к берегу. Дно бухты выглядело мирным — ни резких коралловых выступов дна, ни скальных гряд, ни другого чего-нибудь в этом роде. Вода казалась удивительно прозрачной, и вокруг корабля суетились стайки мелкой рыбешки на фоне светлого, устланного песчаными волнами дна.
Пока матросы бегали с шестами вдоль бортов и медленно подталкивали корабль к берегу, капитан беседовал с одним из пленников, захваченным по его приказу. Обликом этот человек был индус, облачением — мусульманин, происхождения несомненно высокого. Об этом говорили и остатки его облачения, и манера держаться.
— Так ты говоришь, что тебя зовут Базир?
— Базир аль-Мульк ибн Руми.
— Ты носишь арабское имя, хотя видом индус.
— Мои предки родом из Сурата, они приняли истинную веру сто лет назад.
Леруа зевнул. В сущности, ему было глубоко плевать, кто, когда и во что уверовал.
— Что ты делал на корабле, который мы захватили?
— Я сопровождал груз.
— Какой?
— Ты же захватил корабль, почему сам не посмотрел?
Леруа поморщился, он был не расположен сердиться. Вообще-то нужно было бы пройтись плетью по ребрам этого говоруна, но лень вставать, приказывать. Отрывать матросов от их интересного занятия.
— Что вез этот корабль и куда?
— Ткани, пряности, драгоценное дерево и чай. Мы направлялись в Лондон.
— Были ли на борту какие-нибудь знатные особы?
— Мне об этом ничего не известно.
Леруа отхлебнул из бутылки, что стояла у его правого сапога, и сплюнул. Он ненавидел привкус ямайского рома.
— Чей же труп я тогда нашел в большой каюте? Очень, очень богато одетый господин.
Базир едва заметно побледнел.
— Наверно, это был хозяин груза, шейх Али Мухаммед.
— Ты состоял при нем, но ничего не знал о его существовании, да?
— Я не состоял при нем, клянусь знаменем пророка.
— Очень красивая клятва. Но чтобы я тебе поверил, потрудись объяснить мне, чем ты занимался на борту этого корабля. Как, кстати, он назывался?
— «Порт-Ройял».
— Ну?
— Я не состоял при купце Али Мухаммеде. Я поставлен от двора Великого Могола надзирать за торговлею в Сурате.
— Так ты сам по себе важная персона!
Базир отрицательно покачал головой:
— Нет. Таких, как я, в Сурате несколько дюжин. Главный надзиратель — вот важная персона.
— А такие, как ты, сопровождают отдельные корабли, когда они везут особо ценные грузы. Я правильно понял?
Надзиратель неохотно кивнул:
— Да.
— Что же ценного было на этом «Порт-Ройяле»?
— Я уже говорил: пряности, ткани, ароматическое дерево — это все ценные товары…
Леруа снова отхлебнул из бутылки, не переставая при этом иронически поглядывать на собеседника. Капитан сидел под навесом, сооруженным из остатков паруса, а допрашиваемый томился на солнце, и по его лицу медленно ползли мутные ручейки.
— У тебя должно быть с собою письмо от Великого Могола, насколько я знаю. Там написано, что именно за груз везет корабль, правильно?
— Письмо сгорело, — упавшим голосом сказал Базир и глубоко вздохнул.
— Точно ли оно сгорело?
— Клянусь…
— Знаю, знаю, знаменосцем и все такое. Я вот что хотел у тебя спросить…
Француз остановился и мечтательно зажмурился.
Мусульманин напрягся в ожидании вопроса.
— Скажи, что это за звезда у тебя на лбу?
В самом деле, на лбу у Базира белел интересной формы шрам, напоминающий многоконечную звезду. Он был нечувствителен к загару и смотрелся вызывающе на почти черном лице суратского надсмотрщика.
— Два года назад меня поразила болезнь бихару, меня сжигало на внутреннем огне, а на лбу вырос огромный нарыв. Я должен был умереть.
— Бихару так бихару.
В этот момент дно «Бретонца» заскрипело по песку. Матросы разом закричали, подбадривая друг друга. Нужно было сделать последнее усилие, чтобы подвести корабль как можно ближе к кромке прибоя. Меньше придется тратить сил, вытаскивая впоследствии на берег.
Базир расслабился, ему показалось, что самое опасное место в разговоре позади.
Леруа его разочаровал:
— Знаешь что, Базир ибн, и как там тебя еще. Мне придется отлучиться сегодня. Тебя я прошу помалкивать во время моего отсутствия.
— О чем помалкивать?
— В основном о той бумаге, которая сгорела. Она правда сгорела?
— Да.
— Так вот, никому не проговорись о том, что в ней было написано. Даже если тебя будут спрашивать напрямую. Даже если тебя станут пытать. Ты меня понял?
Нужно было видеть гримасу ужаса, исказившую лицо мусульманина.
— Ты меня понял?!
— Понял.
— В твоем молчании твоя жизнь. Когда я вернусь, мы с тобой еще поговорим. У меня есть еще вопросы.
Капитану явно не хотелось откладывать разговор, но другого выхода не было. Сейчас, едва вытащив корабль на берег, команда потребует дележа. Тут не до разговоров.
Так и произошло.
Место дележа устроили под ближайшей к берегу пальмой. Выбрали весовщиков. Принесли весы с потертыми кожаными чашками. Затем ящик с монетами.
Бородатый марселец, выбранный старшим весовщиком, торжественно откинул крышку. Золото вывалили на расстеленный на песке парус.
Кто сказал, что золото блестит?
Оно лежало тусклой, угрюмой горой и излучало тревогу. Лица взирающих на него были сосредоточенны, в глазах — ни искры радости.
Вдруг угол паруса зашевелился, вздыбился, руки корсаров сами собой схватились за оружие.
Но это был всего лишь краб, задумавший именно в этот момент выбраться на свет божий.
Он выбрался и тут же погиб.
Кинжал Пиреса поразил его так же, как Жаке.
— Начинайте, — сказал помощник капитана, поднимая за клешню наглого нарушителя.
Леруа потребовал, чтобы первым оделили его.
— Две пятых — капитанская доля. Ссыпайте монеты обратно в сундук.
Когда работа была закончена, Леруа сказал:
