Елена Кондаурова - Рене по прозвищу Резвый
«Ничего, — сказал себе Рене, пытаясь успокоить сердцебиение. — Ничего, левый бок — это не страшно, Жиль заштопает, и все. Жиль обязательно заштопает».
Жиль заштопает, повторял он, демонстративно доставая из кармана шелковый кружевной платок и вытирая им шпагу, прежде чем вернуть ее в ножны.
— Итак, господа, — продолжил Рене, как бы ставя точку в предыдущем эпизоде, — теперь, когда мы разрешили все наши недоразумения, я вынужден вас огорчить. — Он покачал головой, снова доставая из кармана серебряные часы. — Двадцать две минуты пятьдесят восемь секунд — это никуда не годится. Боцман!!! — Резкий окрик заставил ван Хольта сделать шаг вперед. — Свистите отбой! Сбор и построение заново!!!
Секунда тишины, которая показалась Рене вечностью. Если сейчас не убьют, значит, победил, — пронеслось у него в голове.
Ван Хольт неуверенно взялся за свисток, поднес его к губам… и резко, пронзительно свистнул.
О господи, кто когда-нибудь измерит ту власть, которую имеет над людьми привычка? Все пираты как один бросились вниз для того, чтобы через минуту снова бежать наверх, выполняя одну из основных команд, которым подчиняется жизнь на корабле.
Рене гонял их туда-сюда еще четыре раза, пока его не устроил результат. И только после этого он распределил работу, которая должна быть выполнена за сегодняшний день, и назначил ответственных за ее исполнение.
И позволил наконец унести в лазарет молча истекающего кровью Задиру.
Но зато это был первый день с самого начала плавания, когда на камбузе не было драки, а специально выделенные повара сварили похлебку для всех членов команды. И она была даже съедобной.
Через три дня бывшая «Инфанта», наскоро переименованная в «Афину» (ибо ничего другого из букв «Инфанты» Рене составить так и не смог, а изготовить такие же красивые резные буквы умельца среди пиратов не нашлось), сияющая чистотой, как новенькая серебряная монетка, входила в порт Тендейлза. Остановка на этом острове была не случайной и преследовала как минимум две цели. Первая — дать возможность де Аламеде спокойно добраться до Эль Каймано, поскольку Тендейлз находился от него в паре дней пути и куда Рене не смог бы его доставить при всем желании. И вторая — закупить наконец достаточно продовольствия, чтобы не считать каждый сухарь, как они это делали в последнее время.
Денег в распоряжении Рене было не слишком много, всего пять тысяч. Раньше они принадлежали, разумеется, де Аламеде и были частью захваченной пиратами добычи. О том, чтобы честно поделить их между пиратами, не могло быть и речи, а о том, чтобы отпустить тех на берег без гроша в кармане, — тем более. Так что пришлось выкручиваться. На то, чтобы забить трюмы провизией, нужно было минимум две тысячи, и их Рене отложил, не слушая никаких возражений. Пятьсот золотых он, также не слушая возражений, отдал де Аламеде и остальным испанским офицерам, которых тоже отпускал в знак доброй воли. Им же надо на что-то питаться, платить за проезд, чтобы они побыстрее добрались до своего Эль Каймано. Еще две с лишним тысячи пришлось выплатить пиратам по десять золотых на брата. Себе Рене выделил двадцать (капитан он или нет?), а оставшиеся сто с небольшим монет отдал Жилю. Тот давно уже ныл, что у него закончились лекарства, бинты, травы и другие необходимые в плавании врачебные запасы.
Задержаться на Тендейлзе планировалось не больше, чем на неделю. За это время де Аламеда клятвенно обещал вернуться с деньгами, да и закупка провизии вряд ли бы заняла больше времени.
Портовый городок на Тендейлзе Рене понравился. Довольно большой и шумный, с огромным количеством магазинов, таверн и борделей. Наверное, если бы голова юного капитана не была забита подсчетами, сколько провизии и за какую цену он должен закупить, а карман нарядного камзола не был отягощен бархатным мешочком с драгоценными камнями, он бы прекрасно провел здесь время. А так первые четыре дня он пробегал, закупая сухари, муку, сахар, ром, солонину, копченое мясо, лук, чеснок и еще кое-какие овощи для своей команды. Он перезнакомился, наверное, со всеми местными торговцами, когда выискивал товар подешевле, и довел этих почтенных людей до белого каления, отчаянно торгуясь за каждый грош. Но зато цель, которую поставил перед собой Рене, была достигнута. Трюмы «Афины» постепенно заполнились самой простой и недорогой, но качественной провизией, которой, по подсчетам новоиспеченного капитана, должно было хватить на месяц, а то и больше.
Оставшиеся дни прошли вообще скучно. Рене одолели мысли о том, что будет, если Аламеда не сможет собрать деньги, или если какая-нибудь сволочь вытащит эти проклятые камни у него из кармана до того, как он отдаст их де Аламеде, или если кто-то из пиратов проболтается, и местные власти заинтересуются ими и их кораблем. Чтобы отвлечься, Рене пробовал сходить в бордель, но и там постоянно оглядывался на свой камзол и не смог нормально расслабиться. Плюнул на это дело, объясняя это тем, что бордели здесь скучные и девчонки какие-то не такие, и стал просиживать вечера в тавернах вместе с Хвостом и Жилем. С ними хоть поболтать можно было, да и драки в таких местах случались, все веселее.
Наконец томительное ожидание подошло к концу. На восьмой день их пребывания на Тендейлзе вернулся де Аламеда. Они встретились на борту «Афины», где и был произведен взаимовыгодный обмен камней на золото. После чего распили бутылку вина, отмечая удачную сделку, и расстались, вполне довольные друг другом.
Оказалось, что полмиллиона монет — это даже в физическом плане очень крупная сумма. Все пираты собрались посмотреть на кучу золота, высившуюся горкой посреди каюты Рене. Надо ли говорить, что дележ был произведен в рекордно короткие сроки и со скрупулезной точностью.
Рене, наблюдая, как постепенно уменьшается куча золота по мере выдачи пиратам их долей, не верил сам себе, что все закончилось благополучно. Он устал как собака не столько из-за ожидания, сколько из-за дурных мыслей, которые не давали ему покоя и которые по складу характера были ему совсем несвойственны. Ему было совсем не жаль этого проклятого золота, которое сейчас исчезало в карманах пиратов, — да бог с ним совсем. Главное, что и он сам, и все остальные живы, здоровы и свободны. Что еще надо для счастья?
После дележа Рене на правах капитана всех поздравил и предложил отпраздновать это событие в какой-нибудь таверне на берегу. А заодно помянуть всех, кто не дожил до этого прекрасного момента и пал смертью храбрых при абордаже «Инфанты». Пираты, после получения золота окончательно переставшие смотреть на Рене как на сопляка, временно исполняющего обязанности капитана, поддержали его дружным воплем, обозначавшим единодушное согласие.
