Бернгард Келлерман - Голубая лента
Как относиться к этим противоречиям стремительно развивающегося технического прогресса? В самом начале романа, знакомя едущих в одной каюте героев — журналиста Уоррена Принса и композитора Феликса фон Кинского, автор заставляет их высказаться на эту тему. Подлинное дитя своего века, американский газетчик Принс чувствует себя как рыба в воде в атмосфере этой «восьмиэтажной крепости из черных стальных плит». Небоскребы и пароходы вроде «Космоса» — это его стихия, по сравнению с которой египетские пирамиды выглядят «жалким хламом». Кинский же, отвечая своему собеседнику, решительно отвергает все культурные достижения, которыми гордится человечество, вплоть до граммофона, кинематографа и радио. На корабле, в лабиринте коридоров и трапов, он чувствует себя словно в плену у злого волшебника. Конечно, оба пассажира триста двенадцатой каюты стоят на полярных ортодоксальных позициях, которые отнюдь не разделяет автор. Но отношение к железной громаде «Космоса» — это тот пробный камешек, который сразу высветляет и беспринципную, карьеристскую суть Принса, и тяжелый, фанатичный эгоцентризм Кинского, его неврастеничную мизантропию.
Ажиотаж вокруг билетов, дающих право совершить первый рейс на самом быстроходном и единственном в мире непотопляемом судне, атмосфера сенсации формируют на борту «Космоса» своеобразный пассажирский контингент. В основном это те, кто причастен к созданию корабля, его совладельцы, а также те, кто оказался в состоянии оплатить путешествие в его комфортабельных каютах. Правда, есть в этом «обществе в миниатюре» и свои «низы» — это пассажиры нижних палуб, эмигранты, «готовые тащить за собой свои несчастья из Европы в Америку, из Америки в Европу и, если придется, — вокруг всего света»; стюарды и кочегары, от которых зависит рекорд скорости. Газетчика Принса, освещающего ход рейса, эти люди не интересуют, не видит их и читатель, так же, как бастующих горняков на шахте одного из пассажиров «Космос» — угольного «короля» Гарденера. Но и эти шахтеры, и кочегары у топок, и «третьесортные» пассажиры с нижних палуб — это безликая, стихийная, но грозная сила, которую постоянно приходится ощущать фешенебельным пассажирам чудо-корабля.
Келлерман отнюдь не сводит содержание романа к описанию первого, и последнего, рейса «Космоса». Каждый из пассажиров корабля всходит на его борт с грузом своих забот и проблем, сложившихся взаимоотношений, со своей жизненной историей. Чековые книжки и драгоценности не спасают пассажиров комфортабельных кают от одиночества, не способны внести и тени тепла и искренности в их жизнь. Безжалостны друг к другу желчная старуха Салливен, обладательница миллионов, и ее дочь — хищная, властная и порочная Китти. В одиночку умирает Лейкос, и все его деньги не могут удержать у его смертного рода молоденькую актрису Жоржетту Адонар — хищницу из начинающих. Бессилен решить конфликт с бастующими угольный «король» Гарденер, и он тоже одинок в своем желании примирить непримиримое.
Келлерман показывает, как формируется представленный так ярко на «Космосе» верхний слой общества. Жоржетта Адонар проникает в него, вступая в сомнительную связь с Китти Салливен; Вайолет Холл, чтобы удержаться наверху, готова продать себя, вступив в брак с нелюбимым человеком. Но, пожалуй, отчетливее всего «путь наверх» просматривается в судьбе Уоррена Принса, одного из ведущих персонажей романа.
С первого взгляда Принс — суетливый, но безобидный и даже временами наивный молодой человек. Пронырливость — это, в сущности, необходимость, продиктованная профессией. Но чем больше мы сталкиваемся с Принсом в разных салонах, буфетах и закоулках громадного парохода, чем больше пускает нас автор в его мысли и внутреннюю мотивировку его поступков, тем яснее становится, что на поверку это делец и карьерист, для которого нет ничего святого. На его глазах развертывается трагедия Феликса Кинского, но она интересует Уоррена лишь постольку, поскольку этот «скандальный материал», который может заинтересовать газету, ибо касается знаменитости с мировым именем — певицы Евы Кёнигсгартен. В споре со своим соседом по каюте Принс развивает собственную теорию «Голубой ленты» — по его мнению, гонки за рекордом, за первенством является движителем науки, искусства, жизни вообще. Как выясняется по ходу романа, у Принса есть цель — завоевать «Голубую ленту» собственной судьбы: войти в мир Харперов, Салливенов и Хенрики, поскольку ему не дает покоя зависть к этим людям — к их известности, образу жизни, вседозволенности, богатству. Для достижения этой цели все средства хороши — лесть, предательство, добывание сенсационного материала недозволенными методами. Даже собственное юношеское непосредственное чувство к Вайолет Холл он предает, потому что женитьба на ней недостаточно престижна и лишь связала бы ему руки на пути к карьере.
В сущности говоря, Принс такой же стяжатель, как те, кому он завидует. Просто он еще в самом начале пути, у него еще могут быть срывы и временные неудачи, но он идет к своей цели с пугающей последовательностью и его аппетиты растут. Если вначале он счастлив уже самой возможностью обойти коллег-журналистов и прославиться своими корреспонденциями о «Космосе», то после столкновения судна с айсбергом он, отбросив всяческие моральные соображения, хватается за катастрофу как за возможность быстро нажить капитал. В то время как решается судьба корабля, судьба людей, Принса больше всего угнетает невозможность воспользоваться судовой радиостанцией, чтобы передать своему телеграфному агентству первый репортаж с тонущего судна. Ведь удайся ему это, и он оказался бы «самым знаменитым и самым богатым журналистом в Штатах». Впрочем, свое он все-таки берет: оказавшись в числе счастливцев, уцелевших после катастрофы, он публикует в газетах первым подробный отчет о кораблекрушении, а затем за три дня пишет и срочно издает книгу в двести страниц о трагическом рейсе «Космоса». Ни собственные чувства, ни тень погибшей Вайолет Холл не тревожат его совесть — из этого он тоже способен извлечь пользу и деньги.
Непотопляемыми оказываются, в самом прямом смысле этого слова, миссис Салливен с ее чековой книжкой и непосредственный виновник гонки «Космоса» за призом Атлантики — директор Хенрики, который, грубо попирая правила безопасности, заставляет капитана Терхузена мчаться с недозволенной скоростью, а после встречи с айсбергом одним из первых поднимается на борт прибывшего на помощь судна.
И все же по воле автора «Космос» — это не плавучий «Содом и Гоморра», вполне достойный своего поистине апокалипсического конца. Не только «третьесортные» пассажиры, которых никак не заподозришь в аморальном прожигании жизни, не заслуживают постигшей их кары, но и среди пассажиров верхних палуб есть те, кому явно отданы симпатии автора. Это люди, в которых сильно творческое начало, поддерживаемое постоянным, повседневным будничным трудом.
