Андрей Ивасенко - Земля туманов
– Я ныряю так же хорошо, как и раньше, – уклончиво ответил Оскар.
– Почему без акваланга? Без маски, гидрокостюма и ласт? Я не вижу на лодке никакого водолазного снаряжения. – Немец сделал глоток пива, поднял бутылку к глазам и удовлетворенно добавил: – Пиво единственный напиток, который никогда не утратит свой вкус. Не желаете промочить горло, Оскар?
Тот покачал головой:
– После работы, пожалуй, не откажусь, – и ответил на первый вопрос: – На острове нет компрессора, чтоб заправлять баллоны, да и достаточного количества топлива для самого компрессора тоже нет. Вы ведь знаете, на что туземцы вынуждены тратить деньги. Каждый патрон – это сохраненная жизнь. А ласты… они привлекают излишнее внимание. Черви обладают тонким обонянием и чувствуют все, что сделано из неприродных материалов, а также тех, кто не является червем. Они по большей части хищники, когда живут в атолле. В ластах к ним близко не подойти.
– Да, Оскар, мне много рассказывали о ваших способностях. Может, добавите что, а? А то, честно говоря, аж не верится.
Оскар отвернулся, решив, что зря тратит слова на этого человека. Он попытался сосредоточить внимание на чем-нибудь, кроме назойливого и хитрого немца.
Зильберштейн придвинулся к нему поближе, придав своему лицу деланное и несколько обиженное выражение, и Оскар почувствовал исходящий от немца запах пота, пива и дорогого одеколона.
– Чего молчите, Оскар? – задал он ему вопрос. – Перекинулись словечком – глядишь, и забыли, какое тут паршивое место.
– Чем же оно паршивое? Я люблю океан.
Немец с насмешливым удивлением поднял брови.
– На кой черт он вам? Здесь акул и пришельцев больше, чем рыбы. Разве нет?
– Акул много, но они кишат в основном у входа в лагуну. – Оскар осмотрелся: водная гладь была спокойна и пуста насколько хватало взгляда. – И пришельцев хватает – червей.
Зильберштейн обратил внимание на руки Оскара и спросил:
– У вас необычно длинные пальцы на руках… – Перевел взгляд на его ступни и добавил: – И на ногах тоже. Никогда таких не видел. С вас бы вышел отличный пианист.
– Или мойщик пробирок, – отшутился Оскар.
– Скажите, что заставляет белого жить, как туземец, и заниматься ловлей морских червей? – немец продолжал донимать Оскара вопросами. – Ведь более опасного промысла в этих водах не сыскать.
– Я люблю море, люблю оправданный риск. И еще мне срочно нужны надежные документы, чтобы начать жизнь с нового листа. Иначе бы я с вами и не связался.
– Не вижу здравого смысла в риске. Но я, как и вы, привык получать удовольствие от своих трудов. И чувствую, Оскар, что это путешествие будет чрезвычайно прибыльным. И буду с вами честен. Такого старого лежебоку, как я, тяжело заставить кататься по морю в лодке дикарей, если это не отразится положительно на моем благополучии. Мой девиз: куй железо, пока горячо. Нельзя сидеть, сложа руки. Человек всегда должен хорошо работать, трудиться, как дьявол, чтобы жить в свое удовольствие, а не зевать выгодную сделку. И ваши десять процентов – изрядный кусок.
Оскар с недоверием покосился на немца. Тот был явно не похож на человека, привыкшего к труду, скорее бы он заставил работать на себя собственную жену и детей.
– Я смотрю, вы присматриваетесь к моим доходам так тщательно, как историк к летописи. Думаете, что достать из воды морского червя так же легко, как кокосовый орех с пальмы? Скажите, Ганс, на кого вы работаете? Зачем вам понадобилось яйцо червя?
Оскар пристально посмотрел немцу прямо в глаза.
Тот встретил его взгляд с полным спокойствием, но не ответил сразу, а сперва отправил в рот пиво – и, надо сказать, изрядное его количество. Бутылка опустела. Немец рыгнул, поморщился и сказал:
– На этот вопрос я вам не отвечу, Оскар. Открывать имя заказчика – риск для моей репутации. Я обязался сохранить конфиденциальность клиента. Да и к чему вам это знать? Не все ли равно, кто подписывает вам чек? Достанете со дна одно яйцо червя – получите гонорар по договору, два яйца – гонорар удвоится. Плохо? Уверяю, вы сможете безбедно жить несколько лет, успешно выполнив свою работу. А насчет документов не беспокойтесь, сделаю, как обещал. Но запомните: если вы потерпите неудачу, то будете не вправе требовать от меня ни денег, ни документов. И на вас повиснет крупный долг. Как вы понимаете, я понес некоторые расходы.
– Очень любезно с вашей стороны. Но я рискую жизнью по большей части ради вашего кармана. И если я потерплю неудачу, то требовать с меня что-либо будет невозможно. Да и что с меня брать? Я привык жить скромно.
– Деньги и паспорт не приплывают с приливом. А бедность не должна затягивать достойного человека. Как только появляется возможность, нужно быть неизменно готовым заставить судьбу закусить удила, пустить ее в карьер [56]и выиграть скачку.
– Я смотрю, вы ваше мнение об окружающих разложили по полочкам, – сказал Оскар. – По-вашему все бедняки состоят сплошь из недостойных людей? Вы были бедным, чтобы судить об этом?
– Когда-то был. Но вынашивал планы, как стать богатым, немного попотел и стал им. Нужно иметь методический ум, Оскар, чтоб побеждать, а не витать в праздных мечтаниях. Желание заработать кучу денег – это настоящая поэзия, жажда самовыражения, если изволите. А те, кто не хочет выбраться из грязи… В общем, их и жалеть незачем.
Оскар усмехнулся.
– Эге, да я смотрю, вы мне не верите? – воскликнул немец. – Я, допустим, никогда не понимал людей, спокойно плывущих по течению жизни. Нельзя бедность принимать близко к сердцу. Ведь этак и заболеть можно! Я прошел пешком от бедности к богатству – всю дорогу пешком. Порой это просто необходимо, чтобы хоть что-то понять…
Оскар отмахнулся от немца рукой, словно от назойливой мухи. Он окунул руку в воду и замер, ощутив, что в воде нет никакой движущей силы, словно пальцы коснулись мертвой точки. Он знал, что в этом месте находится провал, кольцевая дыра, одна из множества, где прячутся черви. Ныряльщик приподнялся, осмотрелся по сторонам и крикнул кормчему:
– Мы на месте, тахуна! Пора!
– Сегодня будет отличная охота! – ответил тот. – Я носом чую!
Оскар улыбнулся ему в ответ, а кормчий оттянул веко пальцами вниз, а после указал пальцем на немца, давая понять: «Этот тип опасен, не купись».
Кормчий что-то сказал гребцам – двое из них отложили весла, перескочили на платформу и начали скидывать с нее в воду какие-то мудреные снасти. Навигатор стал руководить приготовлениями, все его команды четко исполнялись. Вскоре на воде закачались четыре оранжевых буя.
