Cecil Forester - Мичман Хорнблауэр
– Так вы хотите отправиться в док?
– Да, да.
– Садитесь сзади меня, сударь, – сказал комендант. Хорнблауэр неловко вскарабкался на круп и уцепился за пояс коменданта. Лошадь, побежала вниз по склону. Хорнблауэра замотало из стороны в сторону. Все городские и гарнизонные зеваки бежали за ними.
Феррольский док пришел в полный упадок по причине британской блокады. Расположенный в одном из самых глухих уголков Испании, связанный с ее внутренними частями самыми плохими дорогами, он получал большинство припасов морским путем, а теперь, в результате блокады, оказался от них отрезан. Заход испанских военных судов лишил его последних запасов, тогда же большинство докеров завербовали во флот. Но Хорнблауэр из прежних внимательных наблюдений знал: все что ему понадобится, там есть. Он соскользнул с лошадиного крупа, счастливо избежав инстинктивного удара копытом со стороны раздраженного животного, и собрался с мыслями. Он указал на низкую телегу – скорее даже платформу на колесах. На ней обычно возили к пристани бочки с солониной и коньяком.
– Лошади, – сказал он, и десятки добровольных помощников бросились запрягать лошадей.
Рядом с причалом покачивались с полдюжины лодок. Здесь же было все необходимое для подъема тяжестей. Пропустить под лодку канаты и поднять ее было делом нескольких минут. Испанцы как правило ленивы и медлительны, но убеди их в необходимости действовать быстро, вдохнови, предложи им смелый план – они будут работать, как одержимые. А умелых работников было хоть отбавляй. Весла, мачта, парус (впрочем парус не понадобится), руль, румпель, черпаки – все оказалось на месте. Кто-то сбегал на склад за подпорками для лодки, их тут же поставили на телегу, телегу подвели под тали и взгромоздили на нее лодку.
– Пустые бочки, – приказал Хорнблауэр. – Вот эти.
Смуглый галисийский рыбак сразу понял, чего Хорнблауэр хочет, и подкрепил его ломаные фразы более пространными объяснениями. Тут же притащили дюжину пустых бочек из-под воды, с плотно пригнанными затычками. Смуглый рыбак забрался на телегу и принялся найтовить их под банками. Если их хорошо укрепить, они удержат лодку на плаву, даже если она наберет воды по самый планширь.
– Мне нужно шесть человек, – крикнул Хорнблауэр, стоя на телеге и оглядывая толпу. – Шесть рыбаков, кто знает маленькие лодки.
Смуглый рыбак, тот, что привязывал к банкам бочонки, оторвался от своего дела.
– Я знаю, кто нам нужен, сударь, – сказал он. Он выкрикнул несколько имен, и вперед выступили шесть рыбаков: сильные, обветренные, уверенные в себе. Очевидно, смуглый галисиец был их капитаном.
– Ну, вперед, – сказал Хорнблауэр, но галисиец остановил его.
Хорнблауэр не понял, что тот сказал, но в толпе кто-то кивнул, побежал и скоро вернулся, сгибаясь под тяжестью бочонка с водой и ящичка – видимо, с сухарями. Хорнблауэр мысленно обругал себя; он забыл, что их может отнести в море. Комендант, не слезая с лошади, внимательно наблюдал за происходящим и тоже заметил эти припасы.
– Помните, сударь, что вы дали мне слово, – сказал он.
– Я дал вам слово, сэр, – повторил Хорнблауэр. На несколько блаженных секунд он совершенно позабыл о своем плене.
Припасы были аккуратно убраны под кормовое сиденье. Капитан рыбачьей лодки поглядел на Хорнблауэра. Тот кивнул.
– Вперед! – крикнув он толпе.
