Хэммонд Иннес - Скала Мэддона
– Слушайте, мистер, я вас спас или нет? А ему в шлюпке не хватило места, вот и весь сказ. И забудьте о Хэлси. Пусть теперь хлебнёт микстурки собственного изготовления. Над нами навис ржавый борт «Трикалы», и я услышал крик Берта:
– Ты цел, Джим?
– Всё в порядке, – ответил я. Рядом со шлюпкой в воду плюхнулся верёвочный трап, и я взобрался по нему на палубу. Я чувствовал слабость в ногах, моё разбитое лицо опухло. Шелушащаяся от ржавчины палуба показалась мне родным домом. Дженни повисла у меня на шее, смеясь и плача одновременно. Я погладил её по голове. Мне не верилось, что я провёл на борту «Темпеста» лишь час с небольшим. Я повернулся к Берту.
– Построй матросов на палубе, Я должен кое-что им сказать. Один за другим они взобрались на борт. Кое у кого было оружие, изъятое у Хэлси и его сообщников. Берт разоружил матросов и выстроил у леерного ограждения. Потом он посмотрел за корму и воскликнул:
– Эй, гляньте-ка на буксир! Вон как огонь раздуло! Мы столпились у фальшборта. Буксир был похож на брандер, на пылающий факел. Ветер отнёс огонь на корму. И в самой середине этого пекла обезумевший Хэлси бился с плотом, стараясь спихнуть его за борт. Ему удалось поднять один край плота на планшир. Фигура Хэлси чётко выделялась на фоне пламени. Каким-то нечеловеческим усилием он сумел взять второй конец плота на плечо и выпрямиться. Плот с плеском упал в воду, и в этот миг в чреве буксира прогремело несколько коротких сухих взрывов, а потом всё судно разлетелось на куски, пламя и обломки взмыли высоко в воздух, послышался оглушительный рёв. От «Темпеста» остались только нос и корма, они медленно задрались кверху и ушли под воду. Облако тёмного пара зависло над местом гибели буксира, оно имело форму дымного колечка. Потом ветер разорвал его на длинные космы.
– Вот как кончил наш Хэлси, – пожав плечами, проговорил Берт. – Не могу сказать, что буду тосковать по нему. Так, ребята, а ну, построились! Эй, ты! – крикнул он перепуганному Юксу. – Хватит бормотать молитвы за упокой его души! Я подошёл к американцу.
– Надеюсь, вы понимаете моё положение. На борту огромные ценности, и у меня не хватает людей. Вас отведут в кают-компанию и посадят под замок до тех пор, пока мы не попадём на морские пути. Если вы не станете причинять нам беспокойств, то по возвращении в порт я дам вам сойти на берег и скрыться. В любом случае я помогу вам доказать вашу невиновность на дознании. Юкс и Ивэнс, на вас наденут наручники. Есть среди вас радист? Джессоп указал на низкорослого матроса с хитрющими глазками и курчавыми светлыми волосами.
– Вы пойдёте в радиорубку и немедленно приступите к ремонту аппаратуры. Мне нужна связь с береговыми станциями, и как можно скорее. – Я повернулся к Берту. – Отведи их в кубрик. Дженни, что слышно из машинного отделения?
– Не знаю. Мы так волновались за тебя, что нам было не до машинного отделения.
– Ладно, пошли на мостик, поговорим с Маком. Должно быть, он уже развёл пары. Надо убираться отсюда, пока море спокойное. Мак сообщил, что можно отправляться в путь, и пообещал к завтрашнему утру запустить машину, если всё будет хорошо. Через пять минут Берт и Зелински пришли на мостик. Увешанные с ног до головы всевозможным оружием, они были похожи на двух разбойников.
– Поднимайте якорь, – велел я им. – Кормовой трос можете вовсе вытравить. Мы уходим отсюда.
– Вот это мне нравится, – Берт заулыбался. – Я этой Скалой Мэддона сыт по горло.
Они с грохотом скатились по трапу и побежали на корму. Нас снова обдало брызгами, и я посмотрел на брешь в рифах. Волны с рёвом катились по проходу, пошёл дождь, и очертания рифов утратили чёткость. Я больше не видел плавающих в воде деревянных обломков и мазутного пятна над тем местом, где нашёл свою могилу капитан Хэлси.
Через несколько минут дождь вдруг прекратился, и я снова увидел проход – белую пенную полосу на свинцовом фоне моря и неба. Я дал знак Берту, и в следующий миг ржавая якорная цепь начала с грохотом втягиваться в борт, а «Трикалу» медленно потащило к пляжу. Внезапно лебёдка завертелась без нагрузки, судно остановилось. Я подошёл к правому краю мостика, бросил взгляд вдоль борта и мельком увидел оборванный конец цепи, которую мотало волнами. Цепь проржавела и лопнула, но теперь это не имело значения: якорь нам не понадобится до самой Англии. И всё-таки я забеспокоился. Должно быть, «Трикала» проржавела ничуть не меньше, чем цепь. Может, двигатели просто вывалятся из неё сквозь днище? Я посмотрел на Дженни и понял, что она думает о том же. При мысли о проходе в рифах у меня свело желудок от страха. Я потянулся к медной ручке машинного телеграфа, сжал её в ладони, позвонил два раза и поставил на «левый двигатель – полный назад». Судно содрогнулось, мостик затрясся у меня под ногами. Я ждал, затаив дыхание. Дрожание усилилось, я видел, как трясутся хлопья ржавчины на мостике и палубе. Когда судно тронулось, вибрация прекратилась. Я крутанул штурвал, и нос медленно развернулся. Едва «Трикала» стала бортом к пляжу, я дал сигнал «стоп машина». Мы мягко и спокойно скользили кормой вперёд.
Я дал малый вперёд, и по всему судну опять пробежала дрожь. Наконец движение назад прекратилось, мы заскользили вперёд, развернулись по широкой дуге и направились к проходу. Длинная линия рифов проплыла перед носом.
С мостика грузового парохода водоизмещением пять тысяч тонн брешь не казалась такой уж страшной. Теперь, глядя на волны, мы не поднимали, а опускали глаза. И всё-таки зрелище рождало в душе какой-то трепет. Прибойная волна, яростно мчавшаяся по проходу, достигала в высоту футов десяти. Соваться туда на таком ржавом судне, с одним исправным двигателем – это казалось самоубийством.
Дженни молча смотрела вперёд, но я видел, как побелели суставы её впившихся в поручни пальцев.
– Держи спасательный жилет под рукой, – посоветовал я и крикнул Берту, чтобы они с Зелински тоже надели жилеты и приготовились выпустить из-под замка команду «Темпеста», если нам придётся туго. Берт кивнул, тогда я взял переговорную трубку и приказал Маку, дав полный вперёд, не отходить от трубы, чтобы не остаться в машинном отделении как в западне, если мы не сможем преодолеть брешь.
– Сможете, мистер Варди, – ободрил он меня. Наконец-то в нём взыграл оптимизм.
Голоса тонули в нарастающем рёве прибоя, шума машины уже не было слышно. Только палуба дрожала под ногами, и казалось, что в ступни впиваются мелкие иголочки. Я приблизился к южному краю прохода, сколько хватило смелости, и крепко сжал штурвал. Я знал, что как только прибойная волна ударит в форштевень, судно начнёт разворачиваться поперёк прохода, а тогда уж всякое может случиться.
