Генри Стэкпул - Коралловый корабль
— Ладно, но я не останусь у вас в долгу, — вынужден был согласиться Гаспар. — Если только можно чем-нибудь отплатить за то, что вы для меня сделали.
Сажесс засмеялся. Его добродушное лицо, если не считать какой-то жесткости взгляда, странным образом лишалось приятности, когда он смеялся.
Глава 13
ТОРГ
По мере того как продолжалось плавание, Гаспар знакомился с порядками на корабле. Его повергла в изумление дисциплина на судне. Когда капитана не было видно, матросы горланили и болтали между собой, но стоило ему показаться на палубе, они замолкали, подобно стае щебечущих птиц при приближении пернатого хищника. Это казалось странным, так как Сажесс никогда не ругался и не повышал голоса. Если кто подворачивался ему под горячую руку, как это, например, случилось в тот вечер, когда Гаспар попал на корабль, он не задумываясь давал пинка, подобно тому как хозяин пинает свою собаку. Но если исключить эти мелочи, капитан обращался с экипажем хорошо. Все члены команды были с Барбадоса, кроме Жюля, уроженца Гаити. Негры говорили по-английски, но Сажесс бегло болтал с ними на их родном языке. Капитан владел французским, испанским, английским и португальским. Знание иностранных языков понадобилось ему для того, чтобы успешней торговать. Впрочем, пронырливость пригодилась ему не меньше.
Однажды вечером, когда море, волнуемое дыханием теплого ветра, под светом звезд походило на парчовое покрывало, Гаспар застал Сажесса за столом перед картой.
— Если ветер не изменит направления, — заявил капитан, — то завтра на рассвете мы увидим берег Мартиники.
Он поднял голову и спросил:
— Что вы собираетесь предпринять, когда попадете на остров?
— Право, не знаю, — ответил Гаспар. — Наверное, явлюсь в Трансатлантическую компанию, получу причитающееся мне жалованье и попытаюсь добиться возмещения за потерянные пожитки.
— На вашем месте, — возразил Сажесс, — я бы остерегся действовать подобным образом.
— А как же быть?
— Как быть? Черт возьми! Держать язык за зубами, по возможности помалкивать и не добиваться никаких компенсаций.
— Почему?
Сажесс рассмеялся.
— Потому, мой друг, что не следует углубляться в некоторые обстоятельства; вы предстанете перед одним из этих клерков с пером в руке, который станет записывать каждое ваше слово, вы потребуете вознаграждения, а он в ответ: «Да, да! Конечно, вы вправе требовать, но прежде всего, мой друг, докажите, что вы действительно то лицо, за которое себя выдаете, и сообщите нам подробности катастрофы». Он вывернет вас наизнанку, а… — Сажесс большим пальцем постучал по столу, — вовсе нехорошо быть вывернутым наизнанку, когда приходится кое-что скрывать.
— Скрывать?
— Да, скрывать! Например, чиновник компании начнет расспрашивать: кто у вас был главным машинистом, кто вторым машинистом, были ли у вас товарищи, и кто да что…
Сажесс не сводил пристального взгляда с Гаспара, лицо которого покрылось потом.
— А вы ведь не скажете, что вашего товарища звали Ивесом, что он спасся вместе с вами и что вас прибило к острову, — продолжал Сажесс. — Вы не скажете, что Ивес нашел сумку, полную золотых монет, а вы убили его и завладели золотом. Но выражение вашего лица, какой-нибудь жест, случайно вырвавшееся слово могут вызвать подозрение. Начнется расследование, и вы тысячу раз пожалеете о том, что не сожгли труп.
Точно холодный клинок вонзился Гаспару в сердце, по телу пробежала дрожь. Так значит, он все выложил вчера капитану! Охватившее его чувство не было похоже на раскаяние, Гаспар не считал себя преступником. Он испугался того, что выдал себя. Под действием винных паров он так расписал все дело, что Сажесс видит в нем убийцу. Капитан уверен, что Гаспар прикончил Ивеса из-за золота.
— Я вовсе не убивал из-за денег! — взволнованно воскликнул Гаспар. — Если я даже так сказал, то не верьте мне, все произошло случайно. Правда, мы повздорили из-за денег, но я не убивал Ивеса, нож лишь оцарапал его. Наоборот, я спас ему жизнь, когда «Рона» пошла ко дну. Кто же станет убивать того, кого он спас? Я просто ошалел от вашего проклятого рома. Убей я его действительно, стал бы я вам об этом говорить? Мы поссорились не из-за золота, поверьте!
— Друг мой, — ответил Сажесс, — я вам верю, но вы ведь сами признаетесь, что совершили убийство.
— Да, но случайно.
— И взяли деньги.
— Они не принадлежали ему. Он только нашел в кустах перевязь с сумкой. Почему вы качаете головой, вы мне не верите?
— Не все ли равно, верю я вам или нет? Этот человек нашел деньги, вы убили его нечаянно и забрали деньги. Разве ваш рассудок не подсказывает вам, что разоблачение подобной истории может довести до виселицы самого архиепископа парижского? Но поступайте как хотите; мой же совет, как я только что сказал, не ворошить всего этого. Пусть все покроется мраком забвения. Мне ничто не помешало бы выдать вас властям завтра на Мартинике. Место, где я вас подобрал, отмечено у меня на карте, я знаю также, где находится этот остров. Но, причиняя вам все эти неприятности, я ровно ничего не выиграл бы. Ровно ничего! Поэтому я предпочитаю помочь вам. Итак, к делу! Эти золотые монеты вы должны для безопасности обменять на доллары. Давайте их сюда, я их разменяю.
— Ни за что, — отказался Гаспар. — Я не хочу иметь дела с вами, пока вы не поверите, что я честным путем добыл эти деньги, что они не запятнаны кровью, что все случившееся на острове было несчастной случайностью, что я не убийца.
Сажесс хлопнул по столу рукой.
— Ну да, я верю вам, и не будем больше возвращаться к этой теме. Поверят ли вашим словам другие — не моя забота, но бросим все эти разговоры и перейдем к делу. Гаспар развязал сумку и высыпал золото.
Сажесс пересчитал монеты.
— Черт возьми, — сказал он, подбрасывая на ладони одну из них. — Страшно подумать, как на вас будут смотреть в банкирской конторе или в меняльной лавке, если вы явитесь к ним. Я-то могу сбыть золото с рук, правда, это будет нелегко. Но я не хочу рисковать, не получив при этом хорошего барыша. За все это я вам дам сорок долларов.
— Как, меньше, чем по два доллара за штуку? — удивился Гаспар.
— Именно.
— Да я скорее выброшу их за борт!
Сажесс оперся локтями на стол и рассмеялся. Начался торг.
— Ну хорошо, шестьдесят долларов, — вздохнул Сажесс через полчаса. — Неужели вы не согласны? Конечно, я кое-что наживу, но я же коммерсант! К тому же я вам дам еще добрый совет.
— А именно?
— Не нанимайтесь снова в кочегары. С шестьюдесятью долларами на Мартинике вы можете начать маленькое дело. Вступите пайщиком в рыболовную артель, займитесь торговлей фруктами — вы молоды и энергичны, а на Мартинике шестьдесят долларов равносильны шестистам в Гавре или в Париже. Я вам укажу, как выйти на большую дорогу. Мой дорогой, я, Пьер Сажесс, поставил на ноги на Мартинике добрый десяток людей, которые сейчас процветают.
