Валерий Рощин - Ледокол
Народу решение понравилось. Заседание прошло в считаные минуты. Каюту вскрыли, дефицитные продукты поделили, дождались катера и довольные отбыли на берег.
Утром 2 января Андрей прибыл на судно для несения вахты. И первое, что увидел, поднимаясь по трапу, — искаженную злобой морду «бойцовской собаки». Правда, Петров был не из робкого десятка и с невозмутимым видом ступил на палубу.
У трапа его встретили несколько членов команды во главе с председателем судового комитета, державшим в руках оформленный протокол заседания, а также акты вскрытия и опечатывания каюты старпома.
На поток грязных обвинений в свой адрес со стороны Макеева Андрей спокойно ответил:
— Если вы не успокоитесь и не закроете свой рот, то мы сейчас же организуем общесудовое собрание для разбора вашего неадекватного поведения. А все протоколы ближайшим катером отправим руководству Балтийского пароходства и в партком.
Выдержанный ответ и поддержка членов экипажа мгновенно остудили пыл Макеева. Зло сплюнув, он удалился. И на долгие годы записал Петрова в главные враги…
* * *Доктор Долгов, боцман Цимбалистый и несколько матросов из боцманской команды первыми выскочили из надстройки и подбежали к леерному ограждению.
В паре метров от правого борта среди мелких льдин плавал Лева. Рядом, забавно перебирая передними лапами, барахталась перепуганная Фрося.
— Взять концы и спасательные круги! — отдавал приказы по судовой трансляции Петров. — Спасать человека!
Леве было невероятно тяжело. В воду он упал в теплой одежде, которая быстро намокнув, потянула его ко дну. Он сплевывал воду и хватался за льдины, но они предательски выскальзывали или переворачивались…
— Андрей, надо сматываться! — подскочил к капитану старпом. — Нас затягивает под айсберг.
— Стоим, — твердо произнес капитан.
— Он в любую секунду может снова перевернуться, и тогда нам кранты.
— Стоим, я сказал, — повторил Петров и поднес ко рту микрофон: — Боцманской команде приготовить трос! Боцман Цимбалистый — за борт для спасения полярника!
Матросы и без команды вовсю суетились на палубе у надстройки, готовя боцмана к спуску за борт. В этот момент по левому борту раздался жуткий скрежет — двигаясь, ледяной бок айсберга задевал корпус ледокола.
— Ты чего творишь? — Еремеев подошел вплотную к капитану. И, указывая на барахтавшегося в воде полярника, прошипел: — Там один, а на борту около сотни! Нас же всех посадят, если что случится!..
— Ты уж определись, чего ты больше боишься, — спокойно возразил Петров. — Утонуть или сесть в тюрьму.
Старпом нервно повел плечом:
— Вспомнишь еще меня, когда по судам затаскают.
— Товарищ Банник, — повернулся капитан ко второму помощнику, — запомните на всякий случай: старпом был против спасательной операции.
— Запомнил, — кивнул тот.
Поморщившись и с силой захлопнув дверцу, Еремеев вышел на крыло мостика.
Старший помощник Еремеев был на пять лет старше Перова, а потому воспринял его недавнее назначение капитаном «Громова» неоднозначно. То ли сам метил на это место, то ли простозаело.
Банник вообще по сравнению с ними считался дедом. Правда, без высшего образования, но с огромным послужным списком и тремя правительственными наградами. В числе комсостава он ходил на ледоколах Балтийского морского пароходства без малого 20 лет. При этом в капитаны не рвался, должностью и работой был вполне доволен.
* * *Несмотря на опасность быть смытыми очередным водопадом, народу на палубе прибавилось. Вдоль лееров выстроились полярники, включая здоровяка Беляева — Левиного приятеля и соседа по каюте. Все переживали и пытались хоть как-то помочь товарищу. Одной рукой тот вцепился в спасательный круг, а второй пытался дотянуться до собаки.
— Лева, двигайся! — крикнул Беляев. — Интенсивней двигайся, слышишь?! Не будешь двигаться — замерзнешь!..
Матросы быстро готовили Цимбалистого: нацепили на него спасательный жилет и страховочный пояс, закрепили трос, вручили второй пояс с коротким тросовым поводком и карабином.
Боцман лихо перемахнул через заграждение, матросы начали травить трос…
И снова слух стоящих на палубе людей резанул страшный скрежет — левый борт вторично соприкоснулся с ледяной глыбой.
— Машинное! — крикнул в микрофон находящийся на мостике Петров.
— Машинное на связи, — ответил стармех.
— Михалыч, дай секунд на 30 полный вперед. А потом на те же полминуты средний назад.
— Понял, сейчас дадим. Жарко у вас там, видать?..
Не ответив, капитан обернулся к рулевому:
— Лево на борт! Надо отодвинуть корму вправо.
Банник осторожно напомнил:
— У нас люди под правым бортом. Не раздавим?
— Надеюсь, нет. Просто отойдем от айсберга на пяток метров…
По корпусу ледокола вновь прошла вибрация от ожившего дизеля. Гребной винт пришел в движение и быстро набрал полные обороты, взбеленив за кормой спокойную воду. Нос ледокола уперся в льдину, а корма начала плавно отходить вправо.
Тем временем Цимбалистый добрался по отвесному борту до воды и попытался дотянуться до Левы. Из-за движения судна вода пришла в движение — полярник то оказывался под самым бортом, то отдалялся на пару метров. Но при этом держался на поверхности из последних сил. Температура воды была близка к нулю, и он замерзал на глазах.
— Дай руку, — прохрипел боцман.
Говорить Лева уже не мог. И двигаться тоже. Заиндевевшая ладонь, вцепившаяся пальцами в спасательный круг, соскользнула. Тело ушло под воду…
— Ах, ты ж черт, — пробормотал Цимбалистый. И принялся быстро расстегивать пояс с прицепленным к нему тросом.
— Виталя, не смей! — крикнул кто-то сверху.
Но было поздно — отцепившись от троса, боцман нырнул следом за исчезнувшим с поверхности полярником.
Вынырнул он секунд через сорок. Без Левы…
* * *Маневр удался: «Громов» слегка отодвинулся от айсберга. Но тот продолжал раскачиваться, разламывая вокруг себя льдины. Вырвавшись из ледяного плена, исполинская глыба словно радовалась обретенной свободе и беспрестанно двигалась, повинуясь то сильному ветру, то подводному течению.
— Лево на борт! — скомандовал Петров, заметив сближение с айсбергом.
Тихонов крутанул штурвал.
— Машинное, полный вперед!
— Есть полный вперед.
Капитан выбежал на левое крыло мостика и несколько секунд наблюдал за поведением судна. Вернувшись, снова прокричал в микрофон трансляции:
— Михалыч, дай на минуту полный назад.
