Патрик О'Брайан - Гавань измены
Иногда на них охотились, пару раз егеря, но почти всегда местные, то ли потому что они совершали набеги на фермы, то ли потому что патрули узнали об их присутствии. Филдинг рассказывал о постоянном страхе и ощущении загнанности, которые вскоре стали привычными, почти нормой. Рассказал он и о дикой ненависти не только к преследователям, но и к любому, кто мог их выдать: однажды они едва не убили пару детишек, наткнувшихся на их убежище. Поведал Филдинг и о том, что эта ненависть проникла и в их отношения, сделав их разногласия весьма опасными и, если такое вообще возможно, усилила уныние последних недель похода. Филдинг говорил с таким пылом, какого Стивен никак не ожидал, судя по его внешне невозмутимому лицу.
— Поражаюсь, вы смогли это выдержать, — заметил Стивен, когда Филдинг перешел к тому моменту, когда беглецы поняли, что заблудились. Два дня карабкаясь по голым горам вообще без еды, они глянули вниз в долину и увидели не австрийский пограничный пост, как ожидали, а реющий над оккупированной Италией французский триколор: узкая, лишенная растительности долина с фортом на возвышенности посередине, ни одной деревни, ни ферм, ни летних хижин пастухов. И никакой возможности к отступлению.
— Что касается меня, — продолжил Филдинг, — меня поддерживало... поддерживало конкретное чувство, и я бы прошел в два раза больше, если бы меня держали ноги. Думаю, остальные испытывали то же самое, и когда я думаю о тех тяготах, которые они вынесли напрасно, то клянусь, не вижу в этом мире справедливости. Сомневаюсь, что их жены оказались шлюхами.
— Что случилось с мистером Корби?
— Его убили. Всего за три дня до конца за нами погнался кавалерийский патруль, мы уже достигли побережья, уже видели корабли. Корби не мог бежать, и солдаты буквально изрубили его на куски, хотя он был безоружен. Я забрался в болото, в камыши, воды было вот до сих пор, — Филдинг сделал паузу, а потом блеклым тоном продолжил: — Выжил только я, и удачи им не принес. Если не считать с профессиональной точки зрения, возможно, лучше бы я остался в Бише, и даже с этой точки зрения... в любом случае, я не буду спешить на корабль к Мальте.
Теперь Филдинг практически говорил сам с собой, но Стивен все равно почувствовал, что нужно что-то ответить, и сказал:
— Я имел честь познакомиться с миссис Филдинг, и она весьма любезно приглашала меня на свои музыкальные вечера.
— О да, — согласился Филдинг. — Она прекрасно играет. Наверное, в этом проблема. Я не смогу сыграть «Боже храни короля» даже на грошовой свистульке.
Капитан Обри и капитан «Нимфы» Коттон когда-то вместе служили мичманами, даже не мичманами, а юнгами, их занесли в списки старого «Резолюшена», как капитанских вестовых, абсолютно бесполезных. Они и в двенадцать лет особо друг с другом не церемонились, отношения не изменились и по мере роста в чинах, но сейчас Джек, сопровождая приятеля вниз, удивился, увидев сдержанное, неловкое, даже пристыженное выражение на лице капитана Коттона.
— Что такое, Гарри, — спросил он, — что тебя беспокоит? Болезни? Огорчения?
— О нет, — ответил капитан Коттон с натужной ухмылкой. — Не совсем.
— Что тогда? Выглядишь так, словно узнал о подлоге в судовой роли или том, что приютил врагов короля.
— Что ж, по правде говоря, Джек, честно признаюсь, дело в том, что у меня для тебя чертовски неприятные новости. Чарльз Филдинг, который сидел в тюрьме в Вердене, а потом в Бише, Чарльз Филдинг, который когда-то служил третьим лейтенантом на «Нимфе» и вторым на «Волаже», сбежал из плена. Мы спасли его возле мыса Промонторе несколько дней назад, и сейчас он у меня на борту.
— Сбежал, правда? — с восхищением откликнулся Джек. — Честное слово, я рад за него! Сбежал из Бише! Боже, вот это да! Я искренне рад. Но что за плохие новости?
— Что ж, — начал Коттон, покраснев и еще больше смутившись, — я думаю... все говорят... в общем, считается, что ты и миссис...
— А, из-за чертовой собаки? — рассмеялся Джек. — Нет, нет. Ничего не было — все это полная чушь, увы — просто глупые сплетни Валлетты. Нет-нет, все наоборот. Мне доставит истинное удовольствие соединить их. Завтра мы отправляемся в обратный путь, так что пусть поднимется на борт в любое время до нашего отплытия, и я домчу его на Мальту в мгновение ока. Прямо сейчас напишу ему записку, — и Джек повернулся к столу.
Ответ на записку не заставил себя долго ждать и пришел с «Нимфы» раньше, чем Стивен вошел в кормовую каюту.
— Вот ты где, Стивен, — сказал Джек. — Я думаю, ты знаешь, что муж Лауры сбежал и сейчас на борту «Нимфы»?
— Знаю, — ответил Стивен.
— Что ж, вот в чем загвоздка, — начал Джек. — Похоже, какой-то чертов кретин сказал ему, что мы с Лаурой любовники. Коттон только что был здесь и мне об этом сообщил. Я тут же это опроверг, естественно, и дабы подтвердить свои слова, сразу же послал записку, предлагая немедленно доставить Филдинга в Валлетту: иначе он сможет попасть туда только через месяц. У меня не было времени посоветоваться с тобой, — Джек обеспокоенно посмотрел на Стивена, — но, в любом случае, так нужно, это самое малое, что я мог сделать. И это следовало сделать без промедления. Я предложил ему свою капитанскую столовую в качестве каюты, она вполне уютная, но вот его ответ.
— Уверен, ты поступил абсолютно правильно, — ответил Стивен, взяв записку. — И не было никакой необходимости консультироваться со мной, мой дорогой, иногда ты неверно понимаешь мои действия. Никакой, — пробормотал он, читая благодарность Филдинга за сегодняшнее письмо капитана Обри и извинения, что он не сможет воспользоваться предложением, однако надеется в скором времени встретиться с капитаном Обри на Мальте.
— Я крайне об этом сожалею, — подытожил Стивен, и хотя Джек знал его очень хорошо, он не мог понять, что Стивен имеет в виду и о чем именно сожалеет. — Я его сегодня оперировал, а позже немного побеседовал, — через какое-то время произнес Стивен. — И хотя ему лучше вернуться с нами, думаю, что если начать его уговаривать, ничего хорошего не выйдет. Даже наоборот. Прав я или нет, но мы должны первыми доставить в Валлетту новости о побеге мистера Филдинга.
— Безусловно. Раз уж с нами пойдет эта негодная лохань Баббингтона, то наверняка придется не распускать бом-брамсели или даже брамсели, хотя даже при таком раскладе до следующего конвоя никто на Мальту отсюда не отправится.
Они замолчали, каждый задумался о своем. Когда-то Джек уже участвовал в случайной дуэли, но с тех пор дуэли ему разонравились, а сейчас тем более, поскольку они почти всегда проводились на пистолетах, которые, как правило, смертоноснее сабель. Дуэли казались Джеку глупыми и даже безнравственными: он никак не желал делать Лауру вдовой, а еще меньше — Софи.
