Жюль Верн - Путешествия и приключения капитана Гаттераса
Доктор протянул руку, которую Джонсон с грустью пожал.
– Что теперь с нами будет, друг мой? – вырвалось у Клоубонни.
– Кто может сказать? – ответил Джонсон.
– Главное, – сказал доктор, – не надо отчаиваться, будем мужественны!
– Вы правы, доктор, – отвечал старый моряк, – в минуту великих несчастий следует принимать великие решения. Да, попали мы с вами в беду! Но постараемся выпутаться из нее!
– Бедный корабль! – вздохнул Клоубонни. – Я привязался к нему, полюбил его, как свой домашний очаг, как дом, в котором провел всю свою жизнь. А теперь и следа от него не осталось!
– Кто бы поверил, доктор, что все это дерево и железо было так дорого нашему сердцу!
– А где шлюпка? – спросил Клоубонни, озираясь по сторонам. – Она тоже погибла?
– Нет, доктор. Шандон и его товарищи взяли ее с собой.
– А ялик?
– Разлетелся на куски! Видите эти еще не остывшие листы жести? Это все, что от него осталось.
– Значит, у нас только и есть, что надувная шлюпка?
– Да, и только потому, что вы захватили ее с собой.
– Этого мало, – сказал доктор.
– Проклятые изменники удрали! – воскликнул Джонсон. – Пусть небо накажет их по заслугам!
– Джонсон, – мягко возразил доктор, – не надо забывать, сколько они страдали. Только лучшие из людей остаются твердыми и непоколебимыми в беде, слабым же не устоять. Лучше пожалеем о наших товарищах по несчастью, но не будем их проклинать.
Доктор умолк на несколько минут, он с тревогой оглядывал окрестности.
– А что сталось с санями? – спросил Джонсон.
– Они стоят в миле отсюда.
– Под охраной Симпсона?
– Нет, друг мой! Симпсон, бедняга, не вынес страданий.
– Умер? – воскликнул боцман.
– Умер! – ответил доктор.
– Бедняга! – сказал Джонсон. – Впрочем, как знать, – не придется ли нам завидовать его участи?
– Но взамен умершего мы привезли умирающего, – сказал Клоубонни.
– Умирающего?
– Да, капитана Алтамонта.
И доктор в нескольких словах рассказал боцману обо всем происшедшем.
– Американец! – в раздумье произнес Джонсон.
– Да, должно быть, это гражданин Соединенных Штатов. Но интересно знать, что это за судно «Дельфин», которое, очевидно, потерпело крушение, и зачем оно пришло сюда.
– На свою погибель, – ответил Джонсон. – Оно вело свой экипаж на верную смерть. Такая участь ждет чуть ли не всех смельчаков, которые заходят в эти гибельные места. Но вы-то, доктор, по крайней мере добрались до цели, к которой стремились?
– До залежей каменного угля? – спросил Клоубонни.
– Да.
Доктор печально покачал головой.
– Так, значит, ничего?
– Ничего! У нас не хватило продуктов, и мы выбились из сил. Мы даже не дошли до берега, о котором упоминает Эдуард Бельчер.
– Итак, – сказал Джонсон, – мы без топлива.
– Да.
– И без провианта?
– Да.
– И вдобавок нет корабля, чтобы вернуться в Англию…
Оба замолчали. Надо было обладать незаурядным мужеством, чтобы взглянуть в лицо таким несчастьям.
– По крайней мере, – сказал Джонсон, – наше положение выяснилось. Теперь мы знаем, на что рассчитывать. Начнем же с самого необходимого. Стужа стоит лютая. Построим себе снежный домик.
– С помощью Бэлла это нетрудно сделать, – ответил доктор. – Затем сходим за санями, привезем американца и будем совещаться с Гаттерасом.
– Бедный капитан! – воскликнул Джонсон, забывая о своей участи. – Верно, он ужасно страдает.
Доктор и Джонсон вернулись к товарищам.
Гаттерас стоял неподвижно, скрестив, по своему обыкновению, руки на груди, устремив взгляд в пространство, как бы стараясь разгадать, что их ждет в будущем. Лицо его приняло обычное выражение непоколебимой твердости. О чем размышлял этот удивительный человек? Думал ли он о своем отчаянном положении и разбитых надеждах? Или, быть может, ему приходило в голову, что надо вернуться назад, поскольку обстоятельства, люди и стихии против него…
Никто не мог разгадать его мыслей. Его лицо было непроницаемо. Верный Дэк стоял возле капитана, не обращая внимание на тридцатидвухградусный мороз.
Бэлл неподвижно лежал на льду, казалось, он лишился чувств. Это могло стоить ему жизни, – он рисковал замерзнуть.
Джонсон, растолкав товарища, стал поспешно растирать ему лицо снегом и не без труда вывел из оцепенения.
– Да ну же, Бэлл, пошевеливайся! – ворчал старый моряк. – Нельзя, брат, распускаться! Вставай! Надо потолковать о наших делах да соорудить какое-нибудь пристанище. Разве ты забыл, как строят снежные дома? Пойдем, помоги мне, Бэлл. Вот этот айсберг так и напрашивается, чтобы его поковыряли! За дело! Как начнешь работать, так к тебе и придет бодрость да отвага, а без них тут пропадешь.
Бэлл, несколько ободренный этими словами, отправился за Джонсоном.
– А тем временем, – продолжал боцман, – доктор сходит за санями и привезет их вместе с собаками.
– Сию же минуту пойду, – сказал Клоубонни. – Вернусь через час.
– Вы пойдете с доктором, капитан? – спросил Джонсон, подходя к Гаттерасу.
Капитан стоял, погруженный в раздумье, однако он услыхал слова Джонсона и ответил мягким тоном:
– Нет, друг мой, я, полагаю, доктор и один с этим справится… Необходимо сегодня же принять какое-то решение. Я должен остаться один и кое-что обдумать. Идите! Действуйте, как находите нужным, а я подумаю, что предпринять.
Джонсон подошел к доктору.
– Как странно! – сказал боцман. – Кажется, гнев капитана уже прошел. Он никогда еще не говорил таким ласковым голосом.
– Да! К нему вернулось прежнее хладнокровие, – ответил доктор. – Поверьте мне, Джонсон, этот человек может спасти нас.
Клоубонни нахлобучил капюшон по самые брови и, взяв в руки остроконечную палку, зашагал к саням в облаках тумана, чуть озаренных лунными лучами.
Джонсон и Бэлл немедленно принялись за работу. Старый моряк своими прибаутками ободрял плотника, который работал молча. Строить домик не пришлось, достаточно было вырубить углубление в ледяной горе. Рубить твердый лед очень тяжело, зато жилищу обеспечена прочность. Вскоре Джонсон и Бэлл работали уже в вырубленном ими углублении, выбрасывая наружу куски, отколотые от ледяной глыбы.
Гаттерас, ходивший взад и вперед быстрыми шагами, по временам останавливался: по-видимому, ему не хотелось приближаться к месту гибели злополучного брига.
Доктор сдержал слово и быстро вернулся. Он привез Алтамонта, лежавшего на санях и накрытого палаткой. Гренландские собаки, тощие, изнуренные, голодные, с трудом тащили сани и глодали свою ременную упряжь. Пора было накормить людей и животных и дать им отдых.
