Луи Жаколио - Берег черного дерева и слоновой кости. Корсар Ингольф. Грабители морей
Уале ворчал.
— Возьми и собаку, — сказал Лаеннек негру, — она скоро понадобится нам.
Тревожная ночь. — Месть Уале
— Друзья, — сказал Лаеннек молодым людям, — я принужден потребовать от вас полного повиновения.
— Даем вам слово.
— Мы отправимся сейчас, и вы с нами не пойдете.
— Вы думаете, что у нас не хватит мужества бороться с лесными врагами? — ответили Барте и его товарищ, почти обидевшись.
— Прошу вас, выслушайте меня и повинуйтесь; мы не можем терять ни одной минуты. Хорошо знаю ваше мужество, но не имею возможности принять вашу помощь, так как вы стесните нас ночью в девственном лесу. Я даю вам поручение, может быть, еще опаснее.
— Какое?
— Оставаться здесь без огня, чтобы не привлечь разбойников. Не имея другой защиты против хищных зверей, кроме собственной энергии, вы будете охранять провизию во время нашего отсутствия.
— Хорошо, мы останемся.
— Я дам вам совет. Не удаляйтесь от этого баобаба, ветви которого касаются земли, и при малейшем шуме укройтесь в дупле дерева.
— Спасибо. Мы как-нибудь справимся с обязанностью караульных, — ответили они с оттенком иронии.
— Господа, вы огорчаете меня: вы молоды, пылки, вам кажется унизительным оставаться в бездействии… Но все же, рискуя оскорбить вас, я должен вам сказать, что вы не можете идти с нами, потому что ваша неопытность в лесной жизни навлечет на нас неминуемую смерть, а Буану мы не спасем…
Рыдание заглушило последние слова в горле Лаеннека.
— Извините нас, — сказали молодые люди, опомнившись. — Уходите, мы последуем предписаниям и исполним нашу обязанность.
Лаеннек дал понюхать Уале одну из вещей Буаны и спустил его. Умный пес бросился к ручью и, принюхиваясь к следам молодой негритянки, медленно побежал по берегу, время от времени оборачиваясь посмотреть, идут ли за ним люди. За Уале шли Лаеннек, Кунье и Йомби, Нияди и его шесть воинов замыкали шествие..
Через четверть часа маленький отряд дошел до того места, где напали на Буану. Собака тотчас повернула от берега направо, в кустарник, куда ее хозяин пошел за нею со всем своим отрядом…
Оставшись одни, Барте и Гиллуа собрали весь багаж каравана к подножию баобаба, зарядили карабины и сели бок о бок на огромном корне, который совершенно горизонтально выгибался над землей.
Была грозная тропическая ночь, наполненная особым благоуханием цветов. Точно все живые существа — в траве, под листвой, в воде, — прежде чем отдохнуть от дневного зноя, соединились в исступленном хоре, чтобы чествовать ночную прохладу, и если бы время от времени крик леопарда или черной пантеры не напоминал молодым людям об опасном положении, они предались бы странным грезам, которые внушала эта природа.
Часы проходили медленно и тревожно; напрасно прислушивались юноши, не пронесется ли какой-нибудь звук, который мог бы известить их о судьбе товарищей; ничто не нарушало жизни девственного леса. Одна за другой смолкли певчие птицы, стихло жужжание насекомых, каждый куст принял таинственные очертания; вершины деревьев были еще освещены, но стволы и нижние ветви, фантастически искривляясь, погрузились во мглу.
Молодые люди были храбры и готовы ко всем неожиданностям, но среди этого тропического одиночества они не могли освободиться от смутного страха, овладевающего самым мужественным человеком, если он окружен лесом, Африкой и невидимыми врагами.
Вдруг близкий рев заставил их вздрогнуть.
— Точно крик леопарда! — тихо сказал Барте.
Только он произнес эти слова, как страшное животное снова огласило лес своим ревом.
— Он, кажется, приближается к нам, — сказал Гиллуа.
— Может быть, он идет пить к ручью!.. Послушайте… он теперь от нас не далее, чем в ста метрах!
— Он как будто колеблется…
— Он, должно быть, почуял нас и инстинктивно замедлил путь, чтобы отдать себе отчет, какого врага встретил.
— Вы расположены последовать совету Лаеннека?
— Не думаю, — поспешно ответил Барте, — чтобы французам с хорошими карабинами прилично было прятаться на дереве от какой бы то ни было опасности.
— В таком случае приготовим оружие, потому что через две минуты он бросится на нас…
Молодые люди стали на одно колено, чтобы верней прицелиться, и ждали.
В двадцати шагах от них журчал ручеек в тинистом ложе.
— Сначала вы, — сказал Гиллуа своему товарищу. — Вы стреляете лучше меня.
Только он произнес эти слова, как леопард одним скачком очутился на берегу ручья.
Очутившись лицом к лицу с молодыми людьми, зверь на мгновение пришел в замешательство, но это продолжалось недолго; он прыгнул вперед. Барте выстрелил.
Леопард страшно заревел, сделал попытку броситься на своих врагов, но, по-видимому, силы начали оставлять его, и он вернулся в лес, побуждаемый инстинктом самосохранения.
— Он смертельно ранен, — сказал Гиллуа своему другу.
Забыв всякое благоразумие, они побежали осмотреть место, на котором стоял зверь. Берега речки были освещены луной, и большая лужа крови показала молодым людям, что зверь был ранен тяжело.
— Его не надо упускать, — сказал Барте. — Я уверен, что он испустит последний вздох в нескольких шагах отсюда.
Оба друга с карабинами в руках вошли в лес, соблюдая все предосторожности: они знали, как ужасна ярость раненого хищника.
Сначала они шли довольно легко по следам зверя, но дальше тень от больших деревьев не позволила им ничего видеть. Они колебались идти по лесу, но самолюбие Барте было задето.
— Леопард не может быть далеко, — сказал он своему товарищу, — мы не можем бросить наш трофей… Лаеннек увидит, что рука и голова у нас крепче, чем он думает.
Гиллуа сделал несколько замечаний, но, видя, что его товарищ не обращает на них внимания, решился следовать за ним.
После пяти минут бесполезных поисков чаща сделалась до того густа, что почти невозможно было идти; молодой флотский офицер объявил прямо своему товарищу, что он не пустит его дальше, что преследовать хищного зверя в глубокой темноте — безумие и что благоразумнее будет немедленно вернуться назад.
Барте с сожалением уступил, и оба друга повернули по направлению к речке, думая, что они удалились от нее не более как шагов на двести.
Каково же было их удивление, когда через несколько минут они заметили, что лес все сгущается. Густая завеса лиан и ползучих растений, переплетаясь, тянулись от одного дерева к другому и составляли непреодолимую преграду.
— Мы заблудились.:.— сказал Гиллуа, вздрогнув.
