Людмила Белаш - Дальше некуда
— Донимают? — сочувственно и тихо спросил Логинов. Нелюбовь Скирюка к каменным мышам была общеизвестна — оглушительный топот грызунов терзал тонкие нервы канцеляриста, мешал ему спать, есть и думать.
— Сил нет. Всех бы изничтожил. Лучше с пауками жить — те не так громко топочут…
— Выходит, отец Леонтий, обойдётесь без Прашкевича, — подытожил Володихин.
— Ваше высокоблагородие! — возникли в дверях бравый светлоглазый Бирюк с катаной и медведистый кудряш Гончарь с топором за поясом. — Какие будут приказания?
— Расторопные ребята, молодцы! — похвалил их комендант. — Относительно фиш-гукера…
— На дрова? — воодушевившись, Славка поплевал в широкие ладони и схватился было за топор.
— Зачем на дрова? Вы на нём в океан поплывёте.
— Куда? — Гончарь опешил.
— Куда купец Садко плавал, — пояснил Сашка краем рта. — Я ж говорил — гукер ещё понадобится.
— Так он же, ваше-сковородие, совсем того-с… — затараторил Славка.
— Отнюдь нет, — с живостью возразил Скирюк, радушно улыбаясь. — Корабль состоит на балансе, почти исправен. Собирайтесь, казачки, в дорожку.
— И вы, господин коллежский секретарь, собирайтесь, — прибавил Володихин. — Что с вами?.. Отчего вы побледнели?.. Корабль хороший, сами сказали. Корнет на нём аж в Америку плыть намеревался, а тут всего ничего… На случай боестолкновения есть Дивов с солдатами, для священнодействия — отец Леонтий, а вы позаботьтесь всех русалок поимённо сосчитать и список мне представить. Итак, в путь!
«Непорочные в путь», — отчего-то вспомнилась Логинову погребальная кафизма.
Мичман Громов открыл мутные с похмелья глаза и мечтательно заговорил:
— Снилось мне, будто нету никакой Америки. И от Лотарей до Финского залива — только море… Ставь паруса и плыви на ост.
— Проснитесь, ваше благородие! — сказала грубым голосом возникшая пред ним расплывчатая персона и потрясла мичмана за плечо.
— Изыди, бестия. Дай мне саке. А ещё снилось, словно Южный материк, который Лазарев и Беллинсгаузен открыли, сам собой переполз на экватор, и мы там основали государство…
— Господин мичман!.. Аркадий Кузьмич! — лицо, маячившее перед Громовым, проступало словно рифы из тумана. На лице мало-помалу обозначились усы.
— Ты кто? — приподнялся Громов с ложа.
— Казак я, Гончарь.
— Где мы?! — Громов рывком сел, оглядываясь по сторонам.
— На «Оказии», в море.
— Хм! Вот как… А куда плывём?
Рядом с усатой физиономией курчавого верзилы возникла ещё одна — со светлой бородкой, с хитрыми глазами, — и произнесла:
— Вам виднее, ваше благородие. Вы капитан «Оказии» — куда поведёте, туда и мы с вами. Комендант приказал нам обратить русалок в истинную веру.
— А-а-а, Бирюк, и ты мне снишься, — успокоено прилёг мичман, закрывая глаза. — Раз уж ты здесь — принеси, братец, водки…
— Никак не возможно, Аркадий Кузьмич. Их высокоблагородие сами проследили, чтоб на фиш-гукере и капли водки не было. Мол, если вернётесь, тогда и напьётесь, а если нет, то вечная вам память.
— Как это — нет водки?! — от ярости Громов прямо-таки взлетел и оказался на ногах. — Кто следил за погрузкой? Кто провизию укладывал? Кто, чёрт подери, у штурвала стоит?!
— За рулевого у нас корнет Дивов, — доложил Бирюк. — Крутит-вертит, куда-то правит. Господин коллежский секретарь над компасом мудрует — норд ищет, а протопоп Леонтий молится за гибнущих на море.
Громов ощутил что называется «мороз по коже».
— А кто паруса ставил?.. «Оказия»? — вдруг проняло его. — Мы на этом гробу в море вышли?! У него же нет ни парусов, ни мачт!
— Это мы запросто, — добродушно поведал Гончарь. — Скирюк показал жерди, сказал: «Мачты». Мы те лесины вколотили куда следует. Какие-то холсты натянули. Порядок! Ветер дует, мы плывём…
Торопливо надев мундир и головной убор, мичман в ужасе бросился на палубу, ярко представляя себе, как Дивов направляет гукер прямиком на скалы.
Однако вне каюты всё дышало миром и покоем. По шканцам слонялось несколько солдат морской пехоты и казаков. В ожидании команд кемарили матросики. Плескали в борта волны, рассекаемые форштевнем. Паруса туго полнились свежим ветром, океан светился живой синевой, а вдали, словно длинное облако, виднелся дымный шлейф вулкана Фора.
Служивые дружно приветствовали мичмана, матросы резво повскакивали и встали навытяжку, а отец Леонтий благосклонно кивнул и сделал ручкой. Громов немедля двинулся к Дивову.
— Милостивый государь! — обратился он к корнету, орлиным взглядом изучавшему морскую даль. — Давно ли вы обучились судовождению?
— С добрым утром, Аркадий Кузьмич! — солнечно ответил Дивов, выполняя манёвр «право руля». — Сердечно рад видеть вас в добром здравии! Когда вчера вас нашли и принесли, нам показалось, что экспедиция сорвётся…
— Дивов, ведь вы кавалерист. Как вам взбрело в голову встать к штурвалу? Сейчас вы потеряете ветер.
— Никогда! Я отлично разбираюсь в навигации и астрономии. Один астролог мне показал, какие созвездия что означают… Наконец, у меня есть путеводная звезда — Венера.
— Дивов, это планета, блуждающее светило. Её положение на небосводе изменчиво, как сердце женщины. Вы понимаете, куда она вас может завести?
— К счастью и свободе! Громов, а в какой стороне Америка?..
— Оставьте штурвал в покое, — вежливо оттеснил его мичман.
— Я счёл себя вправе принять командование. Вы да я — других офицеров на корабле нет. Скирюк — штатский, а протоиерей — лицо духовное.
— Кис-кис-кис, — согнувшись, канцелярист обходил укреплённую на палубе шлюпку. — Господа, я не мог ошибиться. Я видел его. Он где-то здесь. Батюшка, стерегите с другой стороны; сейчас мы его поймаем.
— Не по сану мне котов ловить, — величаво отозвался Логинов. — Для этого есть диакон. Полноте, Скирюк, бросьте ваши хлопоты! Когда приступим к трапезе, он сам объявится. Да и откуда Ироду здесь взяться? Вам померещилось.
— С кого Сергей Петрович спросит, ежели котяра пропадёт? — донеслось из-за шлюпки. — Скажет: «Скирюк не уследил!» Котище-то казённый, на довольствии!
— А почему он у вас без мундира? — полюбопытствовал Дивов. — Был бы свой Кот-В-Сапогах, как у мсье Перро.
— Потому что по реестру кот не предусмотрен! — выглянув на миг, огрызнулся Скирюк. — Это при дворе есть государевы собаки и государынины кошки, а у нас только лошади-с! Да ещё гарнизонные свиньи!
— Так-так, мне уже интересно, — Дивов оживился. — И кем записан Ирод? Не томите, расскажите.
Встав с тяжким вздохом, Скирюк отряхнул панталоны, потом ладони.
