Джон Дрейк - Одиссея капитана Сильвера
Все замерли, позабыв о мясе и о роме. Ужас охватил бывалых мореходов, им захотелось на борт, к товарищам по команде. Там они чувствовали себя дома, морские опасности были им понятны, там они храбрецы. А здесь, черт знает, чего бояться. Чего-то неизвестного… А то еще и сверхъестественного.
— На корабле короля Георга, — продолжал Флинт, — добрая морская пехота, бывалые солдаты. И однажды ночью рота дала залп — что-то черное заметили они, что-то ползло к нашему лагерю. Но наутро там ни капли крови, ни волоска не нашли. После этого иные принялись серебро искать, чтобы в пули добавить.
— Н-на кой? — клацая зубами, спросил Тэйлор.
— Ну, Роб… Я думал, ты знаешь. Серебряная пуля может убить то, чего свинцовая не одолеет. Ну, там, ночные твари… нечистые, дьявольщина всякая, нежить… все такое, понимаете.
Они понимали. Страх пробежал холодком по спинным хребтам, приподнял волосы на затылках. Флинт пожал плечами и вздохнул.
— Что было — забылось, быльем поросло, парни. Так что не думайте об этом, пейте, ешьте, веселитесь. Кто знает, что с нами станется завтра…
Он широко и лучезарно улыбнулся, уселся и снова принялся увлеченно жевать, Но у остальных аппетит пропал.
— Капитан… — заикнулся Говард.
— Ну?
— Как… Как это…
— Что — это, Генри?
— Как их… убивали?
— Да заткнись ты, Генри! — рассердился Фрезер.
— Да, да, заткни пасть, — поддержали Тэйлор и Эванс.
— По-разному — протянул Флинт, склонив голову к плечу, как будто вспоминая неприятные картины. — Чаще всего душили.
— А еще? — настаивал Говард, не в силах оставить тему.
— Ох, Генри… — Флинт с печальной отеческой улыбкой покачал головой. — Не стоит об этом. Всегда тихо, часто гадко… Вправду, не стоит об этаком, — Тут он сделал вид, что вдруг заметил, что жует в одиночестве. — Ребята, вы уже наелись? Завтра работать, надо подкрепиться. Ешьте, пейте на здоровье!
Но веселость улетучилась, шестерку везунчиков давил страх, им казалось, что лес кишит темными тенями. Моряки, как известно, народ суеверный, суевернее старых бабок деревенских, с глубокой древности так повелось. Их легче легкого запугать какими-нибудь байками. Образованием они не отягощены, жизнь их полна опасностей, море в любой момент разгневаться может, сглотнет, как корова тлю вместе с травой. Да и навидались они всякого, чего иная сухопутная крыса двуногая и вообразить не способна. Верят моряки в змеев морских, в русалок да сирен, в призраков и духов, и заблудшие души погибших матросов взывают к ним из разинутых клювов чаек. Со всем этим они живут.
Флинт оценил глубину бездны ужаса, разверзшейся в воображении шестерых кроликов, и снова чуть не испортил дело смехом. Они сгрудились в кучу, принялись проверять оружие. Говард, возясь с пистолетом, сбил затравку и из-за дрожи в пальцах едва смог перезарядить. Эванс, пробуя нож, поранил большой палец. Фрезер и Тэйлор обнялись, чтобы морально поддержать друг друга, а Скиллит жевал ногти и поскуливал, как щенок.
— Говард, твоя вахта первая, — сказал Флинт. — Две склянки стоишь, Генри — Он махнул рукой в сторону берега, где ярдах в пятидесяти от костра, невидимая в темноте, осталась их вытащенная на песок лодка. — Часы в лодке, сходи, возьми.
Говард уставился в направлении лодки, представляя себе затаившееся там неведомое чудовище и уже ощущая его когти на горле. Разумеется, стоя у костра, ничего он там увидеть не мог.
— Генри, живее, — сурово молвил Флинт. — Никто там не прячется, нечего бояться. Я и то вижу, а у тебя глаза моложе моих, зрение острее.
Говард простонал, уставился в песок, замер и более не шевелился. Не сдвинулись с места ни Эванс, ни Фрезер и Тэйлор, ни Скиллит и Камерон, которых Флинт поочередно пытался отправить к лодке за склянкой — получасовыми песочными часами. Не помогли ни приказы, ни увещевания, ни лесть. Они ломали руки, кусали губы, кривились и пыхтели, но с места не двигались. Флинт обложил их в три этажа и поднялся.
— Выдры вы болотные, а не моряки. Камбала придонная. Капитана за склянкой погнали. Я готов держать пари на тысячу фунтов, что ничего там нет, потому что всегда оно ближе к заре появлялось, а сейчас едва солнце закатилось. Так что уж часа четыре точно нечего бояться.
Флинт плюнул в песок и решительно зашагал к берегу. Тут же взорвался жалкий патетический хор:
— Не надо, капитан!
— Капитан, стой!
— Не уходи!
— Не оставляй нас одних!
Флинт воздел глаза к темному небу и исчез во тьме. Некоторое время слышны были его шаги.
Вскоре все смолкло, и шестеро принялись напряженно вслушиваться. Не раздавалось ни звука. Мгновения складывались в минуты. Нарастала напряженность.
— Куда он сгинул? — не выдержал Тэйлор.
— За это время до лодки и обратно можно десять раз обернуться, — прикинул Говард.
— Может, заблудился? — предположил Фрезер.
— А вдруг его… это… того… — Эванс не мог заставить себя довести фразу до конца. Помянешь черта, а он тут как тут.
— Заткнись! — вскинулся Скиллит — Ничего страшного. Ну, сбился с пути, тьма кромешная. Зыкнуть, он на голос и выйдет. — Он набрал в грудь воздуху и заорал:
— Эгей, капитан! Флинт, эге-гей!
Флинт не откликнулся. Прибой да мошкара. Но вдруг…
— Что там? — вдруг спросил Тэйлор.
— Где? — переспросил Говард.
— Там! — Тэйлор вытянул перед собой дрожагций палец.
— Ничего не вижу, — сказал Камерон.
— И я ничего, — добавил Эванс.
— И я… — начал Фрезер, но тут же подскочил — Вон оно! Слышу!
Еще б не услыхать! К ним приближалось что-то тяжелое, шаркающее и тяжко дышащее. Как будто какое-то исполинское животное. Оно было не слишком близко, однако все его отчетливо слышали.
— Кто молитву знает? — спросил Тэйлор, мать которого когда-то посещала церковь.
— В жопу молитву! — крикнул Говард. — Оружие к бою!
Заклацали курки пистолетов. «Оно» как будто услышало и поняло, шум смолк. Несколько минут они вглядывались в темноту, вытянув перед собой тяжелые пистолеты морской службы. Но тут раздался тихий стон с совершенно другой стороны. Как будто какое-то живое существо страдало от невыносимой боли. Они резко развернулись, прицелились туда. И опять звук смолк… чтобы снова донестись с другого направления..
— Кости мои в мельницу! — проворчал Тэйлор. — Их там хоть задом ешь.
— Спина к спине, ребята, живо, спина к спине! — растормошил всех Говард.
Матросы заняли круговую оборону.
Ощущение физического контакта с единомышленником, спаянности перед лицом общей опасности подбодрило их. Но очередной звук с нового направления произвел совершенно иное воздействие.
