Вячеслав Коротин - Триумф броненосцев. «До последнего вымпела»
И потянулось время. Ой, как потянулось! Полная темнота и вообще никаких ориентиров: минута прошла? Полчаса? Час? Два?..
И воды не дали. А очень хотелось. Очень. Язык при каждой попытке сглотнуть слюну царапал глотку, как наждаком. И даже без всяких попыток сглатывать царапал. Да и слюны практически не было – рот иссушило, как в пустыне, в которой Артур, конечно, никогда не бывал, но некое представление о жизни в ней уже успел получить.
Но главной причиной «растрепанных чувств» комендора были даже не физические страдания: чертовски хотелось поквитаться с японцами за «Ослябю» в предстоящем бою.
Наводчик правого орудия носовой башни «Пересвета» уже успел проклясть свою пьянку и себя самого уже в стодвадцатый раз, когда дверь распахнулась:
– Выходи, чертова перечница!
Жмурясь от яркого света, Артур выбрался из своего узилища. Перед Вилкатом стоял сам старший артиллерист броненосца.
– А ну дыхни, гаденыш! – неласково бросил Черкасов. И тут же сморщился от «выхлопа», который не преминул направить в его сторону наводчик.
Хотя терпимо…
– Орудие наводить сможешь?
– Не извольте беспокоиться, ваше благородие! – встрепенулся Артур. – Все в лучшем виде сделаю! Только…
– Что еще?
– Воды бы…
– В башне попьешь. Марш по боевому расписанию!
Как начинать сражение? – адмирал Того колебался: это ведь не та ситуация, что была при Цусиме – если при встречных курсах начать разворачиваться ввиду противника, над которым практически не имеешь превосходства в скорости, то либо просто подставишь свой флагман под сосредоточенный артиллерийский удар всего вражеского отряда, либо сам окажешься в роли догоняющего и рискуешь получить тот самый «кроссинг Т», который так «сладок» для ставящего эту «палочку над буквой» и так опасен для того, кому ее ставят.
Или скоротечный бой на контркурсах, а потом догоняй противника несколько часов, в результате чего тебе сделают опять же «кроссинг»…
Но нужно решаться – эскадры сближались на двадцативосьмиузловой скорости. Огонь, как ни странно, первыми открыли крейсера Катаоки, причем достаточно результативно. Небывало результативно: нащупав дистанцию своими скорострелками, кто-то из них умудрился засадить свой почти тринадцатидюймовый снаряд в «Орла». Был отчетливо виден взрыв на русском броненосце и последовавший за этим пожар в его средней части.
– Пока на встречных, – решил японский адмирал, – а там развернемся…
– Японцы легли на контркурс, Роберт Николаевич, – махнул биноклем в сторону противника Шведе.
– Вижу. Какая дистанция?
– Пятьдесят кабельтовых до головного, – немедленно отозвался лейтенант Гирс, являвшийся теперь старшим артиллерийским офицером броненосца, – когда «Сикисима» выйдет на траверз, будет около сорока пяти.
– Тогда открывайте пристрелку. Пора уже поблагодарить япошат ответным подарком за ту дурынду, которой в нас залепили. Сторицей поблагодарить…
Буквально через минуту левая носовая шестидюймовая башня «Орла» загрохала выстрелами в направлении кораблей Того и Катаоки.
Пристрелка на встречном курсе – дело сложное, а уж стрельба на нем… Корабли разносит на встречных направлениях со скоростью железнодорожного экспресса, соответственно и расстояние меняется… Нет, если легли на параллельные курсы, тогда в основном проблема с наведением по горизонту, дистанция меняется не очень серьезно. Но все равно меняется. В общем, самый низкий процент попаданий при таком варианте ведения боя. Но не молчать же в ответ на стрельбу противника – получив данные после пристрелки, ответили всем отрядом.
– Не рискнули япошки поближе подойти, – ехидно заметил кавторанг Семенов, – боятся, чтобы мы им «горячих» не накидали.
– Так Того совсем не дурак, – с легким недоумением отозвался Вирен, – прекрасно понимает, что на малых или даже средних дистанциях мы при таком положении запросто ему «хвост обрежем». Он, если мне не изменяет память, и в июльском бою себе такой наглости не позволял, хотя тоже начинали на встречных. А теперь, после Цусимы, Зиновий Петрович, дай Бог ему здоровья, вроде научил японского командующего относиться к нам с уважением.
И… Пройдемте в боевую рубку, господа.
Исполняющий обязанности комфлота слегка стеснялся отдать подобный приказ, но он все-таки уже был не отчаянным мичманом и не бесшабашным лейтенантом – предыдущие сражения научили, что показушное бравирование ни к чему хорошему не приводит. Случайное попадание может вывести из строя все управление эскадрой. А этого сейчас категорически не хотелось.
Японцы, как и ожидалось, даже в этом скоротечном эпизоде боя били почти исключительно по «Орлу», разве что, когда по нему стрелять оказывалось совсем уже неудобно, переносили огонь на какой-то другой русский броненосец. В результате флагман получил два попадания двенадцатидюймовыми снарядами, три восьмидюймовыми и восемь калибром в шесть дюймов. Терпимо.
В «Бородино» и «Победу» попало по пять-шесть подарков среднего калибра, а «Пересвет» вообще не получил ни одного попадания.
Отряд Энквиста вообще держался южнее и в данном столкновении не участвовал. «Кассаги» и «Читосе» тоже отходили к своим главным силам и практически не стреляли, а те несколько выстрелов, что были сделаны, оказались безрезультатными.
Японцам досталось сильнее: только «Сикисиме» влепили пять снарядов крупного калибра, и это не считая града шестидюймовых… «Адзума» «отделалась легким испугом» в виде трех пробоин в небронированном борте, а вот «Якумо» от души «приласкал» «Пересвет». Уже «в разлуку»…
– Глаза бы мои на тебя не смотрели! – мичман Поливанов, командовавший носовой башней броненосца, весьма неласково встретил вернувшегося из карцера Вилката.
– Виноват, вашбродь! Бес попутал! – смущенно переминался с ноги на ногу комендор, глядя на офицера глазами нашкодившего щенка.
– Марш к пушке! Фу! И не дыши в мою сторону, когда мимо проходишь! – мичман не постеснялся отвесить матросу подзатыльник, от которого у того слетела бескозырка.
– Ваше благородие! – обернулся к командиру башни наводчик. – Дозвольте воды! Я ведь в карцере два часа… Имейте божью милость! Хоть еще раз по роже врежьте, но попить разрешите.
– Иди, хлебай, скотина похмельная. Но чтобы из своего орудия потом прямо в адмирала японского попал, понял?
Артур временно потерял дар речи, хлебая и хлебая из кружки.
Жизнь и сознание постепенно возвращались в тело наводчика…
– Не извольте беспокоиться, вашбродь – если и не адмирала, то его адъютанта точно подстрелю! – отдышавшись, отрапортовал Вилкат. – Можно еще кружечку?
