Алистер Маклин - Сан-Андреас
— Мы их искали? — спросил Джемисон. — Их связать?
— О боже! Конечно, нет. Вы только посмотрите на их руки — они синие, от холода совершенно одеревенели. Они едва ли сумеют самостоятельно перевалиться через борт, как тогда они смогут нажать на курок пистолета, если даже не в состоянии расстегнуть свои штормовки?
Маккиннон нажал на газ и направился к тому месту, где на поверхности воды появились два человека с подводной лодки. Когда он к ним подплыл, примерно в двух сотнях ярдов от них появился третий человек.
Двое, которых они подняли на борт лодки, оказались во вполне нормальном состоянии. Один из спасенных был темноволосым, темноглазым, примерно тридцати лет, с худым, умным и насторожённым лицом. Второй был очень молодым, крайне испуганным блондином. Маккиннон обратился к старшему из них по-немецки:
— Ваше имя и звание?
— Обер-лейтенант Дениц.
— Дениц? Весьма подходящее имя. — Адмирал Дениц был главнокомандующим немецкого подводного флота. — Вы вооружены, Дениц? Если вы ответите отрицательно и я найду у вас пистолет, я вынужден буду пристрелить вас прямо на месте, потому что вам нельзя доверять. Так у вас есть пистолет?
Дениц пожал плечами, засунул руку за пазуху и вынул оттуда завёрнутый в пластик револьвер.
— А у вашего друга?
— Молодой Ганс — помощник кока, — со вздохом на беглом английском языке, произнёс Дениц. — Ему нельзя доверить сковородку, не то что пистолет.
Маккиннон поверил его словам и направился к третьему из уцелевших.
Когда лодка к нему приблизилась, Маккиннон обратил внимание на то, что человек, скорее всего, без сознания, так как, наклонив голову, он погрузился лицом в воду. Причина стала тут же ясной. Его спасательный жилет был не полностью надут, кислорода в его трубке почти не осталось, поэтому он и впал в полубессознательное состояние. Маккиннон наклонился и подтянул его к лодке за спасательный жилет, затем взял за подбородок и поднял его голову.
Несколько секунд он изучал лицо этого человека, а затем спросил, обращаясь к Деницу:
— Вы, конечно, хорошо его знаете?
— Это Хейсманн, первый помощник командира корабля.
Маккиннон уронил лицо Хейсманна в воду. Дениц уставился на него. Его явно обуревали противоречивые чувства — удивление и одновременно злость.
— Вы что же, не собираетесь брать его на борт корабля? Он, наверное, только без сознания и захлебнуться ещё не успел.
— Ваш первый помощник командира мертв, — полным убеждения голосом заявил Маккиннон. — Во рту у него кровь. Лёгкие пробиты. Он забыл выдохнуть кислород, когда поднялся наверх.
Дениц кивнул.
— Вполне возможно, что он не знал этого. Лично я не знал. Боюсь, мы в наши дни мало уделяем времени тому, как спасаться на воде. — Он с любопытством посмотрел на Маккиннона. — Но как вы это узнали? Вы же не подводник.
— Был подводником. Целых двенадцать лет. С носа лодки раздался голос Керрана.
— Ещё один, боцман. Только что всплыл на поверхность. Прямо впереди.
Маккиннон направил лодку к барахтающемуся в воде человеку. Не прошло и минуты, как тот уже лежал поперек лодки. Лежал в довольно странном положении: ухватившись руками за колени, прижав их к груди и мерно покачиваясь из стороны в сторону. Он явно испытывал сильную боль. Маккиннон заставил его открыть рот, быстро взглянул в него и затем осторожно его закрыл.
— Этот человек теперь знает, что значит выпускать кислород, всплывая на поверхность. — Он посмотрел на Деница:
— Этот человек, конечно, вам известен?
— Конечно. Обер-лейтенант Клаусе.
