Жорж Блон - Великие тайны океанов. Средиземное море. Полярные моря. Флибустьерское море
За деньги. И лишь в собственных интересах заключая с каждым из североафриканских государств – Алжиром, Тунисом, Республикой Сале[26] – «договоры», чтобы избежать пиратских нападений. Участь соседей никого не беспокоила. Политика не только отвратительная, но и до глупости близорукая. Мавры соблюдали договор полгода и, восполняя убытки, грабили с еще большей жестокостью тех, кто не подписал договора. Затем они о договоре забывали. Иногда налеты возобновлялись раньше, чем через полгода. В 1620 году сэр Роберт Мэнсел прибыл по поручению английского правительства в Алжир, чтобы заключить очередной договор о ненападении и заплатить оговоренные деньги. Не успел он вернуться в Англию, как в алжирские порты было приведено сорок английских судов, захваченных пиратами.
Но даже по отношению к самому доверчивому противнику опасно переходить некие границы вероломства. Берберское пиратство процветает и опьянено своими успехами, когда в отместку за обман пушки английского флота открывают огонь по Алжиру. Двадцать лет спустя мальтийский флот захватывает врасплох и топит на стоянке в Ла-Гулетт суда тунисского дея. Едва последний успевает заново отстроить свой флот, как адмирал Блейк, посланный Кромвелем, сжигает его и направляется в Алжир. Алжирский дей так напуган гибелью тунисского флота, что тут же принимает ультиматум Блейка и возвращает ему всех пленных англичан. Европа, которой, быть может, опротивела прежняя трусость, празднует победу.
Но репрессии не оказывают сильного воздействия на пиратов по одной простой причине: пиратство – единственное прибыльное занятие берберских государств. Этот промысел дал жизнь блестящей цивилизации; без пиратства ее ждет гибель. И раисы снова отправляются в море.
Морское могущество европейских держав позволяет применять против упрямого врага и другие средства, в частности блокаду. Начиная с 1650 года европейские эскадры – голландские, французские, английские – сначала поочередно, а затем совместно блокируют берберские порты, вынуждая раисов к бездействию или перехватывая их добычу. В это время мы становимся свидетелями появления новой тактики, хорошо знакомой по Второй мировой войне: европейцы вооружают торговые суда или организуют конвои под охраной военных кораблей.
Длительная блокада и защита конвоев – дело дорогое. Поэтому стоит полузадушенным блокадой деям раскаяться в грехах, послать своих эмиссаров к тому или иному правительству с заверениями в добрых намерениях и обещанием неукоснительно соблюдать договоры о ненападении, как к ним начинают прислушиваться. Им снова платят, и не только деньгами, но и оружием – эта новая форма оплаты выдержит испытание временем. Тот, кто раскошеливается, получает временную передышку, а затем берберы, не отказавшиеся от прежних привычек, забывают о договоре. И возобновляется цикл вероломство – репрессии. Огневая мощь европейцев растет, и необъявленные войны становятся все более и более кровопролитными. За вероломство деев расплачивается мирное население.
Когда в 1671 году Блейк возвращается, он громит и сжигает алжирский флот в порту Беджая (Бужи): многие дома разрушены, мертвецами усеяны все улицы. Жители города восстают, убивают царька-агу и преподносят его голову англичанам. Английские корабли пять лет могут спокойно плавать в Средиземном море. Последствия другой карательной экспедиции, состоявшейся двенадцать лет спустя, совершенно иные.
В 1683 году перед Алжиром со своей эскадрой появляется Дюкен (известный французский адмирал). Начинается обстрел. Несколько кварталов разрушено, 8000 человек убито. Население восстает и, пока обстрел продолжается, убивает дея и ставит на его место капитана галер Хаджа Хассана, прозванного Мертвой Головой: черты его лица напоминают череп. Мертвая Голова желает спасти город, но считает, что мольбы не помогут. Он посылает эмиссара к Дюкену:
– Если обстрел не прекратится, я привяжу к жерлу каждой пушки по французу и начну стрелять.
Дюкен выслушал посланца и приказал:
– Продолжать огонь.
Мертвая Голова выполняет угрозу. Первым из французов привязан к пушке апостолический викарий Жан ле Ваше, отдавший тридцать лет служению пленникам-христианам. Затем наступает очередь еще двадцати французов.
Французский флот ушел, только когда кончились боеприпасы. Через пять лет история повторяется. Снова к жерлам пушек привязаны французы, которых разрывает вылетающее ядро, – так погибает еще сорок восемь человек.
Итак, соотношение сил между европейскими и берберскими государствами незаметно изменилось. Мы присутствовали при анархическом рождении пиратства, затем оно развилось и укрепилось под сенью Османской империи. Когда последняя пришла в упадок, пиратство стало индустрией, постоянно совершенствующей свою технику и организацию; стало экономической основой общества, которое проводило по отношению к европейской торговле почти бескровную политику действенного и тонкого шантажа. И вдруг жестокость, которую трудно объяснить. Что же произошло? Дело в том, что со сцены ушли почти все ренегаты.
Организаторами берберского пиратства были европейские ренегаты. Они создали почти мирную процветающую индустрию с конвенциями по выкупу и религиозной терпимостью. Но ренегаты, европейские авантюристы, которые подняли технику берберского мореплавания до европейского совершенства (Дансер и иже с ним), перестали заниматься пиратством, когда европейские государства ввели в Средиземное море настоящие военные эскадры: против них пираты были бессильны. Мавры остались в одиночестве.
Берберские государства приходят в упадок. Монахи религиозных орденов, занимавшихся выкупом, либо изгнаны, либо перебиты, больницы и часовни разрушены. Беднеет техника магрибского мореплавания. У оставшихся раисов нет ни знаний, ни отваги раисов-ренегатов. В 1788 году весь флот алжирского дея состоит из восьми барок и двух галиотов.
Но закат не значит конец. Еще многие христианские суда станут жертвой мусульманских пиратов в Средиземном море. Алжирское пиратство вновь расцветет во времена Французской революции и империи в конце XVIII – начале XIX века. Даже новый обстрел Алжира англо-голландским флотом в августе 1816 года не покончит с пиратством. Но оно теперь носит случайный и анархический характер, как и при рождении. Раисы с их устаревшими суденышками, подчиняясь приказу султанов, нападают только на мелкие одиночные торговые суда.
Султаны жалуются, что в их гаремы попадает меньше женщин, чем во времена великих раисов, и подстегивают своих капитанов. Напрасно. Западные страны перестают рассматривать пиратство как нормальное явление. Они перестают мириться с ним, как мирились прежде.
