Альберто Васкес-Фигероа - Бора-Бора
Большинство присутствующих не поверило своим глазам. Лицо Роонуи-Роонуи помрачнело, а на губах Хиро Таваеарии появилась едва заметная улыбка.
— Теперь я вижу, что ты был прав, — тихо проговорил он, покачивая головой. — Прости меня за мою недоверчивость. Так это и есть тот человек, с которым ты сразился?
— Я никогда не сражался с ним, — признался Тапу Тетуануи откровенно. — Убежал как заяц, но я сделал так, чтобы он попался в мою ловушку.
Никто не удосужился даже ответить ему. Наклонившись, все рассматривали дикаря, а самые старые поселяне принялись очищать чужака от покрывавшей все его тело грязи, чтобы внимательно рассмотреть татуировку, по которой можно было бы сказать, откуда великан родом.
Кто-то притащил воды и плеснул ему в лицо. Звероподобный варвар мотнул головой, открыл глаза, посмотрел вокруг и, зарычав, в который раз оскалил свои острые желтые зубы. Все в страхе отступили на шаг.
— Кто ты? — спросил Хиро Таваеарии. — И откуда ты?
Тут произошло такое, чего Тапу не видел никогда в жизни. Похоже, что дикарь понял вопрос. Он неожиданно высунул изо рта язык и, со страшной силой сжав челюсти, откусил его. Язык скользнул по груди и скатился на землю.
Брызнув фонтаном, из его рта полилась кровь. Собравшиеся в храме, все от мала до велика, выдохнули в ужасе и будто бы окаменели. Они задавались вопросом: есть ли предел жестокости этого неведомого чудовища, отдаленно напоминающего человека?
К какому народу принадлежит это существо, которое, чтобы не выдать тайн своих соплеменников, предпочло лишить себя дара речи столь страшным образом? И на какие зверства может решиться этот дикарь в отношении своего противника, если так обращается сам с собой?
Поступок дикаря застал жителей Бора-Бора врасплох. Какое-то время они были не в состоянии осмыслить произошедшее и лишь стояли неподвижно, молча разглядывая чудовище, и только тогда, когда кровь полностью залила татуировку на груди дикаря, Хиро Таваеарии поднял руку и резким тоном приказал:
— Отнесите его в дом Хини Тефаатау. Пусть он раскаленным камнем остановит ему кровь. Он нам нужен живым.
После того как четыре воина вынесли отчаянно вырывающегося пленника из храма, старый учитель жестом пригласил сесть Тапу Тетуануи, Чиме из Фарепити и Ветеа Пито, которых прямо-таки распирало от гордости.
— Вы проявили немалое мужество, — сказал он, — и напомнили мне об одной древней мудрости, которую я уже успел позабыть. В трудные времена даже самая маленькая помощь должна быть принята, а самый скромный совет выслушан. — Он многозначительно улыбнулся. — В качестве награды я разрешаю вам присутствовать на Совете.
— Но ведь они еще вчера были детьми! — попытался возразить Роонуи-Роонуи, однако суровый взгляд старого правителя заставил его замолчать.
Тут Хиро Таваеарии сел у подножия трона, который в будущем могла занять только молодая принцесса Ануануа, и, обведя печальным взглядом всех присутствующих, произнес с тяжелым вздохом:
— Остров наш невелик, и это остров мирных людей, однако нам в течение долгого времени пришлось сопротивляться тирании мощного Раиратеа, но все-таки нам удалось завоевать уважение своих воинственных соседей… — Хиро Таваеарии ненадолго замолчал, так как был человеком очень преклонного возраста и ему нужно было перевести дыхание. Затем, устремив взгляд на солнечный диск, вот-вот готовый опуститься за горизонт, продолжил: — Теперь какие-то варвары лишили нас всего, чем мы всегда так гордились: справедливого короля Памау; его дочери, чей брак с принцем острова Раиратеа принес бы долгожданный мир на наши земли. Они украли пояс из желтых перьев — символ нашей независимости, всеми почитаемую Великую Черную Жемчужину и нескольких прекрасных дочерей нашего народа, и лишь боги ведают, где они все теперь…
У двоих убитых горем отцов из груди вырвался стон. Достопочтенный Хиро сделал новую паузу, на этот раз давая отчаявшимся людям прийти в себя и собраться с духом, а потом хриплым голосом продолжил:
— Мы можем сделать две вещи. Первая: зализать раны, восстановить жилища и попытаться забыть о произошедшем, поверя в то, что океан огромен и возвратить похищенное невозможно. — Он пристально посмотрел на собравшихся, ожидая реакции на свои слова, но никто не спешил соглашаться со сказанным. — Вторая: начиная с этого самого момента, мы бросим все наши силы на строительство большого корабля, чтобы на нем самые лучшие мореплаватели и самые мужественные воины вышли в море и не возвращались до тех пор, пока не отвоюют то, что является нашим по праву, заставив наших обидчиков расплатиться кровью за нанесенное нам оскорбление.
Наступила тишина. Все начали переглядываться. Первым заговорил Амо Тетуануи, отец Тапу. Он осмелился задать вопрос, интересовавший всех:
— А что думаешь ты? Ведь ты сейчас верховный правитель.
— Я стар, и стар давно, — последовал ответ. — Моя кровь уже не закипает при мысли о битве, думаю, я не доживу до возвращения корабля, если мы решим его построить. — Он несколько раз отрицательно помотал головой. — В этом случае не я должен принимать решение, а тот, кто станет его выполнять.
Тридцать пар глаз одновременно уставились на уважаемого всеми главного навигатора, на мужественного Мити Матаи, который, без сомнения, являлся самым главным авторитетом в деле мореплавания.
— Скажи, можем ли мы отыскать этих варваров? — поинтересовался Роонуи-Роонуи.
— Как хорошо некогда сказал достопочтенный Хиро Таваеарии, океан необозрим и в нем находятся тысячи и тысячи островов, — заметил Мити Мата. Голос его прерывался, как у человека, не привыкшего много говорить. — Однако выходит, если они смогли добраться сюда, значит, и мы тоже сможем добраться туда, где они скрываются.
— Возьмешься командовать кораблем?
— Конечно. Но победы… — он сделал паузу, — и даже возвращения гарантировать не могу.
— О победе позаботимся мы, воины, — ответил ему Роонуи-Роонуи. — Ты нас только доведи до этих пиратов, и я клянусь, что мы вернем свое.
— Решение пока еще не принято, — напомнил ему Хиро Таваеарии.
— Я знаю, — смиренно признал военачальник. — Я лишь прошу народ Бора-Бора: доверьтесь нам, и мы защитим вашу честь.
— Если лучшие воины ввяжутся в эту авантюру, которая грозит окончиться ничем, тогда наши женщины и дети останутся беззащитными, — послышался голос толстяка — человека-память, — который до этого молча сидел в темном углу и лишь внимательно слушал собравшихся. — Что, если они снова нападут на нас?
— В таком случае мы будем уничтожены, — последовал честный ответ.
