Жюль Верн - Путешествия и приключения капитана Гаттераса
– Гаттерас, – сказал он, – мы погибаем от недостатка топлива.
– Никогда! – ответил Гаттерас, зная, что кроется за вопросом доктора.
– Это необходимо, – вполголоса продолжал Клоубонни.
– Никогда! – еще решительнее повторил Гаттерас. – Ни за что не соглашусь!.. Но они могут меня ослушаться.
Этими словами экипажу предоставлялась свобода действий. Джонсон, и Бэлл бросились на палубу. Гаттерас слышал, как дерево брига затрещало под топорами. Он заплакал.
В этот день было Рождество, семейное торжество в Англии, детский праздник. И как тяжело становилось на сердце при воспоминании о веселых детях, собравшихся вокруг разукрашенной лентами елки! Кому не приходили на память аппетитные куски ростбифа, приготовленного из мяса специально откормленных быков? А торты, а пирожки со всевозможной начинкой, испеченные по случаю этого дня, столь дорогого сердцу каждого англичанина! А здесь – горе, отчаяние, неописуемое бедствие и вместо рождественской елки – куски дерева от судна, затерянного в недрах ледяных пустынь.
Между тем тепло быстро вернуло бодрость и силы матросам: горячий чай и кофе создали мимолетное ощущение благополучия, надежда так упорно коренится в сердце человека, что экипаж приободрился и даже начал надеяться. При таких обстоятельствах кончился злополучный 1860 год, ранняя зима которого разбила честолюбивые замыслы Гаттераса.
Первое января 1861 года ознаменовалось неожиданным открытием. Немного потеплело, доктор вернулся к своим обычным занятиям и читал отчет сэра Эдуарда Бельчера о его экспедиции в полярные моря. Вдруг одно до тех пор не замеченное место привело его в изумление, так что он два раза пробежал эти строки. Сомнений не могло быть!
Сэр Эдуард Бельчер сообщал, что, прибыв к устью пролива Королевы, он нашел там следы пребывания людей.
«Это, – пишет он, – остатки жилищ, гораздо более благоустроенных, чем те, какие могут построить некультурные бродячие племена эскимосов. Стены глубоко уходят в землю, пол поверх слоя щебня выстлан камнем. На снегу валялось множество оленьих, тюленьих и моржовых костей. Мы нашли там уголь…»
Тут доктора осенила блестящая мысль, он пошел с книгой к Гаттерасу и показал ему это место отчета.
– Уголь! – воскликнул капитан.
– Да, Гаттерас, уголь, то есть спасение для всех нас!
– Уголь! На этом пустынном берегу! – продолжал Гаттерас. – Нет, это невозможно!
– Но почему же вы сомневаетесь, Гаттерас? Бельчер никогда бы не сообщил этого факта, если бы не был вполне в нем уверен, если бы не видел собственными глазами.
– Ну а дальше, доктор?
– Мы находимся всего в ста милях от берега, где Бельчер видел уголь. Но что такое экскурсия в сто миль? Сущий пустяк. Не раз совершались подобного рода поиски среди льдов и в такие же морозы. Так отправимся, капитан?
– Отправимся! – воскликнул Гаттерас.
Он мгновенно принял решение. Воображение у него было пылкое, и ему уже рисовалось близкое спасение.
Джонсону немедленно сообщили о решении капитана, старый моряк одобрил его и передал отрадную новость своим товарищам. Одни порадовались, другие отнеслись к затее капитана с полным равнодушием.
– Уголь на этих берегах! – пробормотал лежавший на одре болезни Уолл.
– Пусть делают, как знают, – таинственно шепнул ему Шандон.
Но прежде чем начать приготовления к путешествию, Гаттерас захотел определить географическое положение брига. Понятно, насколько важно было это сделать, как математически точно требовалось определить местонахождение брига. Иначе, удалившись от судна, его нельзя было бы отыскать.
Гаттерас поднялся на палубу и в несколько приемов определил лунные расстояния, а также высоты главных звезд.
Эти наблюдения были очень затруднительны: на морозе стекла и зеркала инструментов мгновенно покрывались слоем льда от дыхания Гаттераса. Не раз, прикоснувшись к медной оправе подзорной трубы, капитан обжигал себе веки.
Однако он получил весьма точные данные и вернулся в кубрик, чтобы их обработать. Закончив вычисления, капитан в недоумении приподнял голову, сделал на карте какую-то отметку и взглянул на доктора.
– В чем дело? – спросил Клоубонни.
– Под какой широтой находились мы в начале зимовки?
– Под семьдесят восьмым градусом пятнадцатью минутами широты и девяносто пятым градусом тридцатью пятью минутами западной долготы, как раз у полюса холода.
– Так вот. Наше ледяное поле дрейфует, – вполголоса сказал Гаттерас. – Мы находимся на два градуса дальше к северо-западу, по крайней мере в трехстах милях от вашего склада угля!
– И эти бедняги даже не подозревают об этом! – воскликнул доктор.
– Молчите! – шепнул Гаттерас, прикладывая палец к губам.
Глава 28Приготовления к походуГаттерас не сказал экипажу о своем открытии. И он был прав. Ведь если бы эти несчастные узнали, что их неуклонно относит на север, то, быть может, впали бы в еще большее отчаяние. Доктор понял Гаттераса и одобрил его молчание.
Гаттерас хранил в глубине души волновавшие его чувства. То была первая счастливая минута за долгие месяцы, проведенные в непрестанной борьбе со стихиями. Бриг отнесло на сто пятьдесят миль к северу, и он находился всего в восьми градусах от полюса. Но Гаттерас так глубоко затаил свою радость, что даже доктор о ней не подозревал. Правда, Клоубонни нередко спрашивал себя, почему глаза капитана сверкают необычным огнем, но тем дело и кончалось, и ему даже в голову не приходил самый естественный ответ.
Приближаясь к полюсу, «Вперед» тем самым удалялся от залежей угля, обнаруженных Бельчером: чтобы добраться до них, необходимо было пройти по направлению к югу не сто, а целых двести пятьдесят миль. После краткого обсуждения этого вопроса доктор и Гаттерас решили, что поход необходим.
Если Бельчер сказал правду, – а его правдивость не подлежала сомнению, – то на острове Корнуолл все должно было находиться в том же состоянии, в каком было им оставлено. После 1853 года на крайний север не отправлялась ни одна экспедиция. Под этой широтой почти совсем не встречаются эскимосы. Неудача, постигшая Гаттераса на острове Бичи, не могла повториться на берегах Корнуолла. Низкая температура превосходно предохраняет от порчи всякого рода припасы. Итак, были все основания предпринять этот поход по ледяным просторам.
Рассчитали, что экспедиция должна продлиться не больше сорока дней, и Джонсон занялся необходимыми приготовлениями.
Прежде всего он позаботился о санях. Они были гренландского типа, шириной в тридцать пять дюймов и длиной в двадцать четыре фута. Эскимосы нередко делают сани даже более пятидесяти футов длиной. Состояли эти сани из полозьев, загнутых с двух концов, полозья стягивались, наподобие лука, крепкими веревками. Это сообщало саням эластичность, и можно было почти не опасаться толчков. Сани свободно скользили по льду, но в снегопад, когда снег был слишком рыхлый, кузов саней приподнимали, подставляя вертикальные подпорки. Сани становились еще легче на ходу и не требовали большой тяги. Полозья натирали, по способу эскимосов, серой, смешанной со снегом, и сани неслись по льду с удивительной легкостью.
