Майкл Поуп - Королевский корсар
— Губернатор.
И пара Флетчеров вальяжно подплыла к паре приятелей. Губернатор обменялся с предпринимателем несколькими фразами, свидетельствующими о том, что они знакомы, и давно и неплохо. После чего Ливингстон, не без торжественности в голосе, проговорил:
— Ваше высокопревосходительство, позвольте представить вам моего друга, замечательного человека и прекрасного моряка. Капитан Уильям Кидд.
Представляемый смотрел в этот момент в сторону оркестра и, только услышав свое имя, повернулся к губернатору. На усмотрение сэра Флетчера было принять это за рассеянность или за самоуверенность.
— Давно ли вы в Новом Свете, капитан?
— Около года, сэр.
— Что нового вы открыли для себя в Новом Свете? — выступила губернаторша со своей дежурной шуткой.
Кидда ее нехитрый каламбур совершенно сбил с толку, ему и так было трудно сосредоточиться на беседе, а тут еще игры слов!
Ливингстон поспешил ему на выручку:
— Я дожил до старости здесь, а так и не понял, отчего Америку именуют именно так. Тут все как и везде. Есть люди достойные, и есть никчемные. В здешних городах водятся деньги и встречается любовь. А жизнь, как правило, кончается смертью.
Произнося этот философический пассаж, Ливингстон с ужасом смотрел на Кидда. Он не мог понять, почему тот сделался настолько невменяемее обычного.
Что произошло?
Подхватывая тему разговора, сэр Флетчер сказал:
— Я заметил, что и забавы человеческие вместе с людьми переселились из Старого Света в Новый.
— Например, карты, — с трудом выдавил Ливингстон.
Уильям Кидд в этот момент растерянно улыбнулся, получилось неожиданно к месту.
— Не согласились бы вы, капитан, составить мне и мистеру Тью, скажем, компанию за тем вон зеленым столом? Четвертым партнером мы могли бы пригласить нашего любезного мистера Ливингстона.
— А что мы будем делать за этим столом, сэр?
Губернатор поощрительно потупился, давая понять, что капитанский юмор ему нравится, несмотря на экстравагантность.
Толстяк торговец обмер, ибо знал, что его приятель и не думает шутить.
Миссис Флетчер обмахивалась веером в ожидании того, когда ее отправят руководить приготовлениями к концерту.
Сэр Флетчер сказал:
— Лично я предпочитаю лоррет. Вист, на мой взгляд, игра слишком азартная.
Сознание Кидда на миг прояснилось.
— А, карты.
— Карты, карты! — прорычал Ливингстон.
До слез виноватая улыбка появилась на лице капитана.
— Я не люблю и не умею играть в карты. Вы не получите от игры со мной никакого удовольствия. Разве что триктрак. Да и то я не мастер.
Губернатор смотрел на него, как на бредящего больного, и терпеливо ожидал, когда бред прекратится.
Миссис Флетчер перестала работать веером, как будто он мешал ей поверить в то, что она слышит.
Ливингстон ругался, яростно, площадно, скверно, но молча, слова рвались внутри его, как ядра, отчего лицо шло пятнами, а из-под парика катили потоки пота.
— Так вы не хотите играть со мной в карты? — спросил напрямую губернатор.
Уильям, страдая, что к нему так привязались, сказал откровенно:
— Знаете, сэр, мне не до карт.
Флетчер медленно и страшно осклабился, черные осколки зубов выглядели в этот момент совершенно зловеще, развернулся на страшных кривых ногах и молча зашагал к ломберному столу, возле которого уже толпилось не менее дюжины любопытных.
Радуясь, что удалось наконец отделаться от этого дылды с его картами, Кидд повернулся к Ливингстону и, обняв его за плечи, воскликнул:
— Как я благодарен тебе, что ты меня сюда привел!
Друг смотрел на него с молчаливой ненавистью во взоре.
— Теперь ты должен оказать мне еще одну маленькую услугу. Ты мне должен помочь.
Ливингстон улыбнулся, как висельник перед казнью.
— Теперь тебе уже никто не поможет.
— Почему?
— Ты испортил отношения с сэром Флетчером, теперь ты пария, прокаженный. Да и я тоже.
Кидд насмешливо махнул рукой:
— Ерунда. Причем здесь Флетчер!
— Завтра твой корабль арестуют, а тебя посадят в тюрьму за незаконное каперство.
Капитан снова махнул рукой:
— Это из-за того, что я отказался играть в карты? Этого не может быть.
Ливингстон вытер лоб под париком.
— Если бы ты знал, чего мне стоило устроить этот вечер, этот триктрак. Я только что на брюхе не ползал. Я вложил в это дело уйму денег, я думал, что ваша совместная с Тью экспедиция всех нас озолотит. Я сделал…
— Сделай еще одно маленькое…
— Нет! Прощай! Мне нужно успеть привести в порядок мои дела, прежде чем ко мне явятся.
И, резко развернувшись, Ливингстон быстро зашагал вон из залы.
«АНТИГУА»
(продолжение)
Когда на следующий день Кидд явился к своему другу домой, тот лежал в большом круглом деревянном корыте, в горячей воде, и о чем-то рассуждал сам с собой, закрыв глаза.
На голове у него был шелковый колпак.
В душе у него была черная тоска.
Вид, голос и проблемы капитана Кидда были ему ненавистны, и он не собирался это скрывать.
Капитан сиял, лучился радостью:
— Друг!
В комнату, где глава конторы «Ливингстон, Джонатан и Сигал» принимал ванну, вошла женщина в белом переднике, с глупым выражением лица и с большим жестяным чайником в руках. Она приподняла простыню и влила под нее немного кипятка.
— Друг!
Ливингстон зарычал, то ли от кипятка, то ли от звука отвратительного голоса капитана.
— Друг, как вы думаете, почему я так весел?
Не открывая глаз, несчастный торговец рассказал счастливому капитану все, что он о нем думает. Подробно рассказал, со всеми деталями, ничего не скрывая и не преуменьшая. Не сглаживая оценок и не смягчая характеристик.
Кидд слушал, продолжая улыбаться.
Не то чтобы он ничего не понимал.
Он все понимал, но это не могло испортить его радостного мироощущения.
Закончив говорить, Ливингстон открыл глаза,
— Теперь вы все поняли?
— Понял.
— Вы понимаете, что теперь должны сделать?
— А, надо подождать, когда вы закончите с вашими процедурами, и мы сможем…
Ливингстон изо всех сил ударил толстой волосатой рукой по горячей простыне:
— Нет, мы никогда больше не сможем!
Кидд чуть опечалился:
— А я думал, что мы сейчас поедем к ней.
Несмотря на всю свою злость, купальщик не удержался и спросил:
— К кому — к ней?
Капитан вздохнул:
— К миссис Джонсон.
Ливингстон выкатил на него глаза и так замер на несколько мгновений, а потом стал медленно съезжать по стенке деревянной лохани, мучительно икая.
На некоторое время он оказался полностью под водой, потом резко вынырнул и заорал:
