Алекс Белов - Зелёные Созвездия
Я знаю этого старика и уже видел как-то один раз в жизни, но когда — не признаюсь даже самому себе. На сгибе руки у него висят два зонтика: один пёстрый, другой — чёрный. Для хороших детей и для плохих.
Ты — моя фантазия, — стонаю я, косясь в сторону старика.
Отнюдь, мой мальчик, — улыбается Оле-Лукойе. — теперь я не исчезну из твоей жизни до тех пор, пока не заберу к себе. Пока не подарю тебе последний сон, именуемый смертью.
Что тебе нужно? — спрашиваю.
Да ничего. Просто напомню тебе, что ты решил играть по своим правилам, а эта игра опасна. Природа слаба, а я силён. Ты принял не ту сторону, сынок.
Я не буду убивать Володьку, даже и не проси, — всхлипываю я. — Хочешь, убей меня, но его я не трону. Он — мой брат. Он ни в чём не виноват.
Конечно, виноват! — восклицает Оле. — Как и ты, неблагодарная скотина. Как ты просил меня спасти. Как умолял, и я помогал тебе. А ты в последний момент бьёшь прямо в спину! — Всякий раз, когда Оле открывает рот, оттуда вырывается облачко тьмы.
Ты не помогал мне никогда! — восклицаю в сердцах. — От тебя пахнет болью, смертью и разрушением.
Да что ты. А это помнишь? — Оле кивает на стену и там, вспыхнув тёмными клубами тьмы, снова появляется надувной круг с рисунком зонтика. — Кто держал тебя на волнах три дня? Кто не разрешал Кругу прохудиться, а?
Я холодею.
Ну если хочешь, убей меня сейчас, — тихо произношу и смотрю в потолок. — И закончим с этим.
Но старик не шевелится.
Давай, я жду, — требую, но Оле молчит. — Вот видишь, — я перевожу взгляд на старика и вспоминаю вечерний разговор с Володькой. — Ты не можешь. Ты не в силах.
В тёмных глубинах глаз Оле вспыхивает ненависть, и он шипит кривой улыбкой:
Всему своё время, щенок. А пока…
Из-за спины Оле достаёт третий зонтик, и мне страшно. Белый, в чёрный горошек, о котором не упоминал Ганс Христиан Андерсен. Под мой переполненный ужасом взгляд, старик раскрывает зонт, погружая комнату в негативное звёздное небо.
И я засыпаю.
* * *Всю ночь мне снятся кошмары, потому что третий зонтик Оле предназначен именно для них.
Глава четвёртая Повелитель
Утром я завтракаю. Дедушка опять куда-то уехал, бабуля перекинулась со мной парой слов. Старалась быть милой, но грустные глаза её выдавали. Осторожно задала пару вопросов о маме. Я отвечал коротко, потому что не выспался. Голову словно залили свинцом, мышление притормаживалось.
Ясность вернулась только после того, как я проехал пару минут на велосипеде. Влажный воздух мрачного утра, сила деревьев и травы вернули бодрость, наполнили меня энергией.
На стук в дверь открыл сонный Володька в одних шортах. Увидев меня, он немедля пробудился.
— Ого, — произнёс он. — Да ты вырос!
— В каком смысле? — не понимаю.
— Твоя сущность стала такой огромной. Ты слился с Природой, как я и говорил. Где? В Лесу?
— В Реке, — отвечаю. — Но в ту ночь Лес говорил со мной.
Глаза Володьки стали ещё шире.
— Лес говорил? Сам Лес? Ты ничего не перепутал? Не Деревья, а прямо вот Лес?
— Прямо вот Лес, — киваю. — Единым голосом, в который вливались все Деревья.
Володька нахмурился, потом схватил меня за плечо и втянул в дом со словом:
— Заходи.
* * *Мы сидим в кухне. Володька надел футболку, разлил сок (мне — вишнёвый, себе — банановый). Я закончил рассказывать события прошлых дней. Володька хмурится и катает наполовину пустой стакан в ладошах.
