Алистер Маклин - Крейсер Его Величества «Улисс»
...Что же до остального, то искусственно раздуваемая ненависть к другим нациям и расхожий миф о короле и отечестве не стоят и ломаного гроша. Когда человек стоит у последней черты, когда на исходе надежда и выдержка, лишь великие и простые чувства — любовь, печаль, сострадание, отчаяние — помогут ему найти в себе силы, чтобы перешагнуть этот рубеж.
Наступил полдень, а караван, сомкнув строй, по-прежнему мчался вперед сквозь плотную снежную пелену. Тревог не объявляли с самого утра. Теперь до порта назначения оставалось тридцать шесть часов, всего лишь тридцать шесть часов ходу. Только бы продержалась такая же погода!.. Крепкий ветер, густой снегопад помешали бы немецким самолетам подняться в воздух, а почти нулевая видимость и крутая волна не позволили бы всплыть на перископную глубину ни одной подводной лодке... Чем черт не шутит... Ведь осталось каких-то тридцать шесть часов!
Адмирал Джон Тиндалл скончался почти сразу после полудня. Брукс, сидевший возле него все утро, записал в документе, что причиной смерти является «послеоперационный шок и переохлаждение». На самом же деле Джайлс умер потому, что не хотел больше жить. Он лишился доброго имени, утратил веру в свои силы, в себя. Его терзали угрызения совести; по его вине погибли сотни людей. А поскольку он лишился ног, то навсегда утратил возможность продолжать привычный для себя и единственный образ жизни, который он знал и любил, которому посвятил сорок пять лет, к которому был привержен. Джайлс встретил смерть охотно и радостно. В полдень он пришел в сознание и посмотрел на Брукса и Вэллери с улыбкой здорового, а не душевнобольного человека. У Брукса сжалось сердце при виде этой невеселой улыбки. А как заразительно смеялся Джайлс в былые времена!.. Потом адмирал закрыл глаза и пробормотал что-то невнятное насчет семьи, хотя Брукс знал: никакой семьи у него не было. Снова открыв глаза, адмирал посмотрел на Вэллери так, словно видел его впервые. Отыскав взглядом Спайсера, он проговорил: «Подай стул командиру, мой мальчик». И умер.
Хоронили его в два часа пополудни, в самую пургу. Порыв ветра, смешанного с тучами снега, заглушали голос командира, читавшего заупокойную молитву. Британский флаг еще полоскался над наклоненной вниз доской, моряки даже не успели заметить, как тело адмирала исчезло в пучине. Сиротливо, словно из какой-то неведомой и печальной страны, прозвучал горн. Потом моряки (их было, самое малое, человек двести), молча отвернувшись, побрели в свои стылые кубрики.
Не прошло и получаса, как метель стихла, словно ее и не бывало. Ветер тоже ослаб, и, хотя небо было по-прежнему темным, а снег все валил и валил, хотя зыбь была настолько еще сильна, что крен судов водоизмещением в пятнадцать тысяч тонн при качке достигал пятнадцати градусов, было ясно, что шторм идет на убыль. На мостике, в орудийных башнях, в кубриках люди молча прятали глаза друг от друга.
Около пятнадцати часов «Вектра» обнаружила подводную лодку. Получив светограмму, Вэллери задумался.
Если послать «Вектру» на поиск и эсминец, обнаружив местонахождение лодки, начнет, как водится, описывать вокруг нее спираль, постепенно сужая ее, то командир немецкой субмарины сразу обратит внимание на то, что преследователь не сбрасывает глубинные бомбы. И как только немец улучит минуту, чтобы всплыть и связаться по радио со своим штабом, — а это лишь вопрос времени, — то каждая немецкая подлодка, действующая севернее Полярного круга, будет знать, что конвой Эф-Ар-77 можно атаковать, не опасаясь возмездия. Однако вряд ли в такую погоду следовало ожидать нападения подводного противника. Не говоря уж о том, что при волнении невозможно удержаться на перископной глубине, сама подводная лодка представляла бы весьма неустойчивую платформу для торпедной стрельбы. Ведь при волнении взбудоражены не только поверхностные, но и удаленные от поверхности слои воды. Волнение это ощутимо на глубине десяти, двенадцати и пятнадцати метров, а в особенно крепкий шторм волнение это испытывается на глубине чуть ли не тридцати метров. В то же время не исключалась возможность, что командир субмарины все-таки воспользуется ничтожным, одним из тысячи, шансом и попытается провести атаку. Вэллери все же приказал «Вектре» начать поиск.
Но сделал он это слишком поздно. Правда, то, что произошло, произошло бы в любом случае. «Вектра» все еще мигала сигнальным фонарем, подтверждая получение приказа, как до «Улисса» донесся грохот мощного взрыва. Глаза всех, кто находился на мостике, принялись обшаривать горизонт в поисках дыма и пламени, наклоненной палубы и судна, покатившегося в сторону от курса, — признаков того, что торпеда угодила в цель. Ничего такого видно не было.
Лишь чуть ли не полминуты спустя почти случайно обнаружили, что «Электра», головной в правой кильватерной колонне транспорт, начала сбавлять ход, потом, словно выбившись из сил, застопорила ход, по-прежнему находясь на ровном киле. Дифферента ни на нос, ни на корму не было — почти наверняка торпеда попала в машинное отделение.
На «Сиррусе» замигал сигнальный фонарь. Прочтя светограмму, Бентли повернулся к командиру корабля.
— Капитан третьего ранга Орр пресит разрешения подойти к левому борту и снять с транспорта команду.
— К левому? — переспросил Тэрнер, потом кивнул:
— Слепой борт для лодки. В штиль дело вполне возможное, сэр, но в такую погоду... — Старший офицер посмотрел на «Сиррус», который сильно валило с боку на бок, и пожал плечами. — Краску ему пообдерет, как пить дать.
— Что за груз на «Электре», не знаете? — спросил Вэллери. — Не взрывчатые вещества?
Оглянувшись кругом и увидев, что каждый покачал головой, он обратился к Бентли:
— Запросите «Электру», нет ли у нее в трюмах взрывчатки.
Бентли простучал заслонкой, потом стих. Вскоре стало ясно, что ответа не будет.
— Нет, видно, электроэнергии или сигнальный фонарь разбит, — вмешался Капковый мальчик. — Может, предложить им поднять под сигнальным реем один флаг, если у них есть взрывчатка на борту, и два — если нет?
Вэллери одобрительно кивнул.
— Вы слышали, Бентли?
Командир перегнулся через ограждение мостика и посмотрел назад. Пока Бентли отстукивал светограмму, «Вектра» находилась на правой раковине, примерно в миле от крейсера. Качаясь то с боку на бок, то с носу на корму, она кружилась на одном месте. Эсминец обнаружил убийцу, но бомбосбрасыватели его были пусты.
Круто обернувшись, Вэллери перевел взгляд на «Электру». Ответа все не было... Вдруг под ноком рея взвились два флага.
— Передать на «Сиррус», — скомандовал он. — «Даю добро. Действуйте крайне осмотрительно».
