Алекс Белов - Зелёные Созвездия
Я думаю. В голове полная каша. Рушатся все мои детские приоритеты. Однако маленький огонёк человеческой жизни пробивается наружу. Слабенький, как искорка.
— Слушай, — жалостливо говорю я. — Спаси, а? Ну что тебе стоит.
Ну, мне, конечно, ничего не стоит, но что значит, спаси? Я не в силах.
— Ну не знаю, Море, миленькое, ну, понеси мой Круг к берегу, что ли! — причитаю я.
Ох! То есть, я должно изменить направление ветра, создать потоки воды для тебя одного, перестроить всю мою работу? От этого погибнет больше народу, я уж не говорю о небольшом цунами, которое возникнет в Румынии. Я уж не говорю о тех людях, что начнут мучиться давлением из-за внепланового прилива. И ты спросил, вообще, у ветра, останется ли он доволен изменением своего потока?
Я безнадёжно уронил голову на резину Круга. Голоса ветра не слышно, как ни старайся.
— Ну не знаю! — снова восклицаю. — Дай хотя бы информацию! Где находится берег?
Ты не доплывёшь.
— Ну тогда, где хоть один теплоход или другой…
Ты не доплывёёёёёшь, — перебивает меня Море.
— Это что, мне только умирать?
Море долго не отвечает, лишь шелестят волны, а потом вдруг произносит:
Хотя, ты скоро избавишься от мучений.
Сердце ёкнуло в груди.
Они уже рядом.
— Они… — Я сбиваюсь. Море говорит о людях. Кто-то приближается. И если это не корабль, то, может, Геликоптер с воздуха зависнет над морем. Должны же организовать какую-то спасательную операцию по поиску выживших в кораблекрушении.
— О Господи! — моё тело вздрагивает, я соскальзываю с Круга и держусь за бортики, стараясь высунуть голову из центра как можно выше. — Море, я буду благодарить тебя всю жизнь! Правда, правда!
Да не за что, — отвечает Море, и в его голосе я слышу то ли смущение, то ли просто доброту. Я вслушиваюсь во внешние звуки, стараясь уловить шум лопастей вертолётов.
Мы с тобой не прощаемся, — говорит Море. — Мы ещё наобщаемся вдоволь.
— Конечно! — восклицаю я. — Маму уговорю, чтобы она купила дом на побережье.
Будем тебя перевоспитывать, — продолжало Море. — Хотя, после этого люди перевоспитываются быстро.
— Да, — киваю я. — После чего этого?
Кстати, вот они и прибыли, — говорит Море, и я обшариваю взглядом небосклон. Ни одного признака вертолёта или самолёта, да и шума не слышно.
— Да где они, я ничего не ви… — и тут мой взгляд падает вперёд, в сторону запада, и тело начинает дрожать под водой от ужаса.
Ко мне направлялись три акульих плавника.
* * *Я немедленно возвращаюсь в тело. Голову пронзает боль. Кожу рвёт огонь.
Что по мне, так это больнее, но не так долго и мучительно, как при утоплении, — говорит Море.
— Эй-эй-эй! — Эти звуки я произношу отчётливо даже пересохшим языком. — Мы так не договаривались.
Мы вообще ни о чём не договаривались, — отвечает Море. — А что-то не так? — его голос сквозит растерянностью.
— Убери их! Немедленно убери! — воплю я, или думаю, что воплю. Одна акула заходит справа, другая слева. Они начинают кружить вокруг.
Ну всем он не доволен, — ворчит Море. — Теперь-то что не так?
— Я не хочу умирать!
Опять он со своим не хочу. Я же тебе говорю: тебе уже не выжить. Это лучший вариант смерти на море. Все три особи давно не ели. Они растерзают тебя за пару минут.
— Убери их! — снова воплю я, но теперь Море молчит, а я кружусь в Круге в такт акульим плавникам и барахтаюсь ногами под водой, будто пытаюсь напугать серых водных хищников.
Я впервые вижу акулу так близко. Не верится, что внизу, под треугольниками, крутится массивное тело, но я чувствую движение воды вокруг. Они там.
— Прочь! — кричу я.
Море молчит. Акулы не уплывают, но и не набрасываются на меня, и вдруг… Я вижу, как один из плавников удаляется, а за ним тащатся и все остальные. Хищники почему-то уплывают, а по моему телу растекается слабость адреналина.
Подумать только, ещё ночью я не мог даже пошевелить веками.
— Спасибо, — шепчу я Морю, но то всё ещё молчит. — Море… — робко зову я. Может, его голос — лишь галлюцинация? Нет, я же слышу волны, чувствую присутствие надо мной чего-то инородного.
Вот это поворот событий, — вдруг произносит Море, и в его голосе слышится удивление.
— А что происх…
Но я не успеваю договорить, потому что невероятная сила дёргает меня за ногу, и я пулей вылетаю из центра Круга вниз, погружаясь с головой в морские глубины.
Я барахтаюсь. Пытаюсь отбиться от невидимых монстров, но за ногу меня держат не острые зубы, а что-то мягкое и даже ласковое. Из моего рта пузырьками вырываются крики.
И вдруг паника отступает. Я чувствую, что вода вокруг двигается, а невидимая сила несёт меня вперёд, всё ещё обвивая лодыжку. Внезапно дискомфорт исчезает, мне кажется, что каждая клетка моей кожи впитывает воду Моря, отделяя её от солей.
В голове вспыхивает идиотская мысль, но она столь навязчива, что я потакаю ей и открываю глаза.
* * *Если я открывал глаза под водой в ванной, то меня охватывала непонятная клаустрофобия, паника, я начинал брыкаться и пускать пузыри. А сейчас никакого дискомфорта!
Потом я выскакиваю из воды и несусь по волнам со скоростью моторной лодки. Головная боль проходит, жажда постепенно пропадает. Я смотрю широко раскрытыми глазами в небо и ничего не понимаю, но боюсь произнести хоть слово. Даже подумать о чём-то. А разум Моря всё ещё нависает надо мной.
Я ловлю глюки. Всё это неправда. И я умираю посреди моря от голода.
Время течёт медленно. Несмотря на отсутствие жажды, мне всё равно плохо. Масса других недугов мучает тело. Какофония усыпляет меня слабостью.
А потом передо мной возникает теплоход. Я уже никакой даже для простенькой радости. Слышу слабые голоса:
— Ребёнок за бортом!
— Я тут, — слабо стонаю я. С удовольствием отмечаю, что язык уже не сухой и буквы складываются в правильные слова. — Спасите меня.
Потом я отключаюсь.
Глава четвёртая Береговая линия
Я открываю глаза в комнате с бежевыми обоями. Две кровати, телевизор в углу, тканевые шторы притупляют солнечный свет. Сон это или явь? Над кроватью высится металлическая рогатулька, которую я часто видел в фильмах и которую ещё ни разу не применяли ко мне: капельница.
Стараюсь понять своё самочувствие, но ничего не получается, будто я вне тела. Ни голода, ни жажды, ни головокружения, хотя руки и ноги отчётливо ощущают гладкость белой простыни, на которой я лежу.
Всё ерунда. Всё сон, галлюцинации, я в море. Умираю. Сначала я слышал голос Моря, потом мне пригрезился теплоход, а теперь мозг умер настолько, что вижу палату.
