Леонид Платов - Секретный фарватер
— Живы?
— Расшиблись малость, товарищ командир, — ответил Дронин. — А что это было?
— Сидим на камнях!
— Клинья, чопы, паклю, товарищ командир?
— Действуй!
Но пробоин было слишком много. Вода заливала таранный и моторный отсеки.
— Почему же катер еще держится?
Оказалось, что он держится не на воде, а на камнях.
Шубин перегнулся через борт. Фонтанчики пены били в лицо. Все же удалось разглядеть, что катер как бы провис между двумя камнями, сильно при этом накренясь.
И опять мотив «Ауфвидерзеен» надоедливо застучал в мозгу. Шубин увидел косо висящую картину в кают-компании «Летучего Голландца». Словно бы по волшебству перенесся внутрь рамки. «Летучий Голландец» поманил за собой, завертел-закружил и вывел… Но куда же он вывел? На картине камней нет. Видна лишь зеленая вода и завихрения пены. Камни — вне рамки, ниже правого ее угла…
— Пластырь заводить? — вздрагивающий голос Дронина.
Интонация тревоги в голосе моториста встряхнула и отрезвила Шубина. Он преодолел минутную слабость. От него ждут решения! Судьба катера и команды зависит от его решения! И он снова ощутил себя рассудительным, собранным, хладнокровным, как и положено командиру перед лицом опасности.
— Все лишнее — за борт!
Катер надо облегчить, чтобы легче было снимать с камней.
В воду тяжело плюхнулась торпеда. Туда же отправился пулемет, сорванный с турели. Боцман только кряхтел и охал, расставаясь с катерным добром.
— Ящички-то хоть оставьте, товарищ командир!
— Какие ящички?
— Да парочку с транспорта прихватил. Компот.
— За борт!
Павлов с трудом перевел дыхание, откашлялся.
— Но где наше место? — растерянно пробормотал он. — Ведь я шел по компасу. Берег должен быть в пяти милях.
— Вот это совершенно правильный твой вопрос, — сказал Шубин подчеркнуто спокойно, даже с оттяжечкой. — Давай-ка, друг, искать наше место!
Он включил лампочку под козырьком рубки и осветил карту.
Но в карте не было нужды. Моряк умеет мыслить картографически, подобно математику, который с легкостью ворочает в уме глыбы многозначных чисел. Мысленно Шубин промчался вдаль Моонзундского архипелага, проверяя по пути все опасности: банки, мели, оголяющиеся камни.
Моторы были заглушены. В наступившей тишине ухо стало различать плеск воды. Он выделялся на каком-то мерном рокочущем гуле. Прибой? Похоже, но не прибой.
Восточную часть неба, по-видимому не очень далеко, прочертило несколько ракет. Наметанный глаз Шубина успел разглядеть справа две башни, на небольшом расстоянии друг от друга. Маяки! Фонари на них, понятно, погашены. В военное время маяки работают только по указанию.
Шубин узнал их и присвистнул. Лишь в одном месте на побережье маяки отстоят так близко друг от друга.
— Вот оно, твое место! — Он сердито ткнул пальцем в карту. — Смотри, куда привез!
— Ристна?! — Павлов лихорадочно зашуршал картой. — Не может быть! Ведь это расхождение с курсом на двадцать три градуса!
Шубин промолчал. Он напряженно вглядывался в темный, безмолвный берег.
Может, не может… Однако это был факт. Торпедный катер по непонятным причинам отклонился от правильного курса и ткнулся с разгона в прибрежные камни мыса Ристна, крайней западной оконечности острова Хиума. На Хиума — сильный немецкий гарнизон. Это еще больше осложняло положение.
5
Рация, по счастью, была не повреждена. Чачко отстучал на базу о случившемся. Затем сравнительно быстро удалось разыскать в эфире князевского радиста.
Князев, «поводив» за собой вражеский самолет, «сбросил наконец гада с хвоста» и теперь ожидал в двадцати милях от Ристна в указанной точке рандеву.
Шубин приказал ему немедленно идти к Ристна.
— Поторопиться не мешает, — проворчал Дронин. — Грубо говоря, тонем, товарищ командир.
— А ты грубо не говори! Знаешь ведь: не люблю грубости!
Кто-то нервно засмеялся.
Матросы беспрерывно вычерпывали воду. В днище и в бортах было несколько пробоин. Да, пластырь поможет, как мертвому припарки! Таранный и моторный отсеки наполняются водой. Скоро она начнет переплескивать через борт.
Нечто сходное произошло этой весной в шхерах. Однако там сразу же подвернулся безлюдный лесистый островок. А здесь под боком — Хиума, где немцев полным-полно.
С берега, однако, не стреляли. Шубин не понимал этого. Наблюдательные посты не могли не засечь катер. По всем правилам, на него должен был сразу же обрушиться шквал артиллерийского и пулеметного огня.
