Сесил Форестер - Хорнблауэр и Его Величество
Американец снова принялся изменять свой курс. Хорнблауэр заворожено наблюдал за тем, как орудие за орудием появлялись в поле зрения. Затем вражеское судно окутали клубы дыма, послышался вой летящих снарядов, жуткий грохот наверху — казалось, всё это произошло одновременно. Грот-марса-рей лишился топенантов и висел, накренившись. Фор-стеньга была сбита и повисла над бортом. Такелаж был разорван во множестве мест, и «Аугуста» превратилась в калеку. Она почти потеряла возможность двигаться, и теперь американец мог сделать с ней всё что угодно. Вопрос о вступлении в безнадежную схватку, учитывая присутствие на борту короля, даже не возникал. Всё, что он мог сделать — это продлить погоню, удерживая «Аугусту» на ходу как можно дольше.
— Мистер Уайт, займитесь наведением порядка, — произнес он громко и решительно, чтобы подбодрить команду. — Эй, на баке! О чем вы там задумались? Обрубайте обломки!
Матросы принялись за работу, но американец быстро приближался. Он увалился под ветер во время отворота, увеличив этим дистанцию между ними, а теперь он делал поворот оверштаг с целью выйти на ветер от преследуемого судна. Следующий бортовой залп не заставит себя ждать. Хорнблауэр решил, что после этого у него не останется другого выхода кроме как сдаться. Он поймал себя на том, что опять размышляет об удобствах «визита» короля в Бостон или Филадельфию, стряхнул с себя эти нелепые мысли и вернулся к наблюдению за работой по очистке такелажа и рангоута.
И тут он краем глаза заметил какое-то слабое пятно в полосе тумана прямо по курсу. С каждой секундой очертания предмета становились все четче и четче. Он различил кливера; полоса тумана была так резко очерчена, что кливера оказались залитыми солнцем, в то время как остальные паруса были едва заметны. Наконец он опознал судно — это был «Корморант», запоздало занявшийся поиском своего ценного подопечного. Хорнблауэр невольно издал громкий возглас, и удивленная команда, взглянув в направлении протянутой им руки, поддержала его восторженными криками.
«Корморант» стремительно приближался к ним под всеми парусами, но на верхних реях уже было полно марсовых, приступивших к уборке бом-брамселей перед боем. Когда «Корморант» проходил мимо, его еще раз поприветствовали дружными криками. Американец меж тем держался круто к ветру, стараясь выиграть более благоприятную — наветренную — позицию в предстоящей дуэли с достойным противником. Но тут туман накрыл «Аугусту», лизнув сначала несколькими язычками палубу, а затем и окутав полностью. Покидаемое ими поле битвы скрылось из вида. Хорнблауэр услышал два начальных залпа, резких и отчетливых — явное доказательство хорошо вышколенных экипажей. Затем стрельба превратилась в продолжительный нескончаемый пушечный гул.
Не имей он на борту короля, Хорнблауэр, не взирая на повреждения, повернул бы свое судно и присоединился к битве, но он знал свои обязанности. Он было собрался отдать очередное распоряжение мистеру Уайту, когда его внимание привлек приближавшийся король.
— Прилежный мальчик, — промолвил король. — Прилежные мальчики получают гинеи.
Его глуповатое лицо осветилось привлекательной чарующей улыбкой. Король вынул руку из своего кармана и вложил что-то в ладонь Хорнблауэра. Это что-то не было гинеей. Столь желаемая всеми и элегантная монета теперь, когда Англия вела войну со всем миром, полностью вышла из обращения из-за финансовых трудностей, которые испытывала страна. Это был испанский серебряный доллар с выбитым на нем профилем того самого короля, который вручил его Хорнблауэру — сомнительно законная валюта для богатейшей в мире страны.
— Благодарю Вас, сир! — Хорнблауэр снял шляпу и низко поклонился королю, как того требовал пафос данного момента.
Они уже пересекли полосу тумана, и солнце ярко светило над головой, освещая лицо короля. Слышимый далеко по корме гул артиллерийской канонады внезапно стих. Возможно, одно из судов спустило флаг. Или же в этот момент абордажные партии сражались лицом к лицу на загроможденных палубах. А может, подумалось Хорнблауэру, было бы лучше, если бы «Корморант» не прибыл им на помощь. Было бы спасено несколько жизней — и возможно гораздо больше, если результатом вынужденного визита короля в Соединенные Штаты стало бы подписание мира. Он еще раз попытался представить себе картину высадки короля на набережной Статен-Айленда, но даже его живое воображение на этот раз отказало своему хозяину.
Вид на пролив Нэрроуз со стороны Статен-Айленда в 1832 году (двадцатью годами позже событий этого рассказа)
* * *
Исторические ремарки к рассказу
“Хорнблауэр и Его Величество”
Historical Notes on “Hornblower and His Majesty”
By F. Arnold Romberg, 1997, revised May 1999
(CS Forester Society Newsletter No.3, March 2000)
Этот рассказ (впервые опубликованный в журнале Collier’s Magazine в марте 1941 года) содержит несколько исторических моментов, которые могут быть известны не каждому читателю Форестера. Некоторые подробности представят для них несомненный интерес.
Болезнь короля Георга III занимает центральное место в сюжете рассказа. Любой исследователь британской или американской истории конца 18 — начала 19 века осведомлен о его приступах сумасшествия. По всей вероятности, в действительности Георг был болен порфирией — наследственной болезнью, неизвестной в те времена, вызывающей нарушения метаболизма и имеющей симптомы, сходные с психической болезнью. Король имел серьезные приступы в 1778, 1801, 1804 и 1810 годах. Его выздоровление в 1789 году имело такое большое значение для нации, что в честь возвращения его умственных способностей было выпущено несколько серебряных медалей. От двух последующих приступов ему удалось оправиться, но с 1810 года до самой его смерти в 1820 году он был недееспособен, и его старший сын (Георг IV с 1820 по 1830 год) правил в качестве регента.
Хорнблауэр замечает, что на борту яхты король ведет себя как заправский моряк, и размышляет о его прошлом морском опыте. Георг III провел немало времени на море, но не в профессиональном качестве, поэтому в его кратких биографиях этот момент не отражен. Напротив, его третий сын (позднее Вильгельм IV с 1830 по 1837 год) служил в британском флоте с 1779 по 1790 год, поднявшись по служебной лестнице от гардемарина до капитана флота и выказав при этом значительные способности. Затем он формально оставался в рядах флота до 1828 года, достигнув звания верховного адмирала (Lord High Admiral).
В рассказе Георг III дважды употребляет выражение «Прилежные мальчики получают гинеи». Хорнблауэр замечает: «Столь желаемая всеми и элегантная монета теперь, когда Англия вела войну со всем миром, полностью вышла из обращения из-за финансовых трудностей, которые испытывала страна». Действительно, в течение наполеоновских войн были периоды, когда Англия официально оставалась единственной страной, воевавшей с Францией, в то время как остальные европейские страны были либо аннексированы, либо вступали в союз с Наполеоном, либо были им запуганы. Однако, большую часть этой 20-летней борьбы Англия поддерживала финансами и живой силой те части Европы, которые боролись против французской тирании. Обширная торговая империя Джона Буля приносила гигантский доход, но значительная часть его расходовалась на поддержку потенциальных или действительных союзников и на оплату собственных военных действий. В 1797 году Английский банк ограничил хождение золота и серебра во внутренних расчетах, заменив его банкнотами. Это ограничение продолжало действовать до 1815 года.
