Макс Пембертон - Морские волки
– Я могу сообщить вам вкратце, что, во-первых, мы куда-то отправляемся, и это не шуточное плавание, как видите; во-вторых, у нас есть на судне что-то такое, что мы не отдадим дешево, Хель; это – денежный груз!
Он почти прошептал последние слова, и при виде удивления юноши весело засмеялся.
– Да, у Кеннера и у меня важное дело. Мы должны перевезти этот груз в Буэнос-Айрес для людей, которых я не должен называть. Это важное дело, и здешним людям нельзя доверять. Нам, может быть, предстоит борьба, нам будет нужна вся ловкость. Вы должны остаться с нами!
Фишер выслушал неловкую ложь, как школьник, слушающий рассказы моряка. Дело в том, что Мессенджер только что выдумал этот рассказ, чтобы как-нибудь удовлетворить любопытство юноши. К счастью, его ученик так мало знал жизнь, что очевидная нелепость заявления о необыкновенной опасности при перевозке денег в Аргентину не вызвала у него подозрений. Он только думал, что теперь он будет принимать участие в таком хорошем деле, и восторженно ответил.
– Стоять за вас? Конечно! За кого же другого я могу стоять, как не за вас?!
Мессенджер теперь был вполне удовлетворен, что у него есть на судне хоть один честный помощник, и если сказать правду, то он доверял только этому юноше. Кеннер был плут, который каждую минуту мог быть против него; Берк же был забияка, но во всяком случае держащий все дело в своих руках. Англичанину приходилось доверяться только своему уму и надежде благополучно выйти из этого положения.
Таково было положение дел на третий день, оно не изменилось и после полуночи, когда Фишер пришел на палубу принять дежурство. Было решено, что каждый из участников будет дежурить по очереди наверху лестницы перед входом в каюту, чтобы кто-нибудь из экипажа не соблазнился золотом. Эту обязанность юноша добросовестно разделял с другими. Никто из них не раздевался с первого часа бегства; каждый держал револьвер, Фишеру тоже дали пистолет с наказом стрелять в каждого, кто попытается войти в общую каюту без уважительной причины. А чтобы он не мог колебаться точно исполнить приказание, Мессенджер и Кеннер в его дежурство спали ближе к лестнице, чем обычно.
Юноша был настороже. Полное спокойствие царило на судне. Наступил четвертый день. На северо-западе показались буруны.
На море началось сильное волнение, вследствие чего палуба носовой части заливалась водой. Ночь была очень темная; громадные тучи покрывали небо, и в первые два часа вахты не было луны.
Холод пронизывал до костей, и Фишер дрожал, с трудом удерживаясь от желания завалиться куда-нибудь, где потеплее. Берк спал в это время, а на его месте на мостике находился его помощник, худой и очень скромный человек по имени Паркер.
Раза два, когда юноша в темноте ходил взад и вперед, ему показалось, что кто-то еще двигается на палубе около него. Но его нервы были и без того расстроены, а скрип каната и завывание бушующего моря еще более раздражали их, и он думал, что это ему только кажется.
Когда пробило на вахте два часа, мрак ночи усилился, ветер тоже, и движение яхты стало более неправильным. Юноша прислонился к перилам, ведущим в люк, и задумался.
Вдруг, случайно посмотрев вниз, на палубу, он увидел, что внизу копошится какая-то фигура. Он выхватил свой револьвер. Но человек этот встал и схватил Фишера за руку.
– Не трогайте Билли, – пробормотал он, – ведь вы не застрелите Билли? Они зарежут вас сейчас, всех вас, Билли знает, он видит их!
Удивленный юноша не знал, на что решиться, поднимать ли тревогу или нет. Но в это время 20 фигур, большею частью вооруженных ножами и железными полосами, а трое с револьверами, выбрались кошачьей походкой из середины палубы на корму.
VI
Рассвет, но не к лучшему
Как ни неопытен был юноша, но злое намерение экипажа стало и ему очевидно. Он выстрелил три раза из револьвера, потом громко позвал бывших внизу. Его выстрелы удержали толпу на некоторое время. Столпившись около юноши, они стали подбадривать себя криками, отвечая выстрелами и ругательствами. Еще немного – и юноше бы несдобровать, но вдруг все остановились со страшным криком, а многие в ужасе упали на колени. На них падал яркий белый свет, который, отражаясь на морской поверхности, рассекал ночную мглу. Оказалось, это был свет с посланного в погоню крейсера. Но суеверные люди думали – не Бог ли разверз небеса, чтобы осветить их дела? Некоторое время все стояли в каком-то оцепенении.
Вдруг раздался грозный окрик Берка.
– Вставайте, говорю вам! Не думаете ли вы, что это последний день суда?.. Все на палубу, трусы! Двигайтесь или, черт возьми, я сойду вниз и сам подвину вас!
При звуке голоса грозного начальника все пришли в себя и направились к своим местам. У топки было поставлено двое дежурных, два канонира прочищали трехдюймовые орудия, бывшие на носу и посредине судна. Происшедшая схватка из-за золота была забыта в несколько минут. Раздавались звонки, отдавались приказания, усиливали топку. Вся палуба, на которой за 10 минут до этого царило молчание, теперь наполнилась движением, голосами, деятельностью. Объяснений не требовалось, инстинктивно все на яхте поняли угрожавшую им опасность.
Положение было критическое. На море по-прежнему царила темнота, исключая беловатую полосу, выходившую из фонаря. Ветер дул сильно, заливавшие верхнюю палубу волны грозили затопить люки. Яхта дрожала при каждом ударе пенистой волны. Но никто не обращал на это внимания. Все взоры были устремлены на крейсер, который вот-вот нагонит яхту.
Так прошла ночь.
Рассветало медленно, черные тучи висели над горизонтом; стихнувший было немного ветер снова подул прямо с запада. На палубу «Семирамиды» лились потоки прохладного дождя.
На всей поверхности моря был слышен шум пенящихся волн, раздававшийся, как рев водопада. Мрак ночи едва ли был хуже рассвета: темные тучи низко нависли над бушевавшим морем, грустно завывавший ветер наводил ужас.
Большая часть людей лежала вместе около люка, молча следя за крейсером. На мостике также никто не разговаривал.
Такое невыносимое состояние длилось несколько часов и продолжилось бы, вероятно, еще дольше, если бы повар, одноногий Джо, для которого весь интерес был в мясе для котла, выйдя из коридора, не начал звать завтракать. Обычно его неровные шаги по люку всегда пробуждали смех, но теперь и к нему сначала отнеслись сухо. Только после долгого зова несколько человек сошли вниз в столовую. Берк последовал их примеру, уводя с собой Кеннера.
Теперь не время было думать о пище, но шкипер знал, что им всем предстоит долгая и усиленная работа. Кроме того, сам он всегда имел хороший аппетит. Да и выпивка должна была поднять общий дух.
