Елена Кондаурова - Рене по прозвищу Резвый
— Привет, щенок! — осклабился пират. — Теперь моя очередь учить тебя хорошим манерам, а?
— Я что, тоже обложил твою бабу последними словами? — Рене демонстративно наморщил лоб, пытаясь вспомнить.
— Нет, щенок, ты просто оказался не в том месте и не в то время! — злобно прошипел Белтроп, не склонный сейчас воспринимать ничье чувство юмора, кроме своего собственного. — Признавайся, ты говорил с этой падалью? — Пират презрительно пнул мертвого индейца.
Труп беспомощно упал, по-прежнему прижимая к груди окровавленные руки, и подставил лунному свету безмятежно спокойное лицо, на котором играла легкая улыбка. И такой насмешкой над Белтропом выглядело это изуродованное, но не побежденное лицо, что Рене не выдержал и рассмеялся.
— Ты сам подумай, о чем мне с ним говорить?! — сквозь смех поинтересовался он. — Он же дохлый!
Физиономия Белтропа перекосилась от бешенства. Он достал шпагу и направил ее в лицо Рене. Юный капитан скосил глаза. Острие шпаги смотрело ему прямо в левый зрачок. Это было… неприятно.
— Ты, щенок! — медленно проговорил Белтроп. — Хочешь, чтобы с тобой обошлись так же, как с этим грязным индейцем? Я могу это устроить! Выбирай, если быстро расскажешь то, что меня интересует, то и умрешь быстро. А если заставишь из тебя каждое слово клещами вытаскивать, то будешь до-олго мучиться перед смертью. Ну так как?
Рене молча смотрел на слегка двигающийся перед его глазом кончик шпаги. Предложенный выбор не устраивал его ни с какой стороны. Что это за выбор, если предлагают выбирать между дерьмом и еще худшим дерьмом?
На счастье Рене в это самое мгновение из-за угла таверны показались две фигуры.
— Эй, капитан, ты чего здесь?.. — прозвучал голос Хвоста. Рене никогда не думал, что будет слушать этот наглый и гнусавый голос с таким удовольствием.
Не закончив вопроса, Хвост уже оценил обстановку и начал вытаскивать саблю. Шнырь, который стоял рядом с ним и которому тоже не надо было ничего объяснять, метнулся обратно в таверну с воплем:
— Капитана бьют!!!
Тут же из таверны послышались крики и топот множества ног. Белтроп, выругавшись, убрал шпагу в ножны и сделал знак державшим Рене головорезам. Они отпустили своего пленника, и он от неожиданности повалился на землю рядом с индейцем. Рене еще поднимался, когда в подворотне стало тесно от набившегося в нее народа, большая часть которых была командой с «Афины», а остальные прибежали за компанию в надежде на хорошую драку.
— Добрый вечер, Белтроп, — тоном, не предвещающим ничего хорошего, заговорил Грешник Марк. — Ты что это, опять взялся обижать нашего капитана? А как же договор?
— Никто вашего капитана, — презрительно сплюнул Белтроп, — не обижает. С ним по-хорошему разговаривают, а он изволит морду воротить!
Грешник красноречиво посмотрел на слегка пошатывающегося Рене, который одной рукой держался за стену, а другой за живот. По его виду нельзя было сказать, что с ним разговаривали по-хорошему. Самому Рене было стыдно демонстрировать свою слабость, но без опоры стоять пока не получалось, а валяться у всех под ногами было бы еще стыднее.
— Хорошо. — Грешник медленно повернул голову в сторону Белтропа. — Ты спросил у него все, что хотел?
— Да, — с деланой беспечностью отмахнулся Бел-троп. — Дело-то было ерундовое. От меня сбежал раб, индеец, — он в очередной раз пнул изуродованный труп, — и украл мою личную карту здешних мест. Пустяк, но я терпеть не могу, когда кто-то проявляет ко мне неуважение. Индейца нашли и наказали, но он опять удрал.
— А Резвый здесь при чем? — встрял в разговор Крюк, еще один пират из команды Рене.
— Ну, индеец мог отдать ему карту перед смертью, — небрежно пожал плечами Белтроп.
— Да на кой она ему сдалась, твоя карта? — удивился Грешник, подозрительно поглядывая на Белтропа. — Резвый, ты разговаривал с этой падалью? — Он кивнул на мертвого индейца.
— Разговаривал, — честно ответил Рене. — Спрашивал, как он. Я хотел позвать к нему Жиля, но он уже сдыхал. Про карту Белтропа я ничего не знаю. Меня можно было об этом прямо спросить, а не приказывать сделать из меня отбивную.
Рене с видом оскорбленной невинности уставился на самого Белтропа. А он, между прочим, и словом не соврал. Карта, которую дал ему индеец и которая сейчас лежала у него в кармане, принадлежала индейцу, а никак не этой белобрысой скотине.
Физиономия Белтропа заметно перекосилась, но он быстро взял себя в руки и рассмеялся.
— Ладно, Резвый, давай забудем об этом недоразумении. Хрен с ней, с этой картой, сам не знаю, чего я так из-за нее разозлился. Меня просто вывел из себя этот индеец! Он был просто сумасшедшим старым ослом, ты ведь знаешь, индейцы к старости часто сходят с ума!
— Ничего, бывает, — сказал Рене, кидая недвусмысленный взгляд на руки индейца с отрезанными пальцами. — Твой раб был не только сумасшедшим, он еще и с ножом обращаться не умел. Тебе повезло, что ты от него избавился!
На секунду в воздухе повисла тишина, готовая взорваться чем угодно, но потом Белтроп снова расхохотался. У Рене от этого смеха побежали мурашки и медленно потекла по спине струйка холодного пота.
— Да, это верно! — Белтроп сделал знак своим головорезам, чтобы взяли труп индейца и шли за ним, бросил через плечо: — Ну, что ж, до встречи, господа, — и отправился восвояси.
Тот верзила, что бил Рене, со вздохом схватил индейца за пончо и потащил за собой.
Их проводили взглядами в полном молчании, и только когда они скрылись за углом, Грешник повернулся к Рене.
— Ну и мастер ты влипать в неприятности, капитан, — неодобрительно покачал головой он.
— Заткнись, — вызверился на него Рене, не склонный сейчас выслушивать нотации. Повернулся к Хвосту. — Хвост, немедленно собирай команду и отправляй на корабль! Отплытие через час! Того, кто не сможет идти, тащите волоком! Тех, кто захочет остаться, оставляйте на хрен, они не пираты, а дерьмо, которое плавает, потому что не может утонуть. Остальные — за мной! — Он повернулся и пошел к выходу, не оборачиваясь, словно нисколько не сомневался, что за ним последуют все до единого.
Так, собственно, и случилось. Те члены команды, которые прибежали его спасать, переглянувшись, пошли следом за ним, те же, что пришли, рассчитывая на хорошую драку, вернулись в таверну.
Грешник решил продолжить прерванный разговор уже возле самой пристани. Отношение молодого капитана к нему самому и к своей команде многим не понравилось, и Грешнику было что сказать по этому поводу. Он был старым и опытным пиратом, бороздившим здешние моря не первое десятилетие, и полагал, что капитан действует так по глупости и по молодости и что ему надо дать шанс исправиться. С любым другим он уже рассчитался бы за неуважение ударом в спину.
