Майкл Поуп - Королевский корсар
Она им платила взаимностью.
Роберт Ливингстон проявлял чудеса распорядительности и предприимчивости, он сумел во время предсвадебных хлопот познакомиться с новым губернатором, сэром Белломонтом, и зазвать его на торжество.
Кидд должен был быть ему благодарен.
Но он был благодарен судьбе, которая свела его со столь восхитительной женщиной.
Миссис Джонсон все предсвадебные дни держала его на расстоянии. Кидд не расстраивался, он относился к этому как к дополнительному препятствию, воздвигшемуся на пути к счастью.
Все свободное от хлопот время Ливингстон проводил со своим другом, и большей частью в разговорах о Мадагаскаре.
Что это за остров?
Да каков там климат?
А что за племена его населяют?
Поскольку все эти разговоры велись за кружкой, стаканом или рюмкой, можно было заключить, что Ливингстон пытался что-то эдакое важное выведать у друга, опьяненного одновременно и любовью и алкоголем.
Уильяму были странны эти разговоры.
О морях и островах ему было думать и лень и противно.
Он твердо решил поселиться на берегу и пожить в свое удовольствие со своей любимой женой.
Он искренне не задумывался ни о каких деньгах. Ему было плевать, богата ли миссис Джонсон или нет. Для тихого счастья много золота не нужно.
В крайнем случае можно продать его дом.
Впрочем, он и об этом не думал.
Наконец настал день свадьбы.
Уильям с трудом переждал процедуру в церкви.
Уильям с трудом переждал процедуру застолья. Смешно сказать, он не запомнил, как зовут нового губернатора, с которым его познакомил оборотистый Ливингстон, уже сообразивший, что без покровительства высоких властей задуманное им дело трудноосуществимо.
Настал миг, когда все эти глупости были позади.
Супруги проследовали в спальню.
Во всех углах стояли цветы.
В открытых окнах страстно дышала ночь.
Две целомудренные свечи горели по сторонам крахмальной постели.
Капитан Уильям Кидд приблизился к своей возлюбленной жене. Его трясло, и он был счастлив.
Он поднял руки, чтобы положить их ей на плечи.
Она стояла опустив голову и руки.
Он положил руки на округлые, пышные плечи.
Она вскрикнула и потеряла сознание.
Сделавшись мужем, капитан Кидд начисто забыл о том, что он является еще и капитаном. За время медового месяца он ни разу не побывал на борту своего корабля. Команда, естественно, начала волноваться. Месяцами торчать в порту, когда по морям снуют туда-сюда беззащитные вражеские суда, груженные всяческими ценностями, было, на взгляд матросов, чистейшей расточительностью.
Кидду было плевать на вражеские суда и перевозимые ими ценности.
Ему было плевать на команду и на то, что она о нем думает и может подумать впредь.
Ему было плевать на все моря, океаны и проливы. На все острова вместе с зарытыми на них кладами.
Примерно в таком духе он высказался в ответ на вопрос жены, а почему это он так охладел к своему прежнему, столь прибыльному и мужественному ремеслу.
Он сказал, что не в состоянии думать о прежнем ремесле, когда рядом с ним находится его любимая жена. И это притом, что медовый их месяц отнюдь нельзя было назвать безоблачным. Супруга под любыми, иногда совершенно фантастическими, предлогами уклонялась от исполнения своих женских обязанностей. Невзирая на ее разнообразную и почти непрерывную болезненность, Кидд любил Камиллу все больше и больше.
Надо сказать, что супругу это не радовало.
Все разговоры она рано или поздно сводила к одному — когда он отправляется в плавание.
Он отвечал всегда в том духе, что он не в силах с нею расстаться даже на час, каково же ему будет без нее месяц или два?!
— Я понимаю, родная, что ты волнуешься за меня. Боишься, как бы я не заскучал на берегу без любимого дела. Но превыше любимого дела — любимый человек. Есть, встречаются мужчины, которых на второй день после свадьбы тянет на охоту или на войну. Но это те, кто любит недостаточно. Я же люблю достаточно. И ты можешь быть спокойна, я никогда тебя не оставлю, всегда буду рядом с тобой.
Камилла тихо скрипела зубами. Все претензии она высказывала мистеру Ливингстону:
— Что вы мне обещали?!
— Терпение, немного терпения.
— Вы обещали, что он через неделю отплывет на Мадагаскар, а он уже шесть недель не вылазит из моей постели и не думает трогаться с места.
— Камилла!
— Какой там Мадагаскар! Он даже в порт не ходит! Ливингстон пожимал пухлыми плечами:
— Да, мне это известно. Команда ропщет.
— Что же это она так долго ропщет?!
— Не понимаю вас, Камилла.
— Они что, не могут выйти в море без него? Может быть, когда он узнает, что может потерять корабль, то станет сговорчивей!
Ливингстон покачал головой:
— Нет. Даже если бы он рисковал потерей целой эскадры, то и тогда бы он не слишком озаботился. Кроме того, корабельный паспорт выписан на имя Кидда. Всякий, кто задумает занять его место, тут же поставит себя вне закона. Матросы это знают.
Камилла стремительно и нервно прошлась по гостиной, задевая платьем стулья.
В этот самый момент в гостиной появился Кидд. Увидев жену в таком возбуждении, он воскликнул, что ей нельзя волноваться, что она совсем себя не жалеет.
Камилла угрюмо на него покосилась и ничего не ответила. Уселась в угол дивана и стала глядеть в окно.
Уильям уловил какую-то нестройность в атмосфере разговора и спросил:
— Вы что, поссорились? Не надо, ни в коем случае не делайте этого. Вы меня очень этим расстраиваете.
Он уселся на диван между Камиллой и Ливингстоном, обнял их за плечи.
— Жена и друг, вы самые близкие мне люди, самые дорогие и любимые. Когда мы сидим вот так, все вместе, тихо и спокойно, я совершенно счастлив, даже не знаю, за что на меня пролилось столько милости Божьей.
Кидд прослезился.
Камилла и Ливингстон испытывали сильнейшее неудобство, но принуждены были терпеть.
— Так о чем вы говорили? Подозреваю, что обо мне.
Друг снял его руку со своего плеча, встал, отошел к столу, встал рядом, опираясь кулаком о столешницу.
Капитан Кидд внимательно и тревожно наблюдал за ним.
Даже слегка побледнел.
— Ты хочешь мне что-то сказать.
— И уже давно.
Капитан оглянулся на жену, потом снова обернулся к другу, бледнея сильнее.
— Что случилось, не томи меня!
— Вот что, Уильям, разговора этого все равно не избежать, поэтому не будем его откладывать.
— Я слушаю тебя.
— Дело в том, что состояние твоей супруги стало весьма расстроено. Свадьба и жизнь на широкую ногу, которую вы вели в последние недели, пробили брешь в вашем семейном бюджете.
— Я этого не замечал, все как прежде…
