Герман Мелвилл - Тайпи. Ому (сборник)
Испанцы были щеголеватые ребята, в причудливых ярких плащах, с крагами, отделанными иглами дикобраза, со звенящими шпорами на ногах. Верхом на выезженных индейских лошадях эти герои преследовали добычу до самого подножия огнедышащих гор, нарушая громкими криками глубокую тишину уединенных долин и бросая лассо перед самым носом злой богини Пеле. Хило, прибрежная деревня, служила им местом отдыха, и туда стекались белые бродяги со всех островов архипелага. Переняв повадки лихих испанцев, многие из этих беспутных парней, осушив слишком много прощальных кубков, скакали сломя голову за стадами, нетвердо держась в седле, падали с лошадей и разбивались насмерть.
Это было примерно в 1835 году, когда теперешний король Камеамеа III был юношей. С истинно царственным бесстыдством объявив себя единственным владельцем всего рогатого скота, он в восторге ухватился за возможность удерживать в свою пользу по одному из каждых двух серебряных долларов, уплачиваемых за шкуру. И вот, не заботясь о будущем, люди продолжали безрассудное истребление коров и быков. За три года их убили восемнадцать тысяч, притом почти исключительно на острове Гавайи.
Когда стада были почти полностью уничтожены, проницательный молодой государь сроком на десять лет наложил строгое «табу» на немногочисленных оставшихся в живых быков. В течение этого периода, который и сейчас еще не окончился, была запрещена всякая охота без специального разрешения короля.
Вместе с крупным рогатым скотом избиению подверглись и несчастные козы. За один год купцам из Гонолулу было продано три тысячи козьих шкур по одному квартильо или шиллингу за штуку.
Глава 42Вверх вела крутая, окаймленная кустами тропинка, огибавшая скалы и расселины. Тут и там зияли пропасти: стоило в них заглянуть, и начинала кружиться голова. Наконец мы добрались до лесистого гребня на вершине горы; вдоль него тропинка шла в густой тени.
Во все стороны открывался очаровательный вид. Дул легкий ветерок, шелестя среди деревьев, а внизу, в долине, трепетали листья. Дальше расстилалось синее безмятежное море. Горы купались в призрачной дымке. Вдали лежали тихие долины; кое-где шумел уединенный водопад. В центре острова вздымался пик Свайка. На склонах гор видны былы небольшие стада быков – некоторые паслись, другие спускались в долину.
Мы шли все дальше, направляясь к склону холма милях в двух впереди, к ближайшим быкам.
Мы предусмотрительно приближались к ним против ветра – подобно всем диким животным, они обладают исключительно тонким нюхом и острым слухом.
К тому же, пробираясь сквозь чащу, мы легко могли спугнуть других лесных обитателей, а потому подкрадывались очень осторожно.
Дикие кабаны на Эймео чрезвычайно свирепы, и так как они часто нападают на туземцев, то, следуя примеру Тонои, я время от времени заглядывал под листву и часто оборачивался, чтобы проверить, не отрезан ли путь к отступлению.
Когда мы огибали кусты, тишину нарушил шум, напоминавший треск сухой ветки. Тонои схватился за сук, приготовившись к прыжку, а Зик положил палец на курок. Снова послышался треск, и я приложил ружье к плечу.
– Смотрите в оба! – крикнул янки и, опустившись на колено, раздвинул ветви.
Сразу же раздался выстрел, и черный разъяренный кабан с двумя блестящими клыками с диким хрюканьем ринулся, невредимый, через тропинку и с шумом скрылся в зарослях. Я выстрелил вдогонку, но безуспешно.
Тонои, славный потомок аристократов Эймео, находился на высоте двадцати футов над землей.
– Арамаи! Спускайся! – крикнул американец. – Противное животное уже на другой стороне острова. Сдается мне, – сказал он, когда мы стали перезаряжать ружья, – зря мы стреляли по этому кабану; только охоту испортили. Быки услышали шум и теперь убегают вовсю, задрав хвосты. Быстрее, Поль, полезем вон на ту скалу и взглянем, все ли они убежали.
Но быки были уже так далеко, что казались не больше муравьев.
Приближался вечер, и мой спутник предложил вернуться домой, а утром, выспавшись, отправиться на охоту на целый день.
Спускаясь в долину по другой тропинке, мы пересекли несколько горных склонов, поросших чудесными деревьями.
Одна из древесных пород привлекла мое особенное внимание. Толстый, покрытый мхом ствол высотой в семьдесят с лишним футов вначале шел без единого сучка, и лишь на высоте многих футов над землей от него отходили толстые ветви, покрытые глянцевой темно-зеленой листвой. Вокруг нижней части дерева торчали тонкие, совершенно гладкие подпорки из коры, росшие из одного центра и уходившие в землю на расстоянии по меньшей мере двух ярдов от основания ствола. Кверху они суживались и постепенно переходили в ствол. Некоторые признаки указывали на то, что среди них укрывались быки. По словам Зика, это дерево в старину использовалось для строительства флотилий таитянских королей, а теперь шло на пироги. Древесина у него очень плотная и прочная, ее не берет червь.
Спустившись до половины холма, мы вышли из лесу и очутились на открытом месте, поросшем папоротником и травой. Несколько деревьев отбрасывали длинные тени.
Мы обратили внимание на участок земли в сотню квадратных футов, заросший дикими травами и терновником и издававший глухой звук под нашими ногами. Он был окружен разрушенной каменной стеной. Тонои сказал, что это заброшенное и всеми забытое место древнего погребения, где никого не хоронят с тех пор, как островитяне приняли христианство. Там много мертвых язычников, замурованных в глубоких склепах.
Мне захотелось проверить его слова, и я попытался было осмотреть катакомбы, но растительность образовала поверх них сплошной покров, и я не смог обнаружить ни одного отверстия.
По дороге в долину мы прошли мимо ручья, возле которого когда-то была деревня. Жители покинули ее, и не осталось ничего, кроме каменных стен и полуразрушенных грубых фундаментов. Среди них буйно разрослись деревья и кусты.
Я спросил Тонои, сколько времени здесь никто не живет.
– Мой таммари (мальчик). Мартаир много каннака (людей), – ответил он. – Теперь остался только бедный пехе каннака (рыбаки). Мой здесь родился.
Внизу, в долине разнообразная растительность была не похожа на ту, что мы видели в горах.
На равнинах Эймео самое распространенное дерево ати – очень высокое, с толстым стволом и широкими листьями, напоминающими лавровые. Древесина у него прекрасная. На Таити мне показывали узкую полированную доску, достойную того, чтобы из нее сделали шкатулку для короля. Вырезанная из сердцевины ствола доска была ярко-алого цвета с желтыми прожилками, а местами дымчатого оттенка.
