Виктор Рябинин - Каждый умирает в своем отсеке
Сдав все экзамены на «четверки», Андрей был зачислен на первый курс. Тут и оказалось, что поступить – это только треть дела. Необходимо еще кропотливо учиться, что после многих месяцев монотонной военной службы на корабле было делать непросто. Каждый семестр приходилось сдавать экзамены по дисциплинам, которые наскоком и приступом не взять. Если с высшей математикой, которую преподавал вежливый и интеллигентный профессор с цветочной фамилией Фиалко, и физикой – ее монотонно и заунывно на лекциях бубнил себе под нос военный пенсионер Петр Алексеевич Филяев (языкастые курсанты мгновенно окрестили его на собачий манер Филей, а сам предмет – филькиной грамотой) – особых проблем Андрей не испытывал, то специальные науки сперва давались трудно. Больше других доставали кораблевождение, мореходная астрономия, теория устройства и живучести корабля и судовая электротехника. Штурманское дело курировал капитан второго ранга Берг – аскет и юморист, превращавший свои занятия в своеобразные шоу. Порой определив опытным взором, что иной курсант на карте неверно определил дрейф или течение, отчего линия истинного курса была проложена явно с ошибкой, Берг произносил свое коронное: «Молодой человек, разувайтесь. Разувайтесь, я вам говорю! А затем хватайте свои военно-морские штиблеты и дуйте в ближайшую сапожную мастерскую. Вы не станете настоящим штурманом, но вы еще сможете стать неплохим сапожником».
Чтобы досконально разобраться во всех этих «треугольниках скоростей», «линиях относительного движения», «магнитных склонениях», «девиациях» и «крюис-пеленгах», выучить, понять, а затем на «отлично» начертить контрольную штурманскую прокладку, требовались усидчивость и время. Про тех, кто прилежно занимался и целенаправленно грыз гранит сложных морских наук, в училище говорили примерно так: мол, будет у него после завершения учебы красный диплом, но зато синяя морда. Желающих воздержаться от получения диплома с отличием, так называемого красного, и довольствоваться стандартным документом синего цвета, при этом имея нормальную, чуть хитроватую и жизнерадостную красную физиономию, было несравненно больше.
После затворнического прозябания на металлической коробке, именуемой боевым кораблем, удержаться от многочисленных соблазнов большого города оказалось намного сложнее. Но никто, впрочем, и не удерживался. Через полгода на курсе стали появляться женатики и первые жертвы этого амурного дела. В училище традиционно считалось, что будущий морской офицер в первую очередь – человек чести. Отношения с противоположным полом исключением не являлись. Дорвавшись до определенной степени свободы, курсанты знакомились с очаровательными девушками, вступали с ними в близкие отношения и после внезапного признания пассии: «Милый, я, кажется, залетела!» – вставали перед выбором: либо жениться, либо быть отчисленным из училища и отправленным на флот. Каждый в такой ситуации был вправе решать самостоятельно: продолжение учебы и при этом пеленки и молодая (обычно нелюбимая) жена, либо суровая корабельная служба на каком-нибудь из флотов страны, не исключено, что с тем же «багажом». Желающие в подобной ситуации рискнуть выбором распределялись примерно поровну.
Кроме тех, кто сгорел синим пламенем на поприще скоротечной роковой любви, были и другие. Почти ежемесячно из училища отчислялись нарушители дисциплины, или, как их с пониманием называл сам курсантский люд, залетевшие по дури. Вырвавшись в увольнительно-упоительное раздолье, вчерашние корабельные матросы и старшины порой устраивали в городе настоящее шоу. Славную летопись этой категории залетчиков украсили легендарные «подвиги» трех курсантов, решивших отдохнуть на природе. Оказавшись в увольнении, гардемарины купили шесть бутылок водки, арендовали лодку и вышли на веслах на речные просторы. Дружно скушав без закуски запас горячительного, они разделись догола и принялись купаться. В результате старенькое плавсредство не выдержало мощных толчков мускулистых ног и раскачиваний, перевернулось и пошло ко дну. Выбравшись на берег, «судоводители» с удивлением обнаружили, что одежда, документы, деньги и т. д. приказали долго жить. Курсантская смекалка довела их до ближайшей не то свалки, не то помойки, где каждый нашел, чем слегка прикрыть срамоту. Дождавшись сумерек, через весь город, пугая людей, животных и птиц, периодически хоронясь от милиции, троица трусцой добралась до заветного училищного забора и, перемахнув через него, втихаря пробралась к себе в комнату общежития. Испытав унижение и стресс, а также не успев отрезветь, купальщики решили до утра на всякий случай затаиться и закрылись в комнате.
Пока они осуществляли сей продолжительный по времени маневр, на лодочной станции подняли тревогу: лодка с курсантами не вернулась на прокатный пункт, что могло означать только одно – она утонула, а люди, очевидно, трагически погибли. Сразу же сообщили куда следует. Училище всю ночь стояло на ушах, а в месте предполагаемого несчастного случая неустанно работали водолазы и спасатели. Когда на следующее утро все выяснилось, то шум и крики начальников еще целую неделю терзали слух всего личного состава, а виновных с треском отчислили.
Такой безжалостный естественный отбор будущих морских офицеров надводных кораблей и подводных лодок имел и глубокий смысл. Случаи воровства, трусости, непорядочности по отношению к товарищу и иные неблаговидные поступки сразу же становились достоянием всех и рано или поздно приводили к отчислению из училища. За первый год курс, где учился Андрей, лишился 16 человек. За пьянку пострадала лишь половина. Остальные не могли стать морскими офицерами по морально-нравственным и волевым качествам. Кто-то откровенно сдрейфил при легководолазных спусках, другой втихаря утащил из бушлата сотоварища червонец, третий в многочисленных стычках с сухопутными коллегами дал деру и бросил своих. К таким относились демонстративно пренебрежительно, игнорировали и не подавали при встрече руки, вынуждая рано или поздно писать рапорт об отчислении. Постепенно понятия своеобразной кастовости, основанной на дружбе и флотском братстве, превратились в неотъемлемый атрибут будущей профессии.
Андрей еще в загородном лагере, где происходила процедура вступительных экзаменов, подружился с двумя парнями – Павлом и Сергеем, так же как и он приехавшими поступать в военно-морское училище с флотов. Павел прежде служил торпедистом на атомоходе Б-411, базировавшемся на Камчатке, а Серега принадлежал к племени морских пехотинцев и служил в разведроте в Казачьей бухте, что под Севастополем. Волею судьбы все трое успешно сдали экзамены и попали в одну учебную группу. Пашка – балагур, острослов и дамский угодник – был земляком Андрея. Встретившись, они потом долго и искренне удивлялись: почему до сих пор не знали о существовании друг друга, хотя из былых воспоминаний то и дело удавалось выудить имена и фамилии общих знакомых и подруг.
