Патрик О'Брайан - Миссия в ионическом море
Теперь, пока не будет готова оратория, все, что им оставалось, чтобы разорвать неизменную монотонность дней, это с нетерпением ждать приближающуюся постановку "Гамлета", хотя, конечно, спектакль, как говорили, был хорош, как медвежья травля в Хокли, с весьма впечатляющей концовкой под сияние бенгальских огней, сколько бы те не стоили.
Отряды добровольцев под командованием трюмного старшины глубоко-глубоко внизу доставали щебень из балласта "Ворчестера" (трудная и очень вонючая задача) для сцены с гробокопателями, а корабельный мясник уже отставил свои бочки в сторону, понимая, что какая бы трагедия не разыгрывалась на одном из кораблей Его Величества, потребуется впечатляющее количество крови.
Роль Гамлета по праву получил старший помощник штурмана, а роль Офелии, очевидно, досталась мистеру Уильямсону, единственному молодому человеку с приемлемым лицом, который мог петь и чей голос еще не сломался, но остальные роли разыграли по жребию, и Полоний достался мистеру Кэлэми.
Он часто приходил к Стивену, чтобы тот его послушал, и убеждал его «не занимать и не давать взаймы, одеваться пышно, но не смешно, богато – не пестро, и не марать руки, со всяким встречным заключая братство" декламируя высоким напряженным монотонным голосом, когда сигнальный мичман сошел вниз с капитанскими приветствиями доктору Мэтьюрину, и если тот не занят, хотел бы показать ему сюрприз на палубе.
Стоял хмурый день с низким серым небом, с зюйд-зюйд-веста налетал дождь, эскадра шла в бейдевинд с тремя рифами на марселях, меняя галсы, чтобы удержаться мористее, но все же на юте царило необычное оживление. Лица Пуллингса, Моуэта и Бондена, стоящих с подветренной стороны, сияли, и тараторили они, будто находились в таверне. С наветренной стороны стоял Джек, заложив руки за спину, покачиваясь на неприятной качке "Ворчестера", глаза устремлены на корабль, находящийся милях в пяти.
- Вот мой сюрприз, - произнес капитан, - иди, посмотрим, что ты о нем скажешь.
На протяжении многих лет Джек, Пуллингс и Моуэт часто дурачили доктора Мэтьюрина по морской части, то же самое, но более осторожно, делали Бонден, Киллик, Джозеф Плейс и множество других моряков, марсовых, мичманов и офицеров. Стивен стал осторожен и теперь, долго вглядываясь, сказал:
- Я не опозорюсь, но при беглом взгляде, скажу, что это корабль. Предположительно корабль военный.
- Я полностью с вами согласен, доктор. А ты не взглянешь в подзорную трубу, может мы узнаем больше?
- Несомненно, корабль военный, но не стоит бояться, когда вокруг тебя весь наш мощный флот, и, в любом случае, вижу, что у него только один ряд пушек - фрегат. Но, когда он это произнес, что-то знакомое показалось в этом далеком корабле, мчавшемся к ним с широким белым носовым буруном по обе стороны, и увеличивавшемся с каждой минутой.
- Стивен, - счастливым голосом тихо произнес Джек, - это же наш дорогой "Сюрприз".
- Так и есть - воскликнул Стивен. - Я узнаю это нагромождение поручней спереди, узнаю то самое место, где спал летними ночами. Боже храни его, достойный кораблик.
- Сердце радуется, видя его, - сказал Джек: этот корабль он любил больше всего после "Софи" - своего первого командования. Джек служил на нем мичманом в Вест-Индии, времена, которые он вспоминал с живейшим удовольствием, а спустя годы командовал им в Индийском океане. Джек знал его насквозь - превосходный образец кораблестроения, как и все, что сходило с французских верфей. Чистокровный, очень быстрый в умелых руках, мореходный, сухой, великолепный ходок в крутой бейдевинд - корабль, который почти плыл сам, как только ты понимал его суть.
Несомненно, фрегат уже стар и время его потрепало, а так же мал - двадцативосьмипушечный фрегат водоизмещением менее шестисот тонн - чуть больше половины водоизмещения тридцатишести- и тридцативосемипушечных кораблей, распространенных сейчас, не говоря уже о последних тяжелых фрегатах, построенных, чтобы потягаться с американцами: действительно, по современным меркам его едва ли можно было назвать фрегатом.
Но зубы у него все же имелись, а с его скоростью и маневренностью "Сюрприз" мог нападать на корабли гораздо большего размера: у него даже произошла одна опасная стычка с французским линейным кораблем, и он давал сдачи почти так же хорошо, как и получал. Если Джек когда-нибудь станет чрезвычайно богат, и если "Сюрприз" выставят на продажу, то не существовало никакого иного корабля в королевском флоте, что он купил бы, это самая лучшая яхта из существующих.
Командующий им сейчас капитан, Фрэнсис Латам, не произвел никаких важных изменений: на нем все еще возвышалась башнеподобная грот-мачта от тридцатишестипушечного фрегата и двойные бегущие бакштаги, которыми Джек её наделил. И хотя Латам обладал крайне печальной репутацией человека, который не мог поддерживать дисциплину, кораблем управлял он хорошо. "Сюрприз" плыл под брамселями, незарифленными марселями и лиселями с наветренной стороны на грот- и фок-мачте: выглядело опасно, но эта комбинация отлично подходила "Сюрпризу", который мчался со скоростью десяти или даже одиннадцати узлов без малейшего риска для рангоута.
Сложившиеся скорости эскадры и фрегата сближали их в прекрасном темпе, но для тех, кто так жаждал почты и новостей о доме и о войне на суше, формальности типа: поднять свой номер, тайный сигнал, лечь в дрейф, чтобы поприветствовать адмирала семнадцатипушечным салютом, казались чрезвычайно затянутыми. Флагман быстро отсалютовал тринадцать раз в ответ и сразу выбросил сигнал, требуя спустить брам-стеньги: известно, что адмирал предпочел бы потерять пинту крови, чем рангоут, и, конечно, ненавидел, когда какой-либо корабль подвергался риску потерять мачты, реи, снасти или парус, когда те могут потребоваться для величайшего усилия в какой-то неизвестный момент, возможно, завтра.
Выглядя странно коренастым со снятыми брам-стеньгами, "Сюрприз" прошел под кормой адмирала. Капитана фрегата заметили поднимающимся на борт флагмана, а в баркасе - пять мешков, предположительно с письмами, - депеши содержались в конверте из парусины, который Латам держал в руке. Теперь время тянулось еще болезненнее, несмотря на то, что отвлекал вид другого паруса на размытом южном горизонте, загадочного паруса, пока прояснившаяся погода не показала, что их два - шлюп и испанское судно снабжения.
Кто обладал часами, посматривал на них, другие под различными предлогами приходили на корму взглянуть на песочные часы. Морской пехотинец исподтишка подтолкнул их, чтобы ускорить падение песка. Бесконечные догадки, пустые домыслы относительно причины задержки: общее мнение сошлось на том, что капитану Латаму говорили, что он офицер того рода, который никогда не должен плавать без корабля снабжения в сопровождении, и знает о мореходстве столько же, сколько королевский генеральный прокурор, и что адмирал не доверил бы ему и лодки на утином пруду.
