Герман Мелвилл - Тайпи. Ому (сборник)
Но прежде надо в общих чертах описать деревню.
В поселке Партувай – всего каких-нибудь восемьдесят хижин, разбросанных тут и там среди огромной рощи, где деревья частично вырублены, а подлесок уничтожен. Через рощу течет река; там, где ее пересекает главная улица, переброшен качающийся мост из стволов кокосовых пальм, уложенных один возле другого. Широкая извилистая улица прячется в густой тени; для утренней прогулки это чудеснейшее место. Среди деревьев с обеих сторон виднеются дома, поставленные без малейшего сообразования с дорогой; одни, когда вы проходите мимо, смотрят вам прямо в лицо, другие поворачиваются спиной. Иногда попадается деревянная хижина, обнесенная бамбуковым частоколом; либо дом с единственной застекленной массивной рамой в стене или с грубой дверью на болтающихся деревянных петлях. В общем, жилища построены в самобытном туземном стиле, и как бы жалки и грязны ни были некоторые из них внутри, снаружи все довольно живописны.
Островитяне весело здоровались с нами и приглашали к себе; так мы нанесли много коротких утренних визитов. Но, видимо, в столь ранний час в Партувае не было принято ходить в гости, так как женщин мы постоянно заставали полураздетыми. Впрочем, они принимали нас очень ласково и с особой любезностью относились к доктору, осыпали его нежностями и вешались ему на шею, восхищенные ярким платком, которым она была повязана, – утром его подарила благочестивому человеку добрейшая Арфрети. За несколькими исключениями, вид туземцев в Партувае был значительно лучше, чем у жителей Папеэте; это можно объяснить лишь более редким общением с иностранцами.
Идя дальше, мы достигли поворота дороги, и тут доктор вздрогнул от удивления – и было отчего. Прямо перед нами среди рощи тянулся квартал домов – двухэтажных прямоугольных зданий, обшитых досками, с дверными и оконными проемами. Мы подбежали и увидели, что постройки быстро разрушаются. Стены были темные, местами поросшие мхом; не было ни оконных рам, ни дверей. С одной стороны все здания осели почти на фут.
Войдя в полуподвальное помещение, мы сквозь не застланные досками балки смогли разглядеть крышу; солнечные лучи пробивались через многочисленные щели и освещали висевшую повсюду паутину.
Было темно, царил затхлый запах. В одном углу на старых циновках примостились несколько бездомных туземцев. Здесь было их постоянное жилище.
Заинтересовавшись, кому в Партувае взбрело в голову вложить деньги в недвижимость, мы стали расспрашивать и узнали, что дома были построены несколько лет назад каким-то настоящим янки (как и следовало предполагать), плотником по профессии и смелым предприимчивым парнем по натуре.
Его больным списали с судна; он сразу начал работать и, поправившись, стал переходить с места на место с топором и рубанком, всюду сумев оказаться полезным. Трезвый, степенный человек, он в конце концов завоевал доверие нескольких вождей и вскоре внушил им различные идеи по поводу прискорбного отсутствия у жителей Эймео заботы об общем благе.
Особенно настойчиво он указывал на унизительность того, что они живут в бамбуковых хижинах, хотя ничего не стоит возвести из досок великолепные дворцы.
Кончилось дело тем, что один старый вождь внял его доводам и предложил построить несколько таких прекрасных дворцов. Получив в распоряжение достаточно людей, плотник сразу взялся за работу: поставил лесопилку в горах, стал валить деревья и послал в Папеэте за гвоздями.
Строительство быстро продвигалось; но, едва успели подвести здания под крышу, как покровитель янки, не рассчитавший своих возможностей, полностью разорился и не смог оплатить своих обязательств даже по плитке табаку за фунт. Его банкротство отразилось и на плотнике, и тот убежал от кредиторов на первом же судне, которое вошло в гавань.
Туземцы презрительно относились к шаткому дворцу из досок и, проходя мимо, качали головой и хихикали.
Нам рассказали, что резиденция королевы находится на окраине поселка. И, не дожидаясь, пока доктор раздобудет скрипку, мы вдруг решили немедленно отправиться туда и разузнать, нет ли вакантных должностей членов тайного совета.
Хотя в моем рассказе о наших надеждах на придворную карьеру много чепухи, придуманной весельчаком доктором, мы действительно рассчитывали, что дело может кончиться удачно.
Мы приблизились к дворцовой территории, и перед нами предстало несколько необычное зрелище. Широкий мол из обтесанных коралловых глыб тянулся прямо в море, а на нем и в прилегающей роще стоял десяток очень больших туземных домов, построенных в самом изысканном стиле и окруженных низким бамбуковым частоколом, отгораживавшим довольно большой участок.
На островах резиденции вождей по большей части находятся в непосредственной близости к морю; это дает возможность в полной мере наслаждаться прохладным ветерком, и живущие там меньше страдают от назойливых насекомых, а, кроме того, при желании могут укрываться в тени прекрасных соседних рощ, всегда особенно пышных у воды.
За оградой мы увидели человек шестьдесят или семьдесят нарядно одетых туземцев, мужчин и женщин; одни полулежали в тени домов, другие – под деревьями, небольшая группа разговаривала у частокола напротив нас.
Мы подошли к ней и после обычного приветствия собрались перепрыгнуть через бамбуковую ограду, но туземцы с сердито заявили, что вход запрещен. Мы выразили свое горячее желание увидеть королеву, намекнув, что хотим сообщить нечто важное. Но это ни к чему не привело, и, раздосадованные, мы вынуждены были вернуться в дом По-По, так ничего и не добившись.
Глава 63Вернувшись домой, мы честно рассказали По-По о цели нашего визита в Талу и попросили его дружеского совета. На ломаном английском языке он охотно сообщил нам все что было нужно.
По его словам, королева действительно собиралась оказать сопротивление французам; недавно стало известно, что некоторые вожди с Бора-боры, Хуахине, Раиатеи и Тахара, подветренных островов, совещаются с ней о восстании на всем архипелаге, цель которого будет в том, чтобы предотвратить дальнейшее проникновение захватчиков. Если и правда решат прибегнуть к военным мерам, Помаре, конечно же, будет рада завербовать всех иностранцев, каких только можно. Однако о том, чтобы она произвела доктора или меня в офицеры, не могло быть и речи, так как множество хорошо ей известных европейцев уже выразили желание стать таковыми. Что касается получения нами немедленного доступа к королеве, то По-По считал такую возможность довольно сомнительной, потому что она жила очень уединенно, была больна, грустна и не склонна принимать посетителей. Однако до того, как ее постигли несчастья, ни одному человеку, какое бы скромное положение он ни занимал, никогда не отказывали в аудиенции; морякам даже разрешали присутствовать при ее утреннем туалете.
