Владимир Трошин - Любимцы Богини
Евгений получил новое назначение. Теперь он будет работать в г. Красноярске в военной приемке. Сегодня мы уезжаем. Когда ты придешь из автономки неизвестно, поэтому решила оставить это письмо. Я знаю, что ты обязательно приедешь.
Извини, что не писала тебе. Вначале было не о чем, а потом не хотелось портить тебе настроение.
До свиданья! Целую. Желаю тебя счастья и любви, которой ты еще не встретил!
P.S. Как только устроимся на постоянном месте, вышлю адрес моей соседке. Если захочешь написать, возьми у нее. Пиши до востребования. Наташа».
Далее стояла дата. Бобылев свернул листочек и положил обратно в конверт. Здесь он обратил внимание на надпись, сделанную рукой Натальи на его лицевой стороне – «Любимому». Горькая улыбка сожаления пробежала по лицу Василия: «Лицемерка! Хотя! Заслуживает ли она осуждения? Он и не думал связывать с ней свою судьбу. Предложить руку и сердце, чтобы потом сесть в тюрьму! Как в каком-нибудь пошлом фильме – обручение в кандалах! А Наташка, как жены декабристов, ждала бы его? Или носила передачи к воротам тюрьмы? Расскажи кому-нибудь – засмеют! Да и любил ли он ее? Все так быстро пронеслось мимо него. Две недели знакомства и почти год разлуки. Не надо кривить душой. Разве уходя в автономку, он не думал таким образом разорвать с ней отношения?».
Немного поколебавшись, Бобылев рванул конверт сначала пополам, а потом сложив половинки, еще раз. Поискав взглядом урну, и не найдя ее, швырнул обрывки в кусты.
После этой поездки перед ним все чаще вставал один и тот же вопрос: «Как жить дальше? Зачем ему такая жизнь? Постоянно ожидать того дня, когда она будет навсегда загублена. Да ее уже нет. Он не имеет права на свою личную жизнь. Он потерял Лену, теперь Наташу. Зачем нужно было рваться в автономку, если знаешь, что, в конце концов, тебя ожидает заседание уголовного суда? И ты на самом деле давно уже не офицер, а простой советский «зэк». Рассуждая таким образом, он, в конце концов, пришел к простому решению: «Пойти в прокуратуру и рассказать там обо всем! Пусть делают с ним, что хотят!». Василий неоднократно пытался сделать это, и каждый раз откладывал, раз за разом находя новые причины для оправдания своего малодушия. Не хватало духу. Казалось, этому никогда не будет конца. Но судьба, словно видя нерешительность Бобылева, сама распорядилась за него и совсем не так, как он предполагал.
Дожди шли ежедневно. В редких промежутках между ними, появлялось солнце и жгло, со свойственной этой широте силой (широта Сочи, да долгота Магадана) землю, создавая эффект промозглой сауны. Такая погода благоприятствовала росту растений. Деревья покрылись густой ядовито-зеленой листвой, молодая трава за несколько дней вымахала почти в рост человека. Стало опасно ходить в тайгу. Отовсюду вылезли клещи, разносчики опасного сибирского энцефалита. От него если не умрешь, то навсегда станешь идиотом. Последнее время клещей развелось неимоверное количество. В поселке поговаривали, что уже есть случаи заболевания со смертельным исходом. Но люди в тайгу все равно ходили. Еще не прошло время сбора папоротника-орляка. Приготовленное особым образом это растение по вкусу напоминало грибы. Кроме того, заготовительные пункты неплохо платили за сданный папоротник, который потом солили и продавали за валюту в Японию.
На К-30 тоже собирали папоротник. Время от времени, интендант, чтобы разнообразить береговое меню подводников, снаряжал в лес, начинающийся прямо за проходной завода, группы добровольцев. Матросы срочной службы с удовольствием занимались этими кратковременными вылазками на природу. Пришедших из леса тщательно осматривали и порой находили еще не успевших присосаться клещей.
Василий в вылазках не участвовал. Стоять на вахте через день трудно. Не успеешь, как следует выспаться, как снова на развод. Уже две недели как они стоят в заводе. Первая очередь подводников ушла в отпуск. Для дежурства по кораблю оставили троих – его, командира реакторного отсека Серегу Паршина и командира электротехнической группы Петрова. Петров отстоял дежурство и заболел. Не он один. Весь экипаж чихает и кашляет. Скорее всего, от этой сырости, которая не только на улице, но и в любом помещении, сколько его не отапливай. Вот они с Серегой и стоят «через день на ремень». Иванченко, уезжая в отпуск, оставил на его попечение свою двухкомнатную квартиру. Иногда, Бобылев ездил в поселок, чтобы постираться и отмыться от заводской грязи. Большего он себе не позволял. Конечно, в кафе бывал. За год забылись страхи того, что его могут узнать дружки «Сутулого». А после принятия решения добровольно сдаться властям, ему было наплевать на все. Но уходил всегда один. Иванченко строго-настрого запретил водить женщин в свою квартиру.
В конце июня произошло событие, перевернувшее всю его прежнюю жизнь. В этот день на службу должен был выйти Петров. Василий с трудом дождался смены с дежурства. Наконец-то их снова трое! Завтра в воскресенье у него будет целый свободный день. Впервые за месяц после прихода из автономки. Не надо вставать в половине шестого и бежать на остановку. Он будет спать, сколько захочет! Сегодня можно будет полежать в наполненной горячей водой ванной. У Иванченко хороший электрический нагреватель воды!
Чтобы не опоздать на автобус ему пришлось пожертвовать ужином в столовой на плавказарме. Купив в универмаге буханку пшеничного хлеба, две банки рыбных консервов (мясных там никогда не было) и два килограмма картошки, Бобылев поднялся по обочине дороги вверх по склону сопки, на которой террасами располагался поселок. Перейдя проходящую через поселок трассу «Владивосток-Находка», он оказался на тротуаре дороги идущей мимо кинотеатра. Дом, в котором находилась квартира Иванченко, располагался ниже и Бобылеву, чтобы попасть в нее, не было никакой надобности забираться вверх. Так оно и было. Василий просто хотел посмотреть, какие фильмы будут идти в кинотеатре. Можно сходить на что-нибудь интересное. Впереди него, за исключением медленно идущей и толкающей перед собой никелированную инвалидную коляску пожилой женщины в коричневом кожаном плаще, никого не было. В лучах заходящего солнца, коляска бросала по сторонам яркие блики и привлекала внимание.
«Made in» не наше!» – подумал он. Кто-то ему рассказывал, что такие коляски выпускают только за рубежом. Проходя мимо кинотеатра, женщина повернула голову в сторону афиш. Засмотревшись на них, она не заметила, как коляска свернула с тротуара в сторону обочины. Колесо коляски съехало с высокого бордюра тротуара на влажную землю и, продавив ее, застряло в черной жиже. Женщина пыталась вытащить накренившуюся коляску на тротуар, но у нее ничего не получалось. Очевидно, сидевший в коляске инвалид имел изрядный вес.
