Эмилио Сальгари - Королева Карибов
Увидя под стенами форта этот странный монашеский отряд, испанцы на минуту прекратили огонь. Казалось, они колеблются, не решаясь стрелять в этих несчастных.
— Не стреляйте! Пощадите! — кричали монахини, воздев руки к солдатам, толпившимся на башнях.
Но момент колебания длился недолго. Разгадав адский замысел флибустьеров, комендант приказал открыть огонь. Пушки и мушкеты загремели с новой силой, уничтожая без разбора своих и чужих.
Но, воспользовавшись этой минутной заминкой, отряды, перестроенные Лораном и Граммоном, кинулись на штурм в неудержимом порыве.
Испанцы обрушили на них град мушкетных пуль и картечи, они кололи их шпагами и алебардами, сбрасывали со стен копьями, но снизу неудержимо карабкались все новые и новые разъяренные схваткой бойцы, и победа клонилась на сторону флибустьеров.
Гранатами они разогнали испанцев со стены и с платформ и ворвались в форт.
Упорное сопротивление гарнизона и тяжелые потери, понесенные в штурме, распалили их ярость. Все, кто попался им под руку, были безжалостно истреблены.
Разгромленные испанцы бежали к последним башням, пытаясь оказать сопротивление и остановить натиск пиратов с помощью кулеврин, стоявших на террасах. Но орудия «Молниеносного» вынудили их покинуть этот последний оплот и укрыться во внутренних дворах и подвалах.
Граммон и Лоран приказали направить на этих несчастных все орудия крепости, требуя сдаться. Из всего гарнизона их осталось всего человек двести, да и те по большей части раненые. Комендант и с ним все старшие офицеры геройски погибли на террасах башен. Продолжать схватку дальше было просто бессмысленно, и в конце концов оставшиеся в живых сдались.
— Все кончено, — сказал Ван Штиллер, который сражался бок о бок с Граммоном. — Теперь я должен найти Корсара. Здесь мне делать больше нечего.
— Ты думаешь, он еще жив?
— Я убежден, что он еще находится за баррикадой в восточной башне.
— Я с тобой, — сказал ему Граммон. — Посмотрим, как этот дьявол, твой капитан, смог устоять против целого форта.
Пока флибустьеры разоружали пленных, француз и Ван Штиллер направились к башне, зубцы которой были разбиты орудиями «Молниеносного». У основания лестницы, что вела на платформу, они наткнулись на ничком валявшийся труп.
— А, я знаю этого человека, — сказал гамбуржец, нагнувшись над ним.
— Наверное, солдат, который привел вас сюда? — спросил Граммон.
— Нет, господин де Граммон. Это Диего Сандорф.
— Фламандец, которого Корсар хотел расспросить?
— Тот самый. Он получил удар шпагой от капитана.
— Ну и клинок у этого Вентимилья!
Они поднялись на платформу и оттуда по узкой лестнице спустились внутрь башни. Посередине лестнице они нашли второй труп. Это был испанский сержант, сражавшийся тут с Корсаром.
— Еще один, получивший удар в самое сердце, — сказал Ван Штиллер. — Капитан не пощадил и этого беднягу.
Они спустились вниз и оказались перед железной дверью.
— Неужели они заперлись там внутри? — проговорил Ван Штиллер.
Он поднял мушкет и резко ударил прикладом по двери. Дверь тут же подалась, оказавшись не запертой.
— Гром и молния! — воскликнул Ван Штиллер, вытирая левой рукой капли пота.
— Здесь никого нет!..
— Вы нашли его? — спросил чей-то встревоженный голос. Граммон и Ван Штиллер обернулись и увидел Моргана, который появился на лестнице в сопровождении нескольких матросов с «Молниеносного».
— Кажется, Корсара здесь больше нет, — прерывающимся голосом ответил гамбуржец.
Он шире распахнул дверь и вошел в просторное помещение, сопровождаемый де Грамоном и Морганом.
— Черт возьми! — воскликнул он потрясенный. — Корсар куда-то исчез!
Глава 24. ПОГОНЯ ЗА «АЛАМБРОЙ»
В этом просторном помещении еще недавно происходила отчаянная схватка. Там и сям виднелись сломанные шпаги и алебарды, погнутые решетки, обрывки материи и срезанные плюмажные перья. Пол и даже стены были забрызганы кровью.
В углу лежали два трупа с пробитыми черепами, поодаль еще один с кинжалом в груди, а возле бойницы, выходившей на море, еще два.
Гамбуржец и его спутники с первого взгляда убедились, что среди этих трупов не было тех, кого они искали.
— Неужто их взяли живыми? — спросил Ван Штиллер. — Что вы на это скажете, господин Морган?
— Я скажу, что, если их захватили в плен, мы найдем их в какой-нибудь из башен замка.
— Лишь бы их не убили, — сказал Граммон.
— Они бы лежали здесь, — заметил Морган.
В этот момент послышался слабый голос, прошептавший:
— Пить!..
Этот голос доносился из самого темного угла комнаты. Морган одним прыжком бросился туда.
За старыми бочонками и разбитым лафетом кулеврины лежал еще один солдат. Это был юноша с тонкими чертами лица, еще почти мальчик. Он получил удар шпагой в правый бок, и одежда его была испачкана кровью, которая обильно текла из раны.
Увидя Моргана, он протянул руку, чтобы схватить шпагу, валявшуюся неподалеку на полу.
— Оставь оружие, парень, — сказал ему Морган. — Мы не сделаем тебе ничего плохого.
— Разве вы не флибустьеры? — едва слышно спросил солдат.
— Это так, но мы не тронем тебя.
— Я думал, вы хотите отомстить за Черного Корсара.
— Мы ищем его.
— Он уже далеко, — прошептал солдат.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил де Граммон, который подошел и встал рядом с Морганом.
— Его увезли далеко.
— Куда?
Солдаты рукой показал на бойницу, выходившую в море.
— Ты хочешь сказать, что его посадили на корабль? — спросил Морган, побледнев.
Испанец сделал головой утвердительный жест.
— Гром и молния! — воскликнул Ван Штиллер.
— Объясни! — угрожающим тоном приказал де Граммон. Солдат попытался подняться, прошептав:
— Пить… пить… сначала…
Ван Штиллер достал из-за пояса фляжку с водой, смешанной с ямайским ромом, и протянул раненому, который жадно опустошил ее. Морган своим шелковым поясом остановил ему кровь, которая еще медленно текла из раны.
— Спасибо, — прошептал испанец.
— Теперь ты можешь говорить? — спросил Граммон.
— Теперь я чувствую себя лучше.
— Тогда поторопись: я горю от нетерпения.
— Черного Корсара в Сан-Хуан де Люц больше нет, — сказал раненый. — Он уже в море, на борту испанского судна, направляющегося в Карденас на Кубе, чтобы передать его фламандскому герцогу.
— Ван Гульду! — воскликнули флибустьеры.
— Да, Ван Гульду.
— Громы небесные! — вскричал Морган.
— Ты лжешь, — сказал Граммон. — Когда я пошел на приступ, Корсар должен был быть еще здесь.