— Ну и дела у тебя, братишка, — вздыхает он.
— Вообще-то я думал, что ты меня больше видеть не захочешь, — отвечаю. — После всего того, что я натворил.
— Ты сделал это по велению сердца, и Каштан скорее наполнил болью тебя, нежели испугался смерти сам. Твой отец сейчас пророс где-нибудь в другом месте и, уверен, нисколько не злится на тебя.
— Да я про поделку, — пожимаю плечами.
— Забудь, — говорит Володька. — Ни одно произведение искусства не стоит человеческой жизни.
— Клёво придумал, — восхищённо говорю.
— Это я в каком-то фильме услышал, — улыбнулся Володька, и я засмеялся. — Поделку мы с тобой восстановим за несколько месяцев, думаю. У нас проблемы посерьёзнее. Куда тебя укусила Утка?
— В интимное место, — усмехаюсь я. — Тебе не покажу. Но можешь глянуть в качестве доказательства мой палец.
Протягиваю ему руку. Он хмуро оглядывает пятнышки засохшей крови на указательном пальце, и говорит:
— Теперь тебе нужно всё узнать. Тебе необходимо всё узнать! Думаю, ты будешь одним из ключевых звеньев.
— Нужно, — согласно киваю. — И начни, пожалуйста, с говорящих Уток, стариков с зонтиками и теней.
— Я знал, что он с тобой свяжется рано или поздно, — вздохнул Володька, откидываясь на спинку стула. — А когда ты играючи махнул к нему на первый уровень, понял, что час близок.
— Кто он? — спрашиваю со страхом. Не знаю, чего боюсь.
— Имени у него нет, впрочем, как и у Природы. Это уже мы назвали её Природой. Мы называем его Первородной Силой, Первобытной Силой, Тёмной Силой. Можешь называть его Дьяволом, Шайтаном, как угодно, ибо имя любого злого духа к нему подойдёт, хотя, в религиях, конечно, все эти демоны имеют совсем другую цель и наше имя как нельзя правильнее описывает его. Карие называют его Повелителем.
— Что ему нужно? Хотя, спорю, он хочет уничтожить Природу, — заявляю.
— Всё верно, — кивает Володька.
— Но зачем? Откуда он вообще взялся?
— Он не взялся. Он был всегда. Именно поэтому и называется Первобытной Силой. Если задаться вопросом, откуда он черпает энергию, то отвечу: из космоса. Да он и есть Космос. Он старше Природы, намного древнее её. Потому что был на этой планете с самого сотворения Вселенной. Думаю, подобная Сила есть на каждой планете, а может быть, они едины, как Природа, а может быть это и есть голос Космоса.
— Всегда предполагал, что Космос — добрый, — хмурюсь я.
— Может быть, — кивает Володька, отпивая сока. — Я тоже высказываю предположения. Я же не слышал весь Космос. Жалкие единицы могут услышать голос всей Природы, а ты что-то о Космосе говоришь. Я знаю только одно. Тёмная Сила царила на нашей планете ещё тогда, когда Земля была куском холодного камня, после большого взрыва. Он царил в пустоте, и ему совсем не хотелось делить планету с кем-либо ещё. Ты в курсе, что наш окружающий мир состоит из четырёх стихий?
— Ну конечно, — киваю. — Только везде эти четыре стихии: земля, вода, воздух и огонь.
— Чушь, — покачал головой Володька.
— Я знаю. Ты говорил.
— Огонь — это не стихия. Он даже не из чего не состоит. В нём молекул нет. Огонь — это процесс разрушения, но никак не стихия. Впрочем, я уже говорил тебе это. Вместо огня — растения. Вот четыре стихии: земля, воздух, вода и растения. Последнюю можно назвать ещё жизнью. Потому что в неё входят и люди тоже. Животные — создания Природы без разума, они вне стихии. Под каждую стихию есть уровень, под людей даже отдельный — пятый. Но ты заметил, что есть зелёные дети трёх стихий. Ты — водный, я — лесной, ещё воздушные есть, но нет зелёных детей земных.