— Ваш капитан? — Дениц кивнул. — Он явно испытывает большую боль, но, думаю, он вне опасности. Видите, он порезал себе лоб, когда, наверное, спасался через люк. Но не это причина его состояния, в противном случае он сохранял бы сознание до самого конца и не стал бы избавляться от кислорода в легких. В течение ночи вы плыли под водой или на поверхности?
— На поверхности. Всю ночь.
— Значит, двуокись углерода, которая могла оказаться ядовитой, тоже исключается. Углекислый газ также не мог накопиться, если вы плыли на поверхности и боевая рубка была открыта. Судя по его позе у него кессонная болезнь. Только она может вызвать сильнейшую боль.
— Кессонная болезнь?
— Болезнь ныряльщиков. Она возникает в результате быстрого образования пузырьков азота в крови, когда вы чересчур быстро поднимаетесь наверх. — Маккиннон направил моторную лодку на полном ходу к «Сан-Андреасу», который застыл на месте на расстоянии примерно в полмили. — Кроме того, вам пришлось какое-то время дышать воздухом под высоким давлением, а ваш капитан, по всей видимости, давно этого не делал. Возможно, он поднялся с очень большой глубины, гораздо большей, чем все остальные. В таком случае я не знаю, каковы могут быть последствия. У нас есть на борту врач, но вряд ли он тоже сможет дать ответ. Обычный врач может лечить всю жизнь и ни разу не столкнуться с подобным случаем. Но, по крайней мере, он может дать обезболивающее.
Моторная лодка подошла вплотную к носовой части «Сан-Андреаса», которая, как это ни странно, совершенно не пострадала. Но определённые повреждения не вызывали сомнений. «Сан-Андреас» в своей головной части погрузился не менее чем на три фута. Такое возможно только в том случае, если затоплены передние отсеки, что, по-видимому, и произошло.
Маккиннон чуть ли не на руках внес по трапу капитана немецкой подводной лодки, находившегося без сознания. Наверху их ждали Паттерсон, доктор Синклер, а также три члена команды из машинного отделения.
— Это капитан подводной лодки, — сказал Маккиннон доктору Синклеру. — Возможно, он страдает от кессонной болезни, от отравления азотом.
— Увы, боцман, но кессонной камеры у нас на борту нет.
— Я знаю, сэр. Возможно, его боли объясняются тем, что он поднимался с очень большой глубины. Я точно не знаю. Единственное, что мне известно, это то, что он испытывает довольно сильную боль. Остальные — в довольно приличном состоянии, единственное, что им нужно, — сухая одежда. — Он повернулся к Джемисону, который только что поднялся на палубу. — Возможно, сэр, вы проследите за тем, чтобы им дали смену одежды?
— Вы хотите сказать, чтобы убедиться, что у них нет ничего постороннего?
Маккиннон улыбнулся и повернулся к Паттерсону.
— Как перегородки в передней части, сэр?
— Пока держат. Сам смотрел. Прогнулись, искривились, но держат.
— С вашего позволения, сэр, мне нужен водолазный костюм. Хочу взглянуть.
— Прямо сейчас? Это немного подождать не может?
— Боюсь, что ожидание — это единственное, что мы не можем себе позволить. Наверняка подводная лодка находилась на прямой связи с Тронхеймом в тот самый момент, когда сигналила нам остановиться. Думаю, было бы глупо допускать иное. Невидимка всё ещё среди пас. Немцам точно известно, где мы находимся. До настоящей минуты, по причинам, известным только им самим, они обращались с нами мягко. Вполне возможно, что сейчас они уже решают проявить жёсткость по отношению к нам. Я не могу представить себе адмирала Деница, спокойно принявшего известие о гибели своей подводной лодки от какого-то госпитального судна. Мне кажется, сэр, мы должны удирать отсюда на всех скоростях. Вся беда заключается в том, что сперва мы должны решить, какой частью судна мы должны нестись на полной скорости вперёд — носом или кормой.
