Жюль Верн - Плавучий остров
По знаку коммодора Симкоо обе пушки стреляют одновременно. В ответ слышится яростный рев. Без сомнения, многие из хищников убиты или ранены. Оставшиеся в живых — их около двадцати — выбегают из зарослей и проносятся мимо членов квартета; дружные выстрелы сваливают двух хищников. В то же самое мгновение на артистов кидается громадный тигр, и Фрасколен, сшибленный мощным прыжком, отлетает шагов на десять в сторону.
Товарищи бросаются к нему на помощь. Его поднимают, он почти без сознания, но, впрочем, довольно скоро приходит в себя. Ему достался только толчок… но какой толчок!
Одновременно принимаются меры для очистки Серпентайн-ривер от кайманов. Но как удостовериться в том, что эти кровожадные животные уничтожены все до единого? К счастью, помощнику губернатора Хабли Харкуру приходит в голову мысль спустить воду, открыв затворы речных шлюзов, чтобы в крокодилов можно было стрелять без промаха.
Единственная жертва — великолепный пес, принадлежавший Нэту Коверли. Бедное животное, схваченное аллигатором, мигом было перекушено пополам. Между тем солдаты убивают одного за другим около дюжины этих гадов, и теперь, возможно, Стандарт-Айленд будет окончательно очищен от амфибий.
В общем, день прошел удачно. Среди убитых зверей насчитывается шесть львов, восемь тигров, пять ягуаров, девять пантер — самцов и самок.
Вечером члены квартета, включая и Фрасколена, оправившегося после сотрясения, усаживаются за столик в ресторане казино.
— Хочется верить, что наши беды приходят к концу, — говорит Ивернес.
— Если только тот пароход не был вторым Ноевым ковчегом, — отвечает Пэншина, — и в нем не находились все земные твари!
Но это мало вероятно, и Атаназ Доремюс настолько осмелел, что решился опять водвориться в своих владениях на Двадцать пятой авеню. Там, в забаррикадированном доме, он нашел старушку служанку, которая в полном отчаянье считала уже, что от ее старого хозяина остались лишь рожки да ножки!
Ночь прошла довольно спокойно. Изредка со стороны Бакборт-Харбора доносилось отдаленное рычание. Можно надеяться, что завтра, после общей облавы по всей равнине, звери будут полностью истреблены.
На рассвете отряды охотников собираются опять. Само собой разумеется, что уже в течение суток Стандарт-Айленд стоит на месте, так как весь персонал машинного отделения занят в общем деле.
Отряды, каждый из двадцати человек, вооруженных скорострельными ружьями, получают приказ «прочесать» весь остров. Теперь, когда звери рассеялись в разных направлениях, полковник Стьюарт не счел нужным применять пушки. Было убито тринадцать хищников, выслеженных в окрестностях батареи Кормы. Но от них не без труда удалось отбить двух таможенных стражников соседнего поста, которые были подмяты — один пантерой, а другой тигром — и получили тяжелые ранения.
В этот день число животных, убитых с начала первой облавы, дошло до пятидесяти трех.
В четыре часа Сайрес Бикерстаф и коммодор Симкоо, Джем Танкердон и его сын, Нэт Коверли и оба помощника губернатора, а также кое-кто из именитых граждан, возвращаются в сопровождении воинского отряда к мэрии, где совет принимает донесения из обоих портов и с батарей.
Приближаясь к городу, уже в каких-нибудь ста шагах от здания мэрии, они вдруг слышат отчаянные крики и видят, что толпа народа, главным образом женщин и детей, охваченных внезапной паникой, бежит вдоль Первой авеню.
Тотчас же губернатор, коммодор Симкоо, их спутники бросаются к скверу, решетка которого должна была быть заперта… Но по чьей-то необъяснимой беспечности она осталась открытой, и нет сомнения, что один из хищников, быть может последний, проник за нее.
Нэт Коверли и Уолтер Танкердон, прибежавшие первыми, устремляются в сквер.
Внезапно Уолтера, в трех шагах от Нэта Коверли, опрокидывает огромный тигр.
У Нэта Коверли нет времени зарядить ружье, он выхватывает из-за пояса охотничий нож и бросается на помощь Уолтеру в тот момент, когда когти хищника уже вонзаются в плечо молодого человека.
Уолтер спасен, но тигр оборачивается и кидается на Нэта Коверли.
Тот ударяет зверя ножом, но, не попав ему в сердце, сам опрокидывается наземь.
Тигр отступает рыча, в разинутой пасти виднеется кроваво-красный язык.
Выстрел…
Это бьет ружье Джема Танкердона.
Второй выстрел…
Пуля разорвалась в теле зверя.
Уолтера поднимают, на плече его — рваная рана.
Нэт Коверли хоть и не ранен, но чувствует, что мгновение тому назад заглянул в глаза смерти.
Он встает и, подойдя к Джему Танкердону, говорит торжественно:
— Вы спасли меня… благодарю вас!
— Вы спасли мне сына… благодарю вас! — отвечает Джем Танкердон.
И оба подают друг другу руки в знак признательности, которая может стать искренней дружбой…
Уолтера тотчас же переносят в особняк на Девятнадцатой авеню, где укрылись его родные, а Нэт Коверли возвращается к себе, опираясь на руку Сайреса Бикерстафа.
Что касается тигра, то г-н директор позаботится, чтобы не пропала его роскошная шкура. Из этого великолепного зверя сделают отличное чучело, и оно будет красоваться в естественно-историческом музее Миллиард-Сити со следующей надписью:
«Дар Соединенного королевства Великобритании и Ирландии бесконечно признательному Стандарт-Айленду».
Если преступное покушение следует приписать Англии, трудно придумать более остроумное мщение. Во всяком случае так полагает «Его высочество» Пэншина, отличный знаток в делах такого рода.
Не приходится удивляться тому, что на следующий же день миссис Танкердон приехала с визитом к миссис Коверли, чтобы поблагодарить за услугу, оказанную Уолтеру, и что миссис Коверли отдала визит миссис Танкердон, чтобы поблагодарить за услугу, оказанную ее мужу. Добавим также, что мисс Ди пожелала сопровождать свою мать, и, разумеется, обе они справлялись у миссис Танкердон о здоровье дорогого раненого.
Словом, все теперь обстоит как нельзя лучше, и, избавившись от страшных гостей, Стандарт-Айленд может спокойно продолжать свой путь к архипелагу Фиджи.
8. ФИДЖИ И ФИДЖИЙЦЫ
— Сколько ты сказал?.. — спрашивает Пэншина.
— Двести пятьдесят пять, друзья мои, — отвечает Фрасколен. — Да… в архипелаге Фиджи насчитывается двести пятьдесят пять островов и островков.
— А какое нам до этого дело, — говорит Пэншина, — раз «жемчужина Тихого океана» не собирается делать двухсот пятидесяти пяти стоянок?
— Ты никогда не будешь знать географии! — провозглашает Фрасколен.
