Александр Чернобровкин - Морской лорд. Том 2
Южнее Лиссабона я приказал убавить паруса. Со скоростью один-два узла мы шли вдоль берега на удалении миль пять от него. Попадались нам только рыбацкие баркасы, о которых я приказал не докладывать, если только не поплывут в нашу сторону. Добычу заметили на шестой день. Это была галера с не менее, чем двадцатью пятью веслами с каждого борта. Три мачты, причем фок вынесен далеко на нос и несет прямой парус. На гроте и бизани – латинские паруса. Она была длинной метров тридцать пять и шириной метров восемь. Наверное, торговая. Галера шла курсом бакштаг правого галса. Мы – крутым бейдевиндом левого да еще и находились с подветренной стороны.
Я направил шхуну так, чтобы оказаться по носу у галеры. Наш маневр заметили и пошли на сближение. У галеры спереди торчало толстое заостренное бревно, выступавшее перед форштевнем метра на три-четыре. Это был не таран для потопления противника, потому что располагался примерно на метр-полтора над водой. Если такой воткнется нам в борт, сцепимся крепко. Наверное, предназначен для взятия на абордаж. На баке у галеры имелся широкий помост, на котором собрались десятка два лучников. На корме надстройка была двухпалубной и имела полотняный белый навес. Под навесом стояли еще десятка два воинов.
Я приказал развернуться. Пусть думают, что мы испугались, удираем. Даже при попутном ветре галера догоняла нас. Я позвал на ахтеркастель лучников. Когда дистанция сократилась метров до четырехсот, обе стороны начали обмен любезностями. Мои лучники стреляли лучше. Вскоре баковая площадка галеры опустела: примерно половина была убита, а остальные спрятались. К тому времени дистанция между судами сократилась метров до двухсот пятидесяти. Баковая площадка закрывала моим лучникам кормовую, поэтому мы начали лавировать. Теперь уже стреляли все мои лучники, которые стояли не только на ахтеркастле, но и вдоль бортов и на форкастле. Они согнали всех и с кормовой площадки. Но галера продолжала преследовать нас. Я заметил, что она теперь с запозданием реагирует на наши маневры. Видать, наблюдатели спрятались там, откуда нас плохо видно. Они еще не расстались с мыслью проткнуть нас своим «бивнем», а потом взять на абордаж.
Я подождал, когда галера приблизится метров на сто, и приказал сделать поворот фордевинд. Нос шхуны быстро пошел влево. Матросы сноровисто убрали большую часть парусов, а остальные перенесли на другой борт. Шхуна легла на обратный курс, пошла на сближение с преследователем. На галере заметили наш маневр слишком поздно. Нос шхуны уже миновал «бивень». Мы продолжали сближаться с галерой. На ней раздались громкие отрывистые команды. Весла ближнего к нам левого борта замерли, погруженные в воду. Что делают весла на правом я не видел. Наверное, гребут вперед, чтобы развернуть нос галеры на нас. Поздно, батенька! Теперь нам ваш «бивень» не страшен. Форштевень шхуны ударился под острым углом о левый борт галеры, отклонился немного вправо и пошел вдоль него, ломая весла. Мои лучники на полубаке быстро обстреливали вражеских. Два валлийца лежали на палубе, проткнутые стрелами. Еще один получил стрелу в грудь и присел.
Нос шхуны приблизился к кормовой надстройке галеры и я приказал:
– «Кошки» вперед! Убрать паруса!
Три «кошки» острыми когтями зацепились за фальшборт галеры. Мои матросы подобрали слабину и накинули тросы на деревянные кнехты, которые представляли из себя два закрепленных рядом, вертикальных бревнышка, соединенных горизонтальным так, что его концы выступали по бокам сантиметров на двадцать. Остававшиеся к тому времени паруса быстро упали на палубу. Шхуна потеряла инерцию, прижалась к галере. Мои матросы опять выбрали слабину, прочно пришвартовав шхуну к галере. На нас пахнуло густой вонью человеческих испражнений и навоза. Оба судна продолжали вертеться на месте. Наверное, весла правого борта еще гребут.
– Стоп грести! – крикнул я на норманнском, а потом повторил на латыни.
Кружение судов постепенно прекратилось. Мои лучники больше не стреляли. На полубаке лежали двое убитых и сидели трое раненых. У двоих раны оказались в грудь, у третьего – в руку. Еще один убитый лежал на палубе, а рядом вынимали стрелу из плеча у раненого. Эта галера досталась мне дороговато.
Матросы перекинули мостки на нее, и мы, пятеро рыцарей, перешли на галеру первыми. За нами последовали два десятка лучников. Они сразу, как я учил, заняли позиции вдоль борта галеры, готовые поразить любого, кто окажет сопротивление. Остальные подстраховывали с ахтеркастля шхуны.
Галера везла лошадей. Даже быстро взгляда на груз хватило, чтобы понять, что это не дешевые клячи. Гребцы, грязные, с длинными волосами и бородами, сидели по двое на скамьях, которые располагались под углом к борту. На этот раз они встретили нас молчанием. Наверное, сомневались в успешном для нас исходе сражения. Это меня насторожило.
– Идем все вместе, – приказал я рыцарям. – Строй – клин.
Я стал посередине и чуть впереди. Умфра – слева от меня, Джон – справа. Ширина переходного мостика с перилами, расположенного по диаметральной плоскости галеры, была рассчитана на троих бойцов. Нудд и Рис подстраховывали сзади, готовые заменить того, кто будет убит или ранен. Прикрывшись щитами, мы медленно пошли к кормовой надстройке. Там нас поджидали десятка два воинов, вооруженных копьями и саблями. Раздалась громкая команда на арабском, и они одновременно выскочили их всех щелей. Поскольку нападать могли только трое, их количество сыграло с ними злую шутку. Остальным пришлось ждать своей очереди под обстрелом моих лучников. Они поразили многих, но только не тех, кого мы от них закрывали. Боялись попасть в нас.
Нам пришлось помахать саблей и палашами. Меня несколько раз пытались проткнуть копьем, покарябали щит и порвали кожу бригантины на правом боку. Причем в пылу боя я не заметил, кто именно, чем и сколько раз туда ударил. Скорее, все-таки саблей, а не копьем. Все мавры были ниже меня, поэтому, прикрываясь щитом, наносил удары сверху вниз. Моя сабля легко раскалывала их шлемы и разрубала шиты. Впрочем, по щитам старался не бить, чтобы не застряла в них. Частенько щиты делают из вяза. Вскоре завалил плотного мавра в большом шлеме, обмотанном зеленой материей, луженой кольчуге с наплечами, поверх которой была накинута белая накидка с зеленым растительным орнаментом по краю. У него был большой круглый зеленый щит, разрисованный золотой арабской вязью, наверное, выражениями из Корана, и золоченым умбоном. Первый раз ударил его по шлему чуть выше правого уха. Как ни странно, моя дамасская сабля не рассекла его, но и не застряла. Удар, видимо, оглушил мавра, потому что щит опустился немного. Второй раз я не рубанул, а уколол острием сабли в зажмуренный глаз через просвет в шлеме. Щит опустился еще ниже, и Джон добил мавра, вогнав острие палаша в другой глаз. После смерти этого мавра, остальные рассыпались по шхерам. В этот момент гребцы и заорали все вместе от радости.
