KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Приключения » Морские приключения » Борис Романов - Капитанские повести

Борис Романов - Капитанские повести

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Борис Романов, "Капитанские повести" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

В кителе Климентьич был еще длиннее, чем в рубахе.

Меркулов, бывало, протестовал, чтобы в его честь надевался Климентьичем этот парадный мундир с позеленевшими нашивками, из которых выбивались уже медные спиральки. Климентьич раза два отмолчался, а на третий внушил:

— Ты, Васята, молод мне советовать. И просить не проси. Я ведь не баба, не для тебя одеваюсь, я персонально перед новыми рыбаками предстаю. И ты, Васята, единоличник, помалкивай, понимай, что через тебя тралфлот со мной беседует.


Пока Меркулов возился с застежкой на ботинке, Климентьич колыхался над ним, как ель над валуном, грохотал, скрипел, вкручивался в душу:

— Что, брюхо взошло? Пыхтишь, как брашпиль на прогреве! Вот то-то и рыбы имать не можешь! Это когда же случалось, чтобы мы два рейса кряду были в пролове? Рыбы нет? Я те покажу — рыбы нет! Ты, Васята, расскажи старику, у кого это в марте три заверта было? Кто это в январе две корзины на штаге держал, а сам целый мешок окуня по морю распустил? Анекдот! Анекдот, Васята, но ты мне все же намекни, кто это из моих ребят на анекдоты начал работать?

Меркулов справился, наконец, с ботинками и разогнулся.

— Красавец! Ладно уж, красавец, хватит мне тебя парить. Сам знаю, что экипаж после ремонта с бору по сосенке. Пойдем-ка в дом. Да ведь к тому же, — Климентьич нагнулся к Меркулову и подмигнул, — будет тебе завтра вящий сюрприз.

— Зачем мне сюрприз, — ответил Меркулов, — до дня рождения далеко.

— Далеко не далеко, а вот завтра придешь на судно и увидишь. Проходи.

И Меркулов очутился на диване за столом, с непостижимой стремительностью накрытом домотканой скатертью, на которой посуды было мало, а простору много, но уж зато ни единой пустой латки! Увенчивал эту завлекательную простоту резной, толстого стекла, прозрачный графинчик.

По другую сторону стола сидел, сияя орденами, прямой, как фор-стеньга, Климентьич, Елизавета Васильевна привычно пристроилась с узкого конца стола поближе к кухне, а четвертая сторона была открыта для желающих присоединиться.

— Что-й-то, Васята, в тебе сегодня не так, — заметил, приглядываясь, Климентьич. — Может, понадобится скоро квартира?

— Может, и понадобится! — ответил Меркулов и сразу почувствовал, как кровь бросилась к лицу, воспротестовала против такого беспардонного самозвонства. И он внес корректуру: — Захотелось, чтобы понадобилась.

— Ха! Три десятка и апрель на дворе, — хохотнул Климентьич, — захочется.

Он, принюхиваясь, поводил носом над столом:

— Давай-ка лучше распотчуем, что тут Лизавета Васильна наготовила, да ты мне доложи, куда рыба ушла и почему у тебя со снастью сплошь такая неразбериха.


Они успели выпить по три рюмочки и рассудить касательно рыбы, касательно промысловой выдержки, касательно поисковых приборов и синтетического сетного полотна, но взбудораженный антициклоном апрель настиг Меркулова, и потому дверной звонок сначала пискнул, пробуя голос, а затем залился по-родственному задорно. Все на свете дверные звонки так извещают дом только о приходе милых.

И Меркулов почти не удивился, увидев знакомый ровно вздернутый носик и румянец того тона, будто на щеки ее падал отсвет сиреневых гроздей.

— Любаха, красотуля, — взрокотал Климентьич, — да как же ты кстати! Васята, знакомься — племянница моя. Институт кончает, изо всей родни едина не зауздана. Не красней, Любаха, пожару натворишь!

Меркулов пожал ее руку и обругал себя за то, что на почте сравнил ее с цветком на асфальте. Жизнь так и билась в этой противоречивой ручке, была она и теплой, и свежей с мороза.

— Не знаешь, что надеть, тетя Лиза. Кажется — весна, а к ночи холод, — пожаловалась Люба, обходя стол с Климентьичевой стороны. — Вот товарищ, правда, предусмотрительный: и шуба и шапка у него папанинские.

— Тоже никак не угадаю, — насупился Меркулов и ему очень захотелось заняться трубкой.

— Да? И не жарко вам в ней бегать? Вот уж никогда бы не подумала, что вы капитан!

Меркулов, чтобы прийти в себя, увлекся рыжиком в сметане, а Климентьич, наоборот, отложил застольный инструмент и уставился на Любу.

— Ах, дядя Андрей, зачем же быть таким подозрительным! Просто мы с Васятой догоняли сегодня один автобус. Правда?

Она легонько подтолкнула Меркулова сапожком, и Меркулов обрадовался своей предусмотрительности: хлебом бы, сырком или колбасой наверняка бы подавился, а с грибком обошлось.

— Ох и крутишься ты, Любка, как семга против потока, — одобрительно сказал Климентьич, оглядывая ее и поводя из стороны на сторону носом. — Пригубишь с нами за компанию?

— За рыбаков? А как же, дядя? Что бы мы, бедные, без вас, рыбаков, завели делать? Мурман опустеет. Наливай самую большую рюмку!

— Ты что же это, Андрюша, на удочку идешь? — спросила Елизавета Васильевна. — Возьми в серванте наперсток, и будет с нее!

Меркулов постепенно вошел в меридиан, потому что и застолье образовалось, и ему, наконец, позволили закурить трубку, а еще потому, что женщины, сидевшие оберучь Климентьича, понимали, отчего бывает солона трещочка, и одним присутствием своим вносили горний смысл в разговор о приемах траления, делении кутка и молодых матросах, — и добрая Елизавета Васильевна, которую Климентьич из рыбачек и взял за себя и которая первого своего сына успела уже оплакать в море, и Любаха эта с подведенными черным карандашиком глазами, родством своим и неясными надеждами вплетенная в жизнь тралфлота. И трубка курилась мягко и хорошо, табачок всем был в меру, и графинчик пустел не быстрее, чем следовало.

Климентьич весь вечер нацеливался то на племянницу, то на Меркулова и, когда подступила пора прощаться, заговорил:

— Ты признайся, Любаха, попросту, на что тебе механик твой Веня? Сдохнешь ты с ним. Скучный он.

— Андрюша, твое ли ото дело? — вступилась Елизавета Васильевна. — Он хороший молодой человек, аккуратный, не распущенный, Любочке по душе. Как же так можно!

— Нет, ты, Любаха, погоди. Ты вот на кого посмотри, на Васяту. Капитан, промысловик до мозгу костей. Диплом есть, так нет, высшую мореходку начал! Внешность у него, правда, того, так ведь вертлюг, когда рвется, и не такого разукрасит.

— Ах, Климентьич, Климентьич, — сказала Люба, поднимаясь и обнимая Климентьича за шею, — для свата ты слишком напорист и неделикатен. О борьбе с частной собственностью я бы еще послушала, но к сватовству нужно готовиться. Ты бы хоть полотенце повязал через плечо!

И она чмокнула Климентьича в щеку.

Климентьич приосанился.

— Любаха, стар я стал, но ничего! За своих ребят я постою. А ну-ка давайте сюда чаю, сороки!

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*