Владимир Трошин - Любимцы Богини
– Привет, Васильич! Хорошо, что пришел! – развернувшись на кресле, протянул руку Иванченко. Сидевший на левом борту Лазуренко, занятый вышиванием звезды на погоне, лениво продублировал:
– Привет!
– Как обстановка?
– Без замечаний. Режим стабильный. Только вот, посмотри! – Иванченко протянул пластиковый планшет, на который операторы заносят для доклада в центральный пост показатели газового состава воздуха в энергоотсеках. – В седьмом отсеке содержание кислорода почти двадцать семь процентов!
«Как на той лодке, на которой год назад живьем сгорели тринадцать человек!» – вспомнил Лавров. Противный холодок пробежал по коже.
– А как в шестом и восьмом?
– Чуть-чуть поменьше двадцати пяти!
– Почему? Что случилось?
– Химик распорядился два яруса РДУ снарядить. Не хочет после автономки заниматься вывозом лишних комплектов на склад. В отпуск хочет!
– С его хотеньем как бы на тот свет не угодить! Запроси «Добро» центрального на перемешивание воздуха между отсеками и запрети какие либо переключения в седьмом.
– А если рванет, как только переборки «на крюк» поставите? – озабоченно заявил Лазуренко.
– Не беспокойся! Будем перемешивать воздух, используя только трубопроводы общесудовой системы вентиляции. Медленно, но надежно! Алеша, ты обрисуй обстановку центральному. А я пока сбегаю в девятый, все равно центральный сразу не сообразит. Как вернусь, помогу Вам. Организую народ на клинкетные задвижки! По рукам?
– По рукам! Иди, ничего не случится, – согласился Алексей.
В девятом было безлюдно. В предчувствии бессонной ночи отдыхали даже самые непоседливые. Только в каюте электриков еще горел свет. Нерасторопный бачковой домывал посуду. Заглушив проникающее сквозь прочный корпус хлюпанье винтов, затарахтела фреоновая холодилка, и он увидел, что рядом с ней, незаметный в полумраке окружающем ее, сидит на корточках, старшина команды рефрижераторщиков мичман Якутов.
– О чем задумались? – подойдя к нему, спросил Лавров.
– Да посторонний шум! Не пойму причину, – вздрогнув от неожиданности, ответил тот.
– А где вахтенный?
– В трюме, готовит помпу к пуску.
У носовой переборки Лавров приподнял крышку лаза, ведущего в носовой трюм. Внизу виднелся блестящий от пота голый торс Денисова, лихо крутящего маховик напорного клапана поршневого насоса.
«Молодец! – подумал Лавров, закрывая крышку люка. – Чтобы про него не говорили, специалист он неплохой! Пора в центральный».
Но только он взялся за рукоятку кремальеры, как голову, до самых мозгов, пробила трель сигнала аварийной тревоги: «Неужели седьмой?». Ручка кремальеры дернулась вниз. Ее крепко держали со стороны восьмого отсека. Лавров понял – дорога в центральный пост для него закрыта. Из трюма выскочил Денисов и бросился в каюту рулевых сигнальщиков, а из каюты электриков послышался мат Якутова, пробирающегося по телам ничего не понимающих спросонья отдыхающих электриков, к клинкетной задвижке общесудовой вентиляции левого борта.
– Аварийная тревога! Пожар в седьмом отсеке. Горит турбогенератор левого борта! – объявили в это время по трансляции.
«Так и есть! Наверное, ему нужно было остаться в седьмом! А что бы он успел сделать? Прошло всего несколько минут!» – комдив-три от бессилия заскрипел зубами. Денисов доложил о герметизации носовой переборки, и, обхватив ручку кремальры, занял место возле переборочной двери. Из обеих кают начали высыпать заспанные электрики и рулевые. Лавров дал команду построиться. Пересчитал людей. Из личного состава отсека только один Денисов. Остальные девять человек расписаны по другим отсекам. Но все с портативными дыхательными устройства. Кроме этого, в отсеке находилось восемь ИДА-59 и пять ИП-6. С таким запасом дыхательных устройств можно воевать!
– Есть девятый! – щелкнув, напомнил «Каштан». Лавров доложил.
– Есть! – подтвердил динамик. – Вы очень кстати! И сразу же, голосом командира корабля спросил:
– Владимир Васильевич! Вы уверены в том, что Ваши ИДА-59 и система ЛОХ не подведут нас?
Лавров понял, раз «Ваши», значит все очень серьезно. Этим словом, Хорольский напомнил ему, о личной ответственности! Напрасно в нем сомневается командир! Он сделал все возможное. Лично еженедельно проверял их. Взял в поход непредусмотренные никакими руководствами дополнительные кислородные баллоны. Не доверяя морякам срочной службы, Лавров, Якутов и Ковалев сами заливали ядовитый фреон в резервуары, перебирали арматуру и мембраны системы ЛОХ.
– Не подведут, товарищ командир! – заверил Лавров.
– Тогда приготовьте оба резервуара станции ЛОХ для подачи фреона в седьмой отсек! – приказал Хорольский.
– Есть приготовить оба резервуара для подачи в седьмой отсек! – отрепетовал Лавров.
Команда центрального дать фреон, не заставила себя долго ждать. Через полторы минуты, а точнее, через минуту и двадцать секунд, семьдесят килограммов ядовитого фреона, пробив герметичные металлические мембраны, воздухом среднего давления были выброшены по нержавеющим трубам в горнило пожара. Лавров доложил в центральный пост о даче огнегасителя в аварийный отсек. Центральный ответил «Есть» и надолго замолк. Все находившиеся в отсеке понимали, что центральному сейчас не до них, но каждый тяжело переживал это, не обещающее ничего хорошего, молчание.
Лавров с тревогой ожидал момента, когда погаснет свет и замолкнет на выбеге турбин шум лопастей винтов. Только бы операторы смогли удержать режим! Пожар поставил их в крайне рискованное положение. Пультовая выгородка без сомнения загазована. Управлять установкой можно только в изолирующих дыхательных аппаратах. Включились ли? Сколько продержатся? Хватит ли им твердости духа? От них сейчас зависит все!
Комдив-три прошелся по отсеку, заглянул в каждую каюту. Моряки по его приказанию сидели за столами с надетыми ИДА-59, готовые в любую секунду включиться на дыхание из баллонов аппаратов. Подводники шутили друг над другом, рассказывали анекдоты. Но веселость эта была напускная. Лица были напряжены, а в глазах стоял немой вопрос: «Что будет с нами?». Время шло, линии валов вращались, свет не гас. Только подвсплыли на безопасную глубину. Значит, установка не повреждена пожаром, и операторы держат режим: «Что же там все же произошло?».
За пять минут до объявления аварийной тревоги, Бобылева, отдыхающего в каюте командиров групп, поднял вахтенный:
– Вас в центральный!
Зевая, он вышел из каюты и направился в сторону кормовой переборки.
– Бобылев! Вы еще в отсеке? – исходящий из переговорного устройства на БП-2 голос заместителя остановил его прямо у переборочной двери.