Но, конечно, в данном случае не Шубину было учить фашистов правилам.
Вся надежда на Князева. Но до Ристна ему «топать» не менее получаса. Дронин прав. Запросто можно потонуть, не дождавшись помощи.
Шубин нетерпеливо огляделся.
Опасность всегда делала его энергичнее, инициативнее, собраннее, главное — собраннее! По-прежнему стучал в мозгу надоедливый мотив, но Шубин не обращал на него внимания. Весь сосредоточился на решении задачи: как в этих необычайно трудных условиях спасти катер и команду?
«Летучий» тоже сидел на камнях — в шхерах. И посадил его туда не кто иной, как он, Шубин. Но тогда буксиры были рядом. Они тотчас же сволокли «Летучего» с камней.
Да, пожалуй, Цвишен отквитался за шубинскую хитрую каверзу. Уплатил свой долг полностью и почти той же монетой.
Теперь-то ему хорошо! Гуляет себе по морю взад и вперед. Набрал воды в балластные систерны — нырнул! Продул сжатым воздухом — вынырнул!
Шубину бы так! Но нет у него, к сожалению, систерн.
Хотя… Почему бы не приделать к катеру систерны?
Шубин засмеялся. Павлов и Фаддеичев с удивлением смотрели на него.
— Есть мысль! Катер в подводную лодку превратим!
Матросы в ужасе переглянулись. В уме ли их командир? Не помешался ли от переживаний? Катер — в подводную лодку?!
— Временно, товарищи, временно! — успокоительно сказал Шубин. — Чтобы остаться на плаву, дождаться Князева. Боцман! Мешки Бутакова сюда! Баллон со сжатым воздухом цел? Да поворачивайся ты! Тонем же!
Два резиновых мешка были уже пусты. Запасное горючее из третьего вылили (все равно ползти на буксире).
Один мешок с поспешностью затолкали в таранный отсек, присоединили к нему шланг от баллона со сжатым воздухом, открыли вентиль. Воздух, наполняя мешок, стал раздувать его, а тот, в свою очередь, постепенно вытеснял воду из отсека. Да, систерна! Нечто вроде кустарной, самодельной систерны!
Когда первый мешок раздулся до отказа, два других пустых мешка закрепили по обоим бортам ниже ватерлинии и тоже наполнили воздухом из баллона.
И произошло чудо!
— Ура, — шепотом сказали рядом с Шубиным.
Это был юнга. Опустив бесполезный черпак, он завороженно следил за тем, как выравнивается катер, медленно-медленно поднимаясь над водой.
Вот каков он, удивительный Шуркин командир! Словно бы вцепился могучей рукой в свой тонущий катер и наперекор стихиям удержал на плаву!..
Впрочем, это было неточно: на плаву. Катер по-прежнему сидел в ловушке, между двух камней, но, выровняв его, Шубин предотвратил дальнейшее разрушение. Сейчас расторопный боцман мог завести под днище брезентовую заплату — пластырь и заделать пробоины, то есть сделать то, что делают в подобных аварийных случаях.
Шубин выпрямился. Он с удивлением отметил, что «Ауфвидерзеен» исчез. Победа вытеснила навязчивые мысли из мозга, как сжатый воздух воду из отсека!
А через несколько минут со стороны моря «подгреб» Князев. Он приблизился и подал буксирный конец.
Когда катер удалось стащить с камней и взять на буксир, оказалось, что валы погнуты, винты поломаны, кронштейны отлетели.
Шубин приказал команде перейти на катер Князева. На поврежденном катере остались только трое: он сам, Павлов и боцман.
Хорошо еще, что волна была небольшая.
Катер, низко сидящий, лишенный хода, мотало из стороны в сторону. Шубин стоял у штурвала. Плечи ныли, с такой силой он сжимал штурвал. Старый катер, на котором воевал с начала войны, сделался как бы продолжением его тела. Он мучительно ощущал каждый толчок на волне.
Шансов довести катер до базы было мало, Шубин понимал это. Но упрямая вера в счастье, инстинкт победы вели и поддерживали его.
Катер прыгал на волнах. Небо было полосатым от туч. Казалось, оно вздувается и опадает, как тент над головой.
Потом тент стал постепенно белеть. Ночь кончилась.
Утром моряки увидели наш самолет, летевший навстречу. На бреющем он пронесся над катерами, ободряюще качнул крыльями, улетел, вернулся.
Князев и Шубин плыли следом, будто привязанные к нему серебряной волшебной нитью.
Так авиация обычно наводит катера на цель. Сейчас летчик показывал, что нужно держаться ближе к берегу. Правильно! Там меньше качает. Но берег-то ведь вражеский!
