Юрий Иванов - Рейс туда и обратно
— Коля, дай я.
— Хорошо. Только осторожно.
— А этот совсем плох, — сказал доктор, возя ватой под крупным, шишковатым носом мужчины. — Большая потеря крови. Да и у девчонки тоже, слышишь?
— Слышу, слышу.
Девушка открыла глаза, были они светло-серыми, вздохнула, и голова ее откинулась, тяжело ссыпались волосы.
— Берем мужика, ребята...
Прежде чем покинуть дом, Русов еще раз осмотрел его и на одной из полок обнаружил толстую, в разбухшем от влаги переплете книгу. Поднес ее к окну, раскрыл. Был это своеобразный вахтенный журнал острова. Взглянул на последнюю запись. «Исследовательское судно «Парамарибо», порт приписки Рио-де-Жанейро, посетило остров Святого Павла 12 июня 1962 года». Русов закрыл книгу, положил ее на полку, прикинул, выходило, что последнее судно, если не считать яхты «Эль Бореаль», побывало на этом островке десять лет назад. А вот и Серегин,
— Тимоха! — орал в бухте боцман.
— Удрал? — раздраженно выкрикнул Русов. Мужик-бразилец был весом под центнер, взмокли вчетвером, пока дотащили. — Да помоги же! Говорил, не бери? Говорил?!
— Да я сейчас... минутку-то подождать можем? — растерянно бормотал боцман. Он грузно подбежал, подхватил носилки. Пыхтя, отдуваясь, сопя, они вволокли бразильца в шлюпку и устроили его в носовой части, где уже лежали остальные спасенные яхтсмены. Двое то ли спали или тоже потеряли сознание, а девушка глядела в небо, и по ее серому от истощения лицу скользили тени птиц.
— Так... Осторожно! Хорошо. Док, прикрой их всех одеялом. А это еще что? — Русов окинул взглядом корму. Вдоль двигателя были сложены какие-то бруски, доски, планки. — Дмитрич, очумел совсем? Пока мы бразильца волокли, дрова собирал?
— А я двоих в корыто укладывал. Вместе с Петькой, — сердито ответил боцман. — А потом шлюпку с ним удерживали. Волны закатывались и уволакивали ее, а вы там по острову разгуливали... Тимка-а!! — взревел боцман, приложив ладони ко рту рупором. — Тимошка-аа!
— Шлюпку он удерживал! — выкрикнул Серегин. — Шлюпку?! Старпом, вы только поглядите, что он тут понаделал, пока мы за пострадавшими ходили. — Поднатужившись, Серегин выволок из-под кормовой банки большую корзину, видно, найденную боцманом на берегу, которая была набита усатыми раками-лангустами. — Тут же заповедник!
— Уходим, — сказал Русов. — А ну, толкаем шлюпку.
— Коля, хоть пять минут! — вцепился ему в руку боцман.
— Ни минуты. Скоро начнется прилив, водой затопит всю бухту, размолотит нас о камни. А ну, дружно!
— Тимо-оха! — во всю силу своих голосовых связок прокричал боцман, огляделся, махнул рукой и уперся могучим плечом в форштевень шлюпки. Подкатила волна. Мерзостно скрипела под килем галька... Ага, пошла, пошла! Толкал шлюпку и Русов. И окидывал взглядом скалы: куда же ты подевался, чертов кот? Жаль, но действительно оставаться тут нельзя было ни минуты.
Быстрее же. Слабеющий скрип гальки, плеск воды. Взревел двигатель, Русов кинулся грудью на борт, впрыгнул в шлюпку и ухватился за рукоятку румпеля. Все влезли? Медно блеснув лысиной, ухнулся в шлюпку боцман. Жора помог доктору. Серегин уже сидел возле Алексанова, что-то говорил ему, а тот кивал и прислушивался к мощному рокоту машины.