Подковы зацокали по мостовой, и телега, подпрыгивая, двинулась вперед. Одни вели лошадей, другие толпою шли рядом, а Хорнблауэр с капитаном восседали на повозке, словно генералы. Процессия миновала ворота дока, прошла по главной городской улице и свернула на крутую дорожку, ведущую за гребень мыса. Энтузиазм толпы еще не остыл, и, когда на склоне лошади замедлили шаг, сотня людей налегла сзади, с боков, ухватилась за постромки и втащила телегу на холм. На гребне дорога почти исчезла, но телега продолжала тащиться вперед. Дальше дорога стала еще хуже. Петляя между земляничными и миртовыми деревьями, она серпантином спускалась со склона в маленькою песчаную бухточку, о которой Хорнблауэр сразу и подумал. Он видел, как в хорошую погоду рыбаки закидывали там невод, и еще тогда заприметил ее как наиболее подходящее место для высадки десанта, если когда-нибудь Королевский Флот захочет напасть на Ферроль.
Ветер неистовствовал по прежнему. Все море было покрыто белыми барашками. Перевалив через гребень мыса, все увидели тянущуюся от берега цепочку Чертовых зубов и свисающий с них остов корабля, черный на фоне бушующей пены. Кто-то заорал, все налегли на телегу, так что лошади перешли на рысь и телега, подпрыгивая на кочках, понеслась вперед.
– Тише, – заорал Хорнблауэр. – Тише!
Если они сломают ось или потеряют колесо, вся затея позорно провалится. Комендант присоединился к Хорнблауэру и несколькими громкими командами привел своих людей в чувство. Уже поспокойнее, телегу спустили к краю песчаной отмели. Ветер с силой подхватывал мокрый песок и безжалостно швырял в лицо, но волны, накатывающие на песок, были совсем небольшие: бухточка глубоко вдавалась в береговую линию, а с наветренной стороны валы разбивались о Чертовы зубы и дальше бежали уже параллельно берегу. Колеса зарылись в песок, и лошади остановились у кромки воды. Десяток добровольцев бросился распрягать лошадей, а с полсотни других затащили телегу в воду – при таком избытке рабочих рук сделать это было нетрудно. Как только первая волна прокатилась под днищем телеги, команда вскарабкалась в лодку. Дно бухты было покрыто каменными глыбами, но ополченцы и докеры, по грудь в воде, налегли посильнее и протащили через них телегу. Лодка едва не уплывала с подпорок, и, как только команда освободила се и забралась внутрь, начала поворачиваться под напором ветра. Моряки ухватились за весла и несколькими сильными гребками заставили ее слушаться; капитан-галисиец уже вставил рулевое весло в паз на корме, не полагаясь на руль и румпель. Берясь за весло, он посмотрел на Хорнблауэра. Тот молча кивнул, уступая ему эти работу.
Хорнблауэр, согнувшись против ветра, стоял на корме, ища между камней путь к останкам корабля. Тихая бухточка осталась далеко позади. Лодка пробиралась по бушующим волнам, кругом завывал ветер. Волны двигались беспорядочно, и лодку мотало из стороны в сторону. К счастью, рыбаки привыкли грести по бурному морю. Они держали лодку на ходу, так что капитан, с силой налегая на рулевое весло, мог вести ее через обезумевшие волны. Хорнблауэр, выбиравший путь, жестами указывал капитану направление, и тот мог сосредоточить все свое внимание на том, чтоб неожиданная волна не опрокинула лодку. Ветер ревел, лодка подскакивала на каждой волне, но пядь за пядью они приближались к погибшему кораблю. Если в движении волн и была какая-то закономерность, так это то, что все они огибали Чертовы зубы с дальнего конца, поэтому лодку приходилось постоянно разворачивать носом навстречу волне, затем обратно, отвоевывать у ветра бесценные пяди. Хорнблауэр взглянул на гребцов: они работали на износ. Ни секунды передышки – весла к себе, весла от себя, к себе, от себя; Хорнблауэр дивился, как сердце и мускулы выдерживают такое напряжение.
