Александр Чернобровкин - Князь Путивльский. Том 2
Обстрел продолжался два дня. К концу второго от приречной куртины остались только жалкие остатки, а еще в двух зияли широкие проломы. Сколько при этом перебили осаждающих – не знаю, но на валу, вспаханном камнями и кусками льда, лежало десятка два трупов, упавших со стен. Мстислав Святославич, князь Рыльский, пощады не просил… Он попробовал перебраться в Посад, но горожане не пустили. Из чего князь сделал правильный вывод, что пощады не получит.
Вечером второго дня я созвал сотников на ужин и военный совет. Собрались в моем шатре, пол в котором был выстелен еловыми и сосновыми ветками. В шатре стоял сильный дух сосны. Из нее делают гробы, так что ассоциации были не самыми продуктивными. Ели жареную баранину из отары, которую пригнали с собой. Грабить деревни запретил. Они теперь мои. «Всё моё!». Запивали остатками «бычьей крови», привезенной от гуннов. Уже пожалел, что взял так мало этого вина. Понравилось, подсел я на него.
– Ранним утром пойдем на штурм. Передайте воинам, что мне не нужны ни князь, ни его сын, ни его внуки, ни его бояре. Они все должны погибнуть в бою. Простых дружинников можно взять в плен, если не будут сопротивляться. Слуг и баб не трогать, – поставил я задачу перед своими командирами. – Всем всё ясно?
Врага надо уничтожать под корень, чтобы некому было отомстить. Все равно спишут на монголов. В ближайшие годы они будут виноваты во всех зверствах, которые случатся на Земле Русской и прилегающих территориях.
Часа за два до рассвета, как и в предыдущие ночи, половцы перестали беспокоить защитников Детинца. Мы дали им время успокоиться и заснуть. После чего мои пехотинцы, алебардщики и арбалетчики, бесшумно пошли на штурм. В последние дни потеплело, днем была плюсовая температура, а ночью падало до нуля. Снег перестал скрипеть. Темные тени начали медленно подниматься по крутому склону к разрушенным стенам.
Дав им фору минут пять, приказал половцам:
– Вперед!
Спешенные кочевники отправились вслед за пехотой. Эти не умели ходить тихо. Впрочем, от них это уже и не требовалось. Я услышал, как в Детинце кого-то окликнули. Второй голос ответил. Прошло еще около минуты, после чего послушался громкий крик боли, а затем много голосов закричало тревогу. Но было уже поздно. Мои пехотинцы ворвались на территорию Детинца.
– Пошли! – приказал я спешенным, тяжелым всадникам.
Снег был мокрый, тяжелый, ноги глубоко проваливались в него и вязли. Да еще вверх по склону пришлось подниматься. Карабкался, помогая себе руками. Почти на самом верху схватился за чей-то труп и испачкал правую руку липкой кровью. Вытер ее о снег. Теперь придется держать саблю в мокрой руке, будет выскальзывать. В бою любая мелочь может оказаться решающей.
Основное сражение шло в княжеском тереме, деревянном, с двумя куполами по краям. На верхушках куполов были какие-то небольшие деревянные фигуры, вроде бы петухи. На крыльце лежал убитый половец. Ему рассекли шлем и голову. Скорее всего, топором. Кровь залила половину крыльца. Дверь в терем была вышиблена, валялась внутри на полу. Я поднялся на второй этаж. Там уже закончили звенеть оружием. Слышался только женский плач, надрывный, истеричный. В молельной комнате стены были завешаны иконами в четыре ряда. Одна, висевшая ранее в красном углу, валялась на полу без оклада. Видимо, был из серебра. У остальных оклады из надраенной бронзы. Их не тронули.
Мстислав Святославич, бывший князь Рыльский, лежал на полу в дверях своей спальни, в которую тусклый свет попадал через окошко из слюды. Изнутри оно закрывалось резными ставнями, теперь распахнутыми. Комната была наполнена густым сладковатым запахом крови. Князь успел надеть шлем и сапоги, но кольчуга валялась рядом. Его разрубили наискось от левой ключицы до середины груди. Рядом с кроватью лежала княгиня. Она была в одной рубахе, с распущенными седыми волосами. Ее проткнули пикой дважды, в живот и грудь. Мочки ушей были порваны, сережки отсутствовали. Возле кровати стоял большой и высокий резной сундук, содержимое которого вывалили на пол. Одежда бедненькая, льняная и шерстяная. И все остальное в спальне было простенькое, не по чину. Простыня и наволочки и вообще из беленого холста. Только одеяло было беличье, но такое есть у каждого моего дружинника, кто не совсем безрассудный транжира. Куда же князь девал доходы от княжества?! Оно находится на торговом пути, ведущем к Волге, Каспию и Азовскому морю. При разумном управление могло бы неплохо кормить. Наверное, блох подковывал. Еще в двадцатом веке я понял, что русские – это те, кто сами жить не умеют и другим не дают.
Я вышел из спальни и направился к другой комнате, где слышалась возня и женские то ли всхлипы, то ли стоны. Там было темновато, потому что жиденький свет попадал только через два сердечка, вырезанные в ставнях, закрывавших такое же маленькое окошко, как в княжеской спальне. На полу возле кровати валялась зарубленная женщина. Шею до конца не перерубили, поэтому голова как бы лежала на правом плече. Издавала звуки молодая девица в порванной рубахе, из-за чего была видна небольшая белая грудь с розовым соском. Девица отбивалась от половца, который повалил ее на кровать, но никак не мог оседлать.
– Эй, а ну, оставь ее! – крикнул я и шлепнул плашмя саблей по заднице, обтянутой потертыми и засаленными кожаными штанами.
Половцы смазывают седла бараньим жиром, чтобы не отсыревали.
Разгоряченный кочевник оторвался от девицы и собрался было наказать кайфолома, но, увидев, кто перед ним, рыкнул обиженно и, понурив голову, чтобы я не видел переполненные бешенством глаза, выскочил из комнаты. Девица встала. Правой рукой она свела концы порванной рубахи, чтобы скрыть тело. Плакать тихо, поскуливая по-щенячьи. Длинные, спутанные, темно-русые волосы закрывали лицо, не разглядишь, какая она. Судя по телу, девице не больше пятнадцати. Скорее, меньше.
– Кто такая? – спросил я.
– Княжна Ярослава, – сквозь скуление выдавила она.
– Мстиславна? – уточнил я.
– Да, – прошептала княжна.
– Точно также твой отец с дружинниками грабил и насиловал в моей деревне, – сообщил ей. – Как аукнулось, так и откликнулось. Тебе еще повезло.
Она заплакала громче.
– Одевайся, – сказал ей, а одному из сопровождавших меня дружинников приказал: – Закрой дверь и никого к ней не пускай.
Молодого князя Святослава Мстиславича и его жену убили прямо в спальне. Мертвыми были и их дети, мальчики лет шести и четырех и девочка трех лет. Их зарубили вместе с двумя мамками, которые спали в этой же комнате. Смерти девочки и женщин я не хотел, но не сильно расстроился. Такие времена, такие нравы…
Я прошелся по Детинцу, останавливая насилие. Теперь это мои подданные. Чем их больше, тем княжество богаче. При управлении отличном от предыдущего. Слугам-мужчинам приказал заняться уборкой трупов. Мои дружинники уже раздели убитых врагов догола. Женщины должны были готовить завтрак для нас. Война войной, а еда по расписанию.