Выходили из бухты назад кормой. Подхваченная волной, шлюпка неслась вдоль скал. Ну и теснотища... Где же тот опасный подводный камень?.. Не влепиться бы! Привстав, Русов глядел назад: прошли его? Или еще нет? И вдруг услышал, как радостно вскричал боцман, и, еще не поворачивая головы, поняв, в чем дело, подумал: «А и дьявол с ним, сам виноват, сам!» Обернулся. Да, он не ошибся. На плоском камне возле самой воды метался беспутный Тимоха. Птицы кружили над ним, падали вниз, как маленькие самолеты-бомбардировщики, и хлестали кота крыльями, а то и норовили долбануть в башку. Ну, Тимоха, сам виноват, сам! Кот прижимался к камню и отбивался от птиц когтистой лапой. Эх ты, дурило.
Русов встретился со взглядом боцмана, показал ему кулак и крикнул:
— Спятил? Из-за кота назад?!
И, понимая, что совершает величайшую глупость, понимая вместе с тем, что нельзя бросить кота на острове, злясь на боцмана и себя, скомандовал: — Петя, возвращаемся! — И заорал на Дмитрича: — Дьявол тебя разорви! Если берешь кота, так привязывай его к себе веревкой!!
Скалы ринулись в обратном направлении. Плеск, еще более негодующие птичьи крики и скрежет гальки. Боцман, как юноша, выскочил из шлюпки, подхватил кота, кинул его в руки Серегина, толкнул шлюпку. Скалы вновь понеслись мимо. С сопением, словно живой, вынырнул справа по борту подводный камень, и водоросли на его блестящих, зеленоватых скатах шевельнулись, как раздуваемые ветром чьи-то волосы. Одетые в пенные воротники скалы ушли за корму. Вольная, не стиснутая узкостями бухты вода подхватила шлюпку.
— Не заповедник, не вернулся бы за котом, а то всех птиц там разгонит, — сказал Русов и, улыбаясь, потянул из кармана куртки сигареты. — А ну-ка, отдери ему уши.
— Уже надрал, — ответил боцман и погладил кота, отвернулся.
Хорошо все получилось. Этот остров, птицы, золотоволосая девчушка. Приключения, страхи, радости... Все так здорово получилось, и все-все теперь позади. Только что звонил капитан, сказал, что уже написал приказ, в котором объявляет благодарность всем, кто участвовал в спасении бразильцев. И что уже дал радиограммы Огурееву, в Плимут и Ресифи. Сообщил, что танкер лег на генеральный курс, уже час, как они идут домой, и что по этому поводу он приглашает сегодня вечером Русова на кофе с домашним печеньем.
В дверь стукнули, и, не успел Русов сказать «да», как в каюту вошел доктор. Лицо у него было встревожено, на лбу сиял великолепный фонарь, видно, трахнулся о борт, когда карабкался в шлюпку.
— Что-то случилось? — спросил Русов. — Бразильцы плохи?
— Да нет, с бразильцами все в порядке: небольшая потеря крови, ссадины, ушибы, вывих пальца у сеньора Фернандо Ортеги, ну тот, здоровяк, которого мы волокли из домика. Папаша девчушки. Два-три дня, и все придут в себя.
— Так в чем дело?
— С Юриком плохо. Лежит, лицо белое, как при сердечном приступе, трясется. Уверял меня, что сеньор Ортега уже сообщил ему, что они прибыли за ним.
— Ну а ты как считаешь?
— У тебя, Коленька, тоже с головкой не все в порядке?
— Ну отчего же? Кстати, что это ты там заорал «банзай»?
— О боже. Скучно тебе, бедному, да? Надоело все? Новых эмоций надо? Так вот: спутал. — Доктор развел руками. — Понимаешь, т а м... — Доктор ткнул пальцем куда-то вверх, в подволок каюты, — т а м меня направляли в Японию, я должен был внедриться на спасательное судно японских военно-морских сил «Адмирал Того», а потому и изучал японский язык, но в последний момент меня кинули в прорыв...
