Алистер Маклин - Сан-Андреас
— Господи, мне это даже в голову не пришло. И, потом, я не думаю, что «Сан-Андреас» сможет остаться на плаву после ещё одного такого удара. Нет, конечно, и капитану подводной лодки это хорошо известно. Он наверняка убежден, что мы находимся в отчаянном положении.
— А разве это не так?
— До дна Норвежского моря далеко. — Маккиннон замолчал в задумчивости. — Единственное, чего нам не хватает, — привычной снежной бури. Хотя бы ненадолго.
— Это успокоит «кондоров» и прекратит наши поиски. Так, боцман?
— Всё это не так просто. — Он повернулся к Джемисону. — Через полчаса — в путь. Да, сэр?
— Да, через полчаса. Только осторожно, осторожно.
— Как скажете, сэр.
Маккиннон поднялся на верхнюю палубу, оглядел море и с правого, и с левого борта. Всё было тихо и спокойно. Он поднялся на мостик, но даже оттуда ничего не было видно. Ни луча прожектора, ничего. Сплошная тьма.
— Ну что ж, Джордж, это уже кое-что. Всё спокойно, всё мирно.
— Это хороший признак или плохой?
— Трудно сказать. Как у вас дела?
— Я только что попал в попутный поток и нашёл две звезды: одну по левому борту, а вторую — по правому. Понятия не имею, что это за звёзды, но они помогут нам держаться более или менее западного направления, пока мы не доберёмся до места назначения.
— Что произойдет нескоро, да?
На долгих пятнадцать минут «Сан-Андреас» замер намертво в водах моря.
В последующие пятнадцать минут он приходил к жизни, правда, очень, очень медленно. Никаких звуков из машинного отделения до мостика не долетало.
Только дрожание надстройки свидетельствовало о том, что судно постепенно оживает. Через несколько минут Маккиннон спросил:
— Как дела с нашим курсом, Джордж?
— Довольно сносно. Мы отклонились примерно градусов на десять от нашего прежнего курса. К югу. Пару минут — и мы вновь будем следовать прямо на запад. Интересно...
— Вам интересно, мне интересно, всем интересно — одни мы в Норвежском море или у нас есть попутчики, которые, однако, не заинтересованы в том, чтобы мы знали об этом? Думаю, мы — одни. Во всяком случае, очень хотелось бы этого.
Примерно через полчаса после появления Маккиннона на мостике раздался резкий телефонный звонок. Нейсбай поднял трубку и протянул её боцману.
— Боцман? Это палата А. Говорит Синклер. Думаю, вам лучше спуститься.
— Голос у Синклера был каким-то странным — то ли от усталости, то ли от подавленности, то ли от того и другого вместе. — Невидимка вновь объявился. Произошел несчастный случай. Только не мчитесь сломя голову. Никто не пострадал.
— Что-то давно у нас не было несчастных случаев. — Боцман, явно чувствовал не меньшую усталость, чем Синклер. — Что случилось?
— Передатчик разбит.
— Совсем прекрасно. Я иду — прогулочным шагом. — Он повесил трубку. — Невидимка, Джордж, вновь объявился. Похоже, от передатчика в палате А ничего не осталось.
— Господи Иисуси! — По голосу Джорджа чувствовалось, что он уже не испытывает ни ужаса, ни злости, что ему уже все чертовски надоело. — А почему не нажали сигнальную кнопку?
— Не сомневаюсь, это станет ясно, как только я доберусь туда. Я пошлю Трента вам на смену. Можете немного приложиться к запасам капитана Боуэна. А жизнь на борту «Сан-Андреаса», Джордж, идет своим чередом, так же как и везде: одна неприятность сменяет другую.
Когда Маккиннон оказался в палате А, первое, что он увидел, — лежащую на постели с закрытыми глазами Маргарет Моррисон и склонившуюся над ней Джанет Магнуссон. Боцман посмотрел в сторону доктора Синклера, который в отчаянии согнулся на стуле, где обычно сидела палатная сестра.
— Вы же сказали, что никто не пострадал!
— Никто не пострадал в медицинском смысле этого слова, хотя сестра Моррисон наверняка бы не согласилась со мной. Её отравили хлороформом, так что она придет в себя через несколько минут.
— Хлороформом? Похоже, Невидимка не обладает оригинальностью мышления.
— Он мерзкий негодяй. Эта девушка перенесла несколько ранений, одно из которых довольно неприятное, но у этого типа, видимо, нет ничего человеческого.
— А вы что же, ждёте деликатности и нежности чувств со стороны преступника, который пытается убить человека с помощью металлической балки? — Маккиннон подошёл к столу и посмотрел на ту груду, что осталась от передатчика. — Я понимаю, что вам хочется сказать, поэтому обойдусь без ваших замечаний. Естественно, никто ничего не знает, поскольку свидетелей нет.
— В том-то и дело. То, что произошло, обнаружила присутствующая здесь сиделка Магнуссон.
Маккиннон посмотрел на Джанет.
— Почему вы пришли сюда? Услышали шум? Девушка подняла голову и с недовольством посмотрела на него.
— Вы холодны как рыба, Арчи. Вот лежит несчастная, бедная девушка, вот разбитый передатчик, а вам хоть бы что. Вы даже не расстроились, я уж не говорю о раздражении или ярости. А я — в ярости!
— Я это вижу. Но Маргарет скоро придет в себя, а от передатчика ничего осталось, так что я не вижу оснований для ярости. Сделать я тут ничего не могу. Меня беспокоит другое. Вы что-нибудь слышали?
— Вы безнадежны. Нет, я ничего не слышала. Я просто зашла поговорить с нею. Она лежала, свалившись прямо на стол. Я сбегала за доктором Синклером, и мы вдвоем переложили её на постель.
— Наверняка кто-то что-то видел. Не могли же все спать.
— Капитан и его старший помощник не спали. — Она одарила его нежнейшей улыбкой. — Вы, наверное, заметили, мистер Маккиннон, — ехидным тоном произнесла она, — что глаза и капитана Боуэна, и старшего помощника Кеннета сильно забинтованы?
— Мы с вами потом разберемся, — вполголоса сказал Маккиннон, — когда я доставлю вас на Шетлендские острова. Меня хорошо знают в Леруике. — Девушка сделала недовольную гримасу, а боцман повернулся в сторону Боуэна:
— Вы что-нибудь слышали, капитан?
— Да, слышал. Какое-то звяканье. Что-то очень похожее на звон разбиваемого стекла. Точно не разобрал.
— А вы, мистер Кеннет?
— То же самое, боцман. И также не понял, что это такое.
— А тут и понимать не надо. Чтобы разбить несколько ламп, кувалды не требуется. Наступить башмаком на лампы — и дело сделано. — Он вновь повернулся к Джанет. — А Маргарет не следовало спать. Тем самым она себя обрекла, иначе бы он не осмелился пройти здесь. Ему пришлось бы идти через вашу палату. Я что-то сегодня совсем ничего не соображаю, как вы считаете?
— Это уж точно. — Девушка вновь улыбнулась ему, но уже без всякого недовольства Во всяком случае, до ястребиного взгляда далеко.
Маккиннон повернулся и обратил свой взор на дверь в послеоперационную палату, которая была чуть-чуть приоткрыта.
